– Ничего, откатаем этого жирняка и будем свободны весь день, – пообещал Славка неуверенно.

– Ты сколько раз обещал и ни разу не исполнил, – упрекнул его Васька.

– От меня ничего не зависит. Если бы я распоряжался нашим лагерем, вы бы все лежали в кроватях сутками, а вместо вас работали тру́сы.

– Тру́сы работать не смогут, потому что исчезнут. Тут без вариантов, – меланхолично заявил Жора, самый интеллектуальный «конь» в упряжке.

– Тише ты! – шикнул на него Славка.

Любые разговоры на тему сопротивления необращенным воспринимались администрацией рынка со всей серьезностью. За подобные разговоры можно было залететь на гауптвахту, на которой пришлось бы работать еще больше за меньшую пайку, да еще и получать плеткой по спине по поводу и без.

Все четверо товарищей впряглись в лямки. Славка зацепил пустую легковушку и сел за руль, чтобы доехать до управы, где их ждал Жареный.

– Поехали! – выкрикнул бригадир.

Мальчишки синхронно дернулись вперед и бесшумно покатили машину. Славке нравилась техника, которой раньше пользовались люди. Конечно, сейчас она не могла показать все, на что способна, но даже то, что осталось, внушало ему уважение. В ней было много деталей, красивое оформление интерьера, ручки, кнопки, крутилки, вертелки, удобные сиденья. Снаружи машины сильно поржавели, но внутри выглядели еще неплохо. Конкретно у этого экземпляра вместо родного железного днища, прогнившего насквозь, соорудили деревянная рама. Машину после реставрации перекрасили заново, чтобы дерево не бросалось в глаза. «Ценители» не желали, чтобы в глаза бросались колхозные переделки.

Экипаж подкатился к управе, двухэтажному зданию, отделанному мелкой декоративной плиткой. Славка еще не успел выбраться, а к ним уже спешил куратор с портативным зонтиком. Мальчишки быстро натянули на глаза повязки из полупрозрачной ткани.

– В землю! – приказал он опустить головы вниз. – Не напердел тут мне? – Скорчив брезгливую физиономию, Жареный принюхался к салону. – Вонючие гады.

Куратор вынул из непременно сопровождаемой его сумки из натуральной кожи стеклянный пузырек с настоянной на спирту смесью ароматных трав и древесины. Прижал наполовину пальцем горлышко и подул, чтобы вызвать мелкодисперсную струю для освежения запаха салона. Ароматное облако окутало машину и донеслось до носов мальчишек. Так пахло неравноправие. Они воняли потом, а тру́сы источали аромат духов.

Довольный результатом, куратор забрался в салон, на водительское место.

– Эй, как тебя! – куратор позвал Славку.

– Вячеслав, – ответил мелкий бригадир.

– Ох, ты посмотри, Вячеслав. Может, мне еще местами с тобой поменяться?

Славка хотел бы на это посмотреть.

– Я не подумав. Славка я.

– Так-то лучше, Славка. Короче, план такой, едем на пшеничное поле, потом картофельное, потом кукурузное. Завернем к реке и проверим брод.

– Там дорога крутая, тяжело тащить машину вверх, – напомнил ему Славка.

– Поной мне, урод. Потащите, устанете, отдохнете. Нам нужно узнать, насколько обмелела река. Вам-то не надо о будущем думать, как людей прокормить, а мне надо. Озимые будем за рекой на фураж сеять, так что готовьтесь к еще одной посевной. Погнали.

Жареный для пущего усердия щелкнул плеткой. Затем закрыл окна, чтобы не вдыхать вонь, источаемую экипажем, и пыль, поднимаемую ими. Откинулся, полулежа на сиденье, и ухватился за руль. Повозка тронулась, зажужжав генератором, питающим мощный зонт, прикрывающий машину и пространство на три метра вокруг нее.

– Вот настоящий экологически чистый транспорт, – произнес он, расплывшись в улыбке. – Пибип! – посигналил неработающим клаксоном.

Славка стоял в пятерке первым. Товарищи старались бежать в ногу, а когда сбивались, он чувствовал это по вибрациям лямок и тогда давал вслух счет для выравнивания шага. Монотонный труд позволял погрузиться в себя, что очень помогало не чувствовать усталость и не унывать от тоскливого однообразия действий.

– Раз, раз, раз, два, три, – скомандовал он не задумываясь, когда лямки, идущие назад, застучали по плечам.

– Впереди ямы, – предупредил его Жора.

– Помню, – бросил Славка не оборачиваясь.

Дороги никто не ремонтировал, поэтому с каждым годом они становились все хуже. Ям появлялось все больше, а кустарники и молодые деревца подбирались все ближе к ним. Когда до серьезных колдобин осталось метров двадцать, Славка поднял правую руку, давая сигнал куратору начинать торможение. Машина с запозданием засвистела сточенными тормозными колодками и серьезно влетела передними колесами в неровности дороги.

– Вы чё там, твари, уснули? Эй, бригадир, еще один такой косяк, и ты на «губу» на неделю залетишь. Ублюдки. Пошли вперед, не спеша. – Он щелкнул плеткой для пущей демонстрации намерений.

К его угрозам стоило относиться серьезно. Жареный прославился мстительностью и исполнением обещаний. Своего внутреннего деспота он не скрывал.

– Так, пацаны, давайте осторожнее перекантуем машину по буеракам. – Славка задал темп, который считал комфортным.

Однако машине не хватало инерции, чтобы наскоком перескочить некоторые особенно крупные колдобины. В одном месте мальчишки дружно свалились, когда повозка неожиданно дернула их назад. Куратор через лобовое стекло погрозил кулаком.

– Сука жирный, – сквозь зубы произнес Морда. – Сжечь бы его в этой машине.

– Тихо, – буркнул Славка негромко. – Прибавим чуток скорости.

Экипаж прибавил шагу, чувствуя, как машина скачет по ямам. Наконец сложный участок закончился, и они перешли на легкий бег. Съехали с грейдера на полевую дорогу и понеслись вдоль лугов, на которых паслись стада коров. Пшеничное поле раскинулось впереди бескрайней зелено-голубой волнующейся равниной. Славка начал сбавлять ход заранее, чтобы отдохнуть и дать машине возможность прокатиться по инерции. Повозка замерла у самого края поля.

– Эй ты, бригадир, иди сюда. У меня для тебя ответственное задание, – позвал Славку куратор.

Он подошел, не поднимая головы.

– Что надо сделать?

– Вот тебе рамка. – Он разложил до рабочего состояния квадратную рамку с длиной стороны в полметра. – Накидываешь на пшеницу, и всю, что попадет внутрь, срываешь под корень. Связываешь веревочкой и подписываешь номер образца.

– А как подписывать?

– Руками, если ты умеешь ими пользоваться. Держи карандаш, и смотри, не сломай сердечко, отхлестаю. – Жареный потряс плеткой.

– А сколько надо делать проб? – спросил Славка, превозмогая страх.

– Десять, но в разных частях поля. Первую с краю, последнюю в центре. Понял?

– Да. Могу идти?

– Иди. А вы катайте меня, чтоб генератор работал, – приказал он оставшемуся без командира экипажу.

Мальчишки безропотно потащили машину. Славка понял, что от него требовалось. Руководство хотело знать, на какой урожай им стоило рассчитывать, чтобы заранее спрогнозировать свою политику. Торговля между безопасными зонами стала одной из самых главных статей выживания людей. Первый раз он накинул рамку в десяти метрах от края. Вырвал все растения пшеницы, перевязал кожаной тесемкой получившийся снопик и подписал на утолщении тесемки: «Образец № 1». Высчитал примерное расстояние до середины поля, чтобы поделить его на равные промежутки, и продолжил свою работу.

Такой труд ему нравился. В нем присутствовал творческий момент, предвосхищение ожидания будущего урожая. Ему захотелось стать одним из руководителей безопасной зоны и планировать жизнь общины, манипулируя данными и строя прогнозы. Это был правильный и полезный труд, от которого зависела судьба каждого жителя. Славка проделал работу ответственно, ни разу не схалтурив. Ему хотелось, чтобы тот, кто будет считать колоски и зерна, получил самую достоверную информацию.

Охапка из десяти снопов оказалась тяжелой. Славка еле доволок их до края поля. Подождал, когда его товарищи докатят повозку к нему. Когда она остановилась, Жареный дремал на переднем сиденье, открыв рот. Славка закинул снопы в багажник и снова впрягся в узду.