— Слава богу, завтра у меня выходной, — Дина сунула кисти в стаканчик и поставила на край стола. — После Варвары необходим дополнительный отпуск. Такой переизбыток общения, что хочется ещё неделю просидеть дома в гордом одиночестве.

— Да, Рыжеволосая Варвара за троих клиентов сгодится, — кивнула Оля.

— Зато с ней не соскучишься, — влилась в разговор Маша. — Вон моя последняя клиентка все два часа сычом просидела, тяжело пыхтя над душой. Так себе удовольствие. Лучше уж Варвара.

Я улыбнулась, протирая стол:

— А мне понравился сегодняшний Варварин бантик. Согласитесь, девочки, он ярко контрастировал с её волосами.

— Сегодня у неё контрастировало всё, — фыркнула Оля. — Безвкусица.

— Возможно. Но зато у неё есть свой стиль.

Девочки так странно на меня посмотрели, будто я сказала полную чушь.

— Что? Стиль — это то, что выражает индивидуальность и характер человека. Стиль Варвары полностью ей соответствует. Такой же кричащий и неординарный, — объяснила я. В этот момент у меня зазвонил телефон. Это был брат.

— Ну да. Конечно… — девочки продолжили обсуждение своих клиентов. Больше я в него не вникала. Нажала на кнопку вызова, принимая звонок.

В тот момент, как его голос послышался в трубке, мой мир перевернулся, и я еле удержалась на ногах, схватившись рукой за стол.

— Ева, мама в больнице. Состояние тяжёлое. Ты должна приехать.

Сказать, что в тот момент, как позвонил Марк, из-под моих ног ушла земля — это ничего не сказать. В душе образовалась чёрная дыра, безжалостно пожирающая всё самообладание, которому я научилась за полтора года со Светой. Я даже не спросила у Марка что случилось с мамой. Я уже догадалась. Когда Марк объяснял что-то про операцию, реанимацию и кому, я вспоминала маму. Такой, какой она была в нашем детстве — молодую, жизнерадостную и весёлую. Многое с тех пор произошло, и каждый из этих случаев наложил на её здоровье нестираемый отпечаток.

Душный автобус, на котором мне выпала участь возвращаться домой, спустя три часа изнуряющего пути завернул на автостанцию. Остановился со скрипом старых тормозов, и нетерпеливые пассажиры тут же подскочили с мест. Салон наполнился шумом. Люди суетились, кто-то во всю пытался пробраться к выходу первым, кто-то доставал свои пожитки с полки над сидениями. Сзади раздался плач ребёнка. Я обернулась.

— Тшшш… — далеко не молодая мамочка с тёмными кругами под глазами и клубком волос на голове укачивала полугодовалого малыша. — Сейчас, Арни. Сейчас, мой хороший.

Отвернувшись от матери и ребёнка, я удивлённо повела бровью. Арни. Этого милого розовощёкого младенца назвали Арни. Арнольд? Причём сама мать ребёнка больше походит на обыкновенную местную Дусю. Наверное, мне никогда не понять нынешнюю моду на иностранные имена.

Полный мужчина с испариной на лбу и хорошо заметной лысиной на макушке, сидевший всю дорогу по левую руку от меня, в который раз пнул меня локтем, вытаскивая из-под ног свои пакеты. Поморщившись, я отодвинулась подальше, почти забившись под стенку. В который раз за последние три часа.

— Прошу прощения, — он обмакнул лоб платком и, добродушно улыбнувшись, перевёл взгляд на меня. — Я Вас, наверное, уже замучил.

Я покачала головой:

— Нет, что Вы.

— Я не нарочно.

Хватаясь за свой рюкзак, как за спасательный круг, я кивнула:

— Верю.

Я хотела бы прекратить разговор. Не то настроение. Но у попутчика были другие планы.

— Вы в гости или по делам приехали?

— К родственникам.

— И что же, Вас кто-то встречает?

Смирив мужчину подозрительным взглядом, я ещё сильнее сжала ручки рюкзака и отвернулась к окну, выглядывая среди толпы людей на улице Марка. Десять минут назад он прислал эсэмэску, что он на месте, но вот встретимся мы у самого автобуса или на парковке, мы не обсудили.

— Да. Конечно.

Движение пассажиров дошло, наконец, и до нас. Сосед сунул платок в карман и, подхватив из-под ног пакеты, протиснулся между сидениями. Я же пропустила мать с орущим ребёнком вперёд и покинула четырёхколёсную душегубку последней.

Марк ждал меня на платформе. Как только я показалась в дверях автобуса, он тут же поспешил ко мне. События последних дней явно наложили на него тень в виде усталости на лице и двухдневной щетины, хотя он, как всегда, был красавчиком. Высокий, с атлетическим телосложением, голубыми глазами и русыми вьющимися волосами. Несомненно, он пользовался популярностью среди девушек, ведь довершением его положительных качеств служил приятный характер и учтивость, с которой он общался с представительницами противоположного пола. Возможно, это из-за того, что в нашей семье он был единственным мужчиной. Он рано взвалил на свои плечи роль главы семьи. Марк подал мне руку, и я, аккуратно сойдя на землю, крепко обняла брата. Я так соскучилась.

— Привет, малая, — большая ладонь по-отечески нежно погладила меня по спине. Какая досада, что наша долгожданная встреча обусловлена грустным событием.

Вдоволь наобнимавшись, мы забрали мой чемодан из багажного отсека и зашагали в направлении парковки. Город, в котором я родилась и прожила семнадцать лет, не изменился за три года: та же автостанция со стеклянными тонированными стенами, через оживлённую движением дорогу — захудалый мотель «Ласточка», выкрашенный блеклой бежевой краской, и дешёвая столовая; дальше по проспекту — большой центральный парк, засаженный вечнозелёными туями, голубыми елями, стройными берёзами, тянущими свои тонкие ветви к земле, и пышными сиренями. Вдоль аллеек выстроились высокие фонари на кованных ножках, а между ними — деревянные скамейки, покрытые тёмным лаком. Дорожки были мощённые фигурной плиткой в каком-то замысловатом узоре к центру. Город за три года моего отсутствия ни капли не изменился, но я почему-то ощущала себя здесь чужой. Никакого тепла к этим местам, зародившегося в душе, не испытала, когда впервые после долгого отсутствия ступила на родную землю. Никакого чувства единения с родиной. Только по семье скучала жутко, чувствуя себя отрезанной от близких. Марк сосредоточенно вёл машину, а гулкая тишина разъедала нервы. За последние пятнадцать минут мы ни словом не обмолвились о маме и её здоровье. Я боялась спросить и услышать, что всё плохо, а Марк просто молчал, словно не знал, что сказать. В голову лезли самые худшие мысли.

Марк нарушил тишину первым:

— Как ты доехала, малая?

— Нормально.

— Как дела в целом? Как на работе?

— Всё как обычно хорошо, — я улыбнулась для пущей уверенности. Для всех вокруг у меня всё отлично.

Взгляд Марка изучающе скользнул по мне.

— Я рад. Сначала заедем домой оставить вещи или?..

— Нет. Сначала в больницу.

Марк кивнул, понимая мой настрой. Включил поворот и свернул на перекрёстке направо, на узкую дорогу, пролегающую мимо старых двухэтажных жилых домов, студенческой библиотеки и супермаркета, ведущую к больничному городку. Чем меньше оставалось ехать, тем сильнее сжималось сердце от предвкушения чего-то неизбежного и леденящего страха.

— Я должен тебя предупредить, что… — (я оторвала взгляд от проносящегося за окном вида и посмотрела на брата), — что надежды немного, Ева. Но она есть.

Вот оно. То, чего я боялась услышать: надежды мало. По сути её почти нет. Обширный геморрагический инсульт несёт за собой тяжёлые последствия.

Хомут боли и сожаления сжал грудь, и на глазах выступила жгучая влага. Болезнь обрушилась так внезапно, так несправедливо. Ещё день назад мы говорили с мамой по телефону, а сегодня неизвестно будет она жить или нет. Возможно, если бы она обратилась в больницу сразу, как почувствовала неладное, тогда последствия не были бы такими ужасными. Возможно, если бы я не уговаривала её по телефону сходить к врачу, а приехала и сама отвезла её в клинику, тогда она была бы не при смерти. Но я не приехала… Я не смогла ей вовремя помочь, хотя имела такую возможность. Никудышная дочь из меня выросла.