Меня сразу заметили, поэтому Влад с Глебом пошли мне на встречу, и крепко меня обняли. Я не проронила ни слезинки, просто беззвучно успокаивала себя. С ними всё в порядке, но мелкая дрожь взяла вверх.

— Эй, зараза, всё, хватит. Мы живы-здоровы, — успокаивающе, отшучиваясь, говорит Влад.

— Как… как…

— Не переживай, — вторит Глеб. — Мы правда легко отделались, пара ушибов и царапины.

В его голосе я тоже слышу мнимое веселье, но ведь вижу же, что они оба тоже напуганы. И всё ещё пытаются осознать произошедшее. Я многозначительно посмотрела на Влада. Он прекрасно понял мой немой вопрос, и едва заметно кивнул.

Это был крах. Миг, на который мне показалось, что всё это лишь игра моего воображения, я поняла, что нет, всё действительно взаправду.

— Ты уверена, что хочешь остаться одна? — спрашивает Женя, поскольку Мира сейчас была с Марком, когда привёз меня домой.

— Мне нужно, — тихо и отстраненно говорю я.

— Ладно, только будь на связи пожалуйста, и, если что сразу звони, договорились?

— Хорошо, — почти беззвучно говорю я.

Женя крепко меня обнимает и целует в макушку. По его крепким объятиям, я понимаю, что он не хочет уходить, но понимает, что сейчас стоять на своём не вариант, и мне нужно дать время. Поэтому он оставляет меня одну в пустой квартире. Как только за ним закрылась дверь, я в полной мере ощутила тяжесть вины, которая опустилась на мои плечи.

Зажав рот рукой, чтобы подавить жалобный стон, я села на пол, стараясь не издавать звуков, потому что Женя всё слышит, и чувствует. Этого было уже много. Как мне всё ему объяснить? Меня не покидало чувство, что если он узнает правду, то возненавидит меня.

Так я просидела до самой поздней ночи, пока экран телефона не загорелся ярким светом. Открыв сообщение, я чуть не выронила телефон:

— Им просто повезло. Я тебя предупреждал.

— Чего ты хочешь? — дрожащими руками набираю сообщение.

— Ты прекрасно знаешь что.

— Зачем ты это делаешь?

— Чтобы ты поняла, что со мной так поступать нельзя.

— Это что, месть?

— Разве? Просто урок, чтобы ты знала, как нехорошо сдавать своих любимых ментам и потом просто исчезать.

— Ты совсем из ума выжил⁈

— Не кипятись. Ты, Лизонька, прекрасно знаешь, что должна мне, и что принадлежишь мне. Я долго ждал, пока ты наиграешься и думал, что после истории с Тихоновичем ты всё поймешь, однако…

— Ты убедил его!

— Я ничего не делал.

— Та записка!

— Это просто записка, детка, ничего более.

— Чтоб ты сгорел в аду!

— Как грубо, в прочем в этом вся ты.

— Ты моральный урод…

— Следи за языком, дорогуша, как я слежу за теми, кто тебе дорог. Кто знает, что может случиться… с кем и когда…

— Не смей их трогать!

— Не стану, если ты будешь послушной.

— Это шантаж и угроза!

— Нет, это дружеское предупреждение. Либо ты сидишь тихо, расстаёшься со своим верзилой и возвращаешься ко мне, и все твои друзья целы и невредимы, или кто знает, что может случиться.

—…

— У тебя есть время подумать. Сделай правильный выбор.

Страх — просто выстреливающие пять букв, что сковывают всё тело и заставляют мозг разлагаться, а сердце не ощущать звонких убийственных выстрелов. У него мерзкий голос, напоминающий скрип старых проржавевших качелей, эхом проносится внутри черепной коробки и со стуком бьётся о стенки. Страх топит в болоте одиночества и ненависти, в своей собственной безысходности.

Призрак прошлого вернулся в мою жизнь, пытаясь меня сломить, а я просто не могу найти в себе сил противостоять ему. Пальцы немеют, колются изнутри, кости горят, как будто хотят разорвать плоть и вырваться наружу. Глаза расширяются, ища мнимое спасение от этого ужаса. Сердце бьётся так, что я не ощущаю ничего, кроме неумолкающего тока в груди.

Я провела в затворничестве несколько дней, не отвечая ни на звонки, не открывая никому дверь. Только Мире написала, что хочу побыть одна. Но приход друзей и Жени не прекращался, что я не выдержала и прокричала, что есть мочи:

— Оставьте меня в покое! Дайте мне побыть одной! Дайте мне свободы!

И если со стороны могло показаться, что это грубый посыл, то на самом деле это был крик души о помощи, страдании и одиночества!

После этого никто не приходил, лишь изредка прислали сообщения, чтобы спросить, как я. А что я? Каждый день получаю сообщения от Макара и фотографии своих друзей и даже Жени, как он следит за ними. И каждый раз это приписка в конце: «Кто следующий?»

Он продолжал меня запугивать, манипулировать, напоминать обо всём, что было в прошлом… Я лежала на полу и не знала, как это всё прекратить, казалось, время остановилось, пока в памяти не всплыли слова Жени: «Я люблю тебя. Я выбрал тебя. Ты моя жизнь».

И я не выдержала, зарыдала в голос, надрывно. Потому что я не могла отказаться от него, и не только потому, что я его Пара и без меня он погибнет, но и потому что люблю его. До безумия сильно люблю…

Мы сидели с парнями в баре, сегодня был наш день, и всё бы ничего, но меня не покидало какое-то странное предчувствие. Я ощущал, что мой волк неспокоен, как и я из-за происходящего с Лисой. Я чувствовал её, но не знал, что творится с ней. Она не подпускала к себе никого. Мы уже несколько дней не разговаривали. Я очень надеялся, что она хотя бы ответит на мои сообщения, но нет. Молчала всё это время. Это-то меня пугало и волновало ещё больше. Я не знал, что происходит. Догадывался, хотя нет, даже уверен, что в этом замешен этот Макар, но точно узнать я смогу только, если Лиза мне всё расскажет. А пока это глухое неведение раздражало и только распаляло мой гнев.

— Совсем всё плохо? — спрашивает Тоха.

Я лишь неоднозначно пожал плечами и хотел уже было ответить, как раздаётся звонок и какого было моё удивление, когда на экране телефона высветился номер Лизы. Мне показалось, что я даже дыхание затаил.

Быстро нажимаю кнопку ответа и слышу:

— Женя…

Её голос хриплый, даже сиплый, слышу всхлипы и рыдания, а ещё какой-то страх в голосе, ибо он дрожит.

— Что случилось? — я сразу напрягся, такого голоса у неё не было, даже когда Виктор Тихонович умер.

— Ты… ты можешь приехать? Пожалуйста… — словно умоляет меня.

— Где ты?

— Дома… — снова всхлип.

— Буду через пять минут!

Хватаю ключи от машины со стола и срываюсь к ней.

— Что случилось? — взволновано спрашивает Диман.

— Ещё не знаю, но мне это не нравится.

— Звони.

Я понимающе и согласно киваю, после чего пулей мчу к своей лисе.

Меня насторожил её испуганный голос, её слезы.

Ровно через пять минут я уже был у её дома. Бегом поднялся на четвёртый этаж и позвонил. Лиза сразу же открыла дверь, как будто ждала возле неё. Смотрю на заплаканное лицо, трясущиеся руки и до жути испуганный взгляд.

— Женя… — чуть ли не шёпотом говорит она.

Я делаю шаг вперёд, чтобы зайти в квартиру, как она тут же прижимается ко мне. Что же такое случилось?

Прижимаю Лизу к себе, шепчу всякую ерунду, чтобы она успокоилась и рассказала, что произошло.

— Лиса, я рядом, теперь тебе нечего бояться.

— Женя…

— Да?

— Женя… прости меня… — всхлипывает Лиза, девушка, которая всегда была, как кремень.

— Что случилось, Лиз? За что ты извиняешься?

— За то, что не подпускала тебя к себе несмотря на то, что чувствую, прости…

Я обнял свою девочку, успокаивая её. Лиза отвечала на мою ласку, и я даже опомниться не успел, как мы стали неистово целоваться и раздевать друг друга. С одной стороны, я понимал, что это неправильно, только не сейчас, но чёрт возьми…

— Лиса… Лиса может не… — между поцелуями, говорил я, честно пытаясь остановить происходящее.

— Мне это нужно…

На секунду я замер, глядя ей в глаза, пытаясь найти там хотя бы каплю сомнения. Но не нахожу. И вот пошло оно всё к херам. Это моя Пара, она хочет, а её желание для меня закон.