«А почему бы и нет? В конце концов, я обещала» — про себя раздумывает Агата.

Она твёрдо решила разобраться с путаницей и не одним десятком вопросов. Но прежде, чем наводить порядок в голове, необходимо привести себя в чувство. За это время пазл мыслей пересоберётся. Бушующие эмоции вернутся за дамбу равнодушия. Да и Терри было бы неплохо научить нескольким трюкам.

«Для начала оценим его состояние».

— Как твои раны? Заживают? — Агата лёгонько встряхивает кокон в кресле.

Из-под слоёв пледа вылезает сонная мордочка. Шрам на щеке затянулся, оставив лишь тонкую полоску.

— Я б сказал, как на псине, но я люблю кошек.

— Как-то слишком быстро. Дай-ка погляжу.

Подавив вялое сопротивление, Агата методично осматривает каждый подштопанный участок. От былых порезов не осталось и следа. Только там, где кусок древесины распорол спину, проглядывала неровная борозда.

— Невозможно. Ты использовал что-то вроде магии?

— Не-а. Оно само. Кошачье благословение лода Ван дел Бр-р-р-румов, — Терри широко зевает, потягиваясь. Слышно, как хрустят его косточки.

— А как же ловец и стена из кристаллов?

— Автоматические заклятия. Чтобы их использовать, не нужно колдовать. Достаточно быть Дитём Тьмы. Да хватит меня щупать! Я сплю. Всё.

Терри недовольно отстраняется, пытаясь спрятаться обратно под груду пледов. Агата, предвидя подобный расклад, не стремится силой выдернуть мягкую оборону из цепких лапок ребёнка. Привалившись к креслу, она напускает на лицо разочарованное выражение. Голос приторно-горестный.

— Как жаль. Я ведь хотела научить тебя грамотно обрабатывать косточки. Показать много классных и интересных хитростей. Но раз ты спишь, то не буду тревожить.

Сначала из-под пледов показываются нечёсаные локоны. Затем — блестящие любопытством пара жёлтых глаз. А потом и вся мордочка выныривает на свет.

— Кто спит? Я? Ложь! Во мне кипит чан с энелгией!

— Нет-нет. Отдыхай. Я не буду тебя тревожить. Тем более ты ещё маленький для подобной практики…

— Че-е-его⁈ — последняя фраза ударяет в самое яблочко. Терри подскакивает в кресле, роняя пледы на пол — Да я взлослее всех взлослых! Могу целого оленя уложить из лужья. Или глядку вскопать. Даже вещи сам стилаю!

Агате приходиться сделать усилие, чтобы сдержать улыбку.

— Ладно, ладно, убедил. В таком случае, разделим обязанности. Ты уберёшь со стола и помоешь посуду, как взрослый хозяин дома, а я подготовлю всё необходимое для практики.

Будто маленькая комета, Терри принимается носиться взад-вперёд. Несчастная посуда громыхает. Несколько раз Терри врезается в копошащуюся в тумбочках Агату. Та едва сдерживает улыбку при виде радостной мордашки зверька. В груди растекается необычная теплота. Ей до сих пор не верится в то, что она будет делать сейчас.

«Видел бы ты меня, Уилл».

Во-первых, выясняется, что Терри никогда не ходил в школу. Читать и писать не умеет, да и считает кое-как. Из-за чего процесс обучения несколько затягивается. Наглядно объясняя тонкости ремесла, Агата не упускает возможности похвастаться собственными навыками. Как вскрыть тушку, чтобы не вытекли внутренности, почему шкурки лучше натягивать на картон, сколько держать в формалине и чем из подручных средств лучше всего отбеливать кости. Притихший Терри впитывает полученную информацию, словно губка. Нетерпеливо ёрзая на кровати и перекручивая нитки у пледов, он готов выть в горло от переизбытка энергии. Неумелое использование навыков вкупе со стремлением получить скорые результаты порождают не одну проблему в практике. Иногда он даже принимается рычать, будто виноваты сами образцы. За что справедливо получает щелбан по затылку. Однако усердие, с каким он набрасывается на работу после каждого провала и неугасающий интерес в глазах, заставляет Агату ловить себя на мысли о дремлющем потенциале первоклассного учёного. Стараясь распалить ещё больший задор, она даже обмолвилась об этом. Терри ожидаемо визжит от восторга и принимается убеждать девушку в своей незаменимости на поприще науки.

«Было бы здоровы, если бы кто-то ещё мог оценить старание Терри». На долю секунды в голове вспыхивает болезненная сцена. Мотнув головой, Агата переводит мысли в другое русло. Но от цепкого взгляда ребёнка это невозможно скрыть.

— Я что-то делаю не так?

— Нет. Ты большой молодец. У тебя отлично получается.

Губы Терри расплываются в гордой улыбке. С довольной мордочкой он принимается насвистывать мелодичный мотив.

— Честно сказать, меня никто до тебя не хвалил. В лучшем случае игнолиловали заслуги, а в худшем —уплекали и славнивали с длугими, более достойными детьми, по их мнению. Увелен, у тебя всё было иначе. С такими мозгами только и остаётся, что купаться в похвальбе. Так ведь?

Девушка замирает. Неожиданный вопрос застаёт врасплох. В старшей школе она была изгоем-одиночкой. Несмотря на выдающиеся способности в науках, учителя побаивались её. В университете ситуация только ухудшилась. Про Научный Центр Генетических Исследований и говорить нечего. Там каждое её слово ставили под сомнение. Что же до родителей… Отец всегда горячо любил дочь, всячески поддерживая любые начинания. Правда, из-за особенностей работы появлялся дома нечасто. Ну, а мама… Агата сглотнула. Та считала успехи дочери само собой разумеющимся. Агата обязана была выглядеть под стать репутации матери и вести себя, как примерная дочь. Наивысшей похвалой считался короткий кивок с секундной улыбкой, промелькнувшей на губах.

— Тебе нет смысла завидовать мне. За свои достижения я получила столько же «похвалы», сколько и ты, если не меньше, — наконец-то выдавливает из себя Агата.

— Стланно. Как ты всё не блосила?

— Просто какие-то вещи окупаются только со временем, — тяжелое прошлое давит, выводя из равновесия.

Терри задумчиво осматривает черепок. Аккуратный, практически без царапин. Самодельная чистилка из проволоки помогла без существенного вреда убрать остатки мозга и мяса. Без ценных советов Агаты он бы вряд ли смог бы сделать что-то подобное.

— Без подделжки полой плиходится туго. Те, чьего одобления так жаждешь получить, могут не замечать твоих добытых кловью и потом лезультатов. И хотя селдце плодолжает настаивать на победе, где-то глубоко ластёт ощущение, будто ты обманываешь сам себя, — отложив экспонат в сторону, Терри устремляет взгляд к Агате. Желтые, как долька лимона, глаза вопросительно оглядывают взволнованное лицо девушки. — Что делать тогда? Блосить всё и попытаться найти новое пледназначение или идти до конца, делая вид, будто душу не давит незлимый камень?

Агате хочется подбодрить Терри. Горький опыт прошлого с ней не согласен. Порой то, что ты считаешь кровным предназначением, может обратиться в прах всего за один день.

— Никто и никогда не отберёт у тебя то, что стало для тебя смыслом жизни. Но если душу терзают сомнения собственного разума. Если вера в сотворенное подводит тебя. И, оглядываясь назад, ты всё чаще жалеешь об упущенном времени, лучше действительно остановиться и подумать: верный ли был выбор сделан.

Маленький практикант откладывает в корзинку готовый экземпляр, но новый не берёт. Сложив ручки на коленях, он поворачивается к Агате. Будто ожидая продолжения. Агата до последнего не желает ворошить пыльные воспоминания, не потерявшие своей боли за столько лет. Но ведь Терри доверился ей. Пришел её черед доставать обезображенные от горьких слёз косточки из шкафа.

— В малом возрасте я всерьёз увлекалась музыкой. Думала стать профессионалом и выступать в духовом оркестре. По крайней мере, меня в этом убедила мама. Уже на первом занятии я показала впечатляющие результаты. Меня признали маленьким гением и направили в лучшую музыкальную школу. Все были уверены в том, что это мой главный талант и пожизненное призвание.

— А на чём ты иглала?

— На гобое. Это духовой инструмент из чёрного дерева. Выглядит, как дудочка. Только более сложный. Знаешь, Терри, играть на нём — это почти как заниматься магией, — Агата складывает руку, изображая, будто держит в руках инструмент. — Ты вдуваешь в него воздух, и он словно оживает. Пальцы направляют этот поток, и само пространство начинает содрогаться от прекрасной музыки. Руки сливаются с деревом, становясь частью тебя. Единое целое невидимой красоты, живущей у каждого в сердце.