— Влад, ты в курсе ситуации с Макаром? — решил спросить у лучшего друга Лизы.

— Есть такое. И тебе уже досталось?

— Есть такое.

— Не думал, что он вернётся. Мы тогда кое как Лизку отмазали. Он знатно её подставил, издевался… И думали, что уже никогда его не встретим, столько времени прошло, но он всё же объявился, — грустно и удручённо говорит парень, как будто появление Макара сродни настоящей вселенской катастрофе. В его голосе читалась то ли обречённость, то ли сожаление с примесью горечи.

— Расскажешь?

— Только то, что связано с его подставой. Личное она пусть сама рассказывает, если захочет.

— И на том спасибо.

— Он стоит за более крупной рыбой и сам не последний человек. Использовал Лизу для своих тёмных дел с наркотой. Она это дело не переваривает, так как мать загнулась от наркоты, поэтому он и действовал скрытно. А когда всё вскрылось и её повязали, пришлось немало потрудиться, чтобы вытащить и отмазать её, а этот, как сквозь землю провалился. Она, конечно, к тому моменту уже знала кто он и что он, и порвала с ним, но этого ублюдка разве что-то остановит…

Договорить он не успел, потому что с кухни послышался грохот разбитой посуды. Я рванул туда.

Лиза сидела на полу и дрожащими пальцами собирала осколки. Я никогда не видел её в таком состоянии. Вся её боль отдавалась во мне.

— Лиза, Лиза. Не надо, оставь.

— Надо убрать.

— Оставь, я уберу, — перехватывая её руки и вынимая осколки, говорю я. — Давай, вставай.

Подхватив её на руки, дал всем понять, что забираю Лизу к себе, остальные сами разберутся.

Ехали в полной тишине. Лиза беззвучно плакала и казалось, боялась каждого шороха. Бедная моя девочка, как же я хочу помочь ей, забрать её боль.

— Может хочешь в душ сходить?

— Нет.

— Тогда пошли спать.

Лиза послушно позволила себя уложить и даже обнять. Если бы я мог забрать её переживания, сделал бы это не задумываясь.

— Почему? — вдруг спрашивает она.

— Что почему?

— Почему ты продолжаешь забиться обо мне, даже после того, как я обидела тебя?

— Потому что любимых не бросают. Я хочу разделить с тобой твою боль и защитить. Ты самое дорогое, что у меня есть.

— Прости меня…

— Не за что прощать. Я тоже не ангел, знаешь ли.

Она развернулась ко мне и прижалась, как маленький котёнок. Крепко её обняв, я надеялся, что хоть так ей станет чуточку легче.

— Я люблю тебя, Лиса. Просто знай это.

Так она и уснула, прижавшись ко мне, беззвучно плача.

Я проснулся первым. Лизу будить не стал, лишь получше укрыл её тонким одеялом и нежно поцеловал в макушку, после чего бесшумно вышел из комнаты, чтобы дать ей хорошенько отдохнуть. Ей сейчас это нужно, как никогда.

Пока варил кофе, написал Диману:

— Ты не против, если Лиза пару дней не выйдет на работу?

— Какие вопросы. Пусть отдыхает и приходит в себя сколько потребуется.

— Спасибо, брат.

— Как она?

— Сейчас спит. Но бля… что-то явно не так.

— У неё дед умер.

— Я не об этом. Что-то вчера её напугало, сильнее чем она была напугана до этого.

— Хм… попробуешь поговорить с ней?

— Сомневаюсь, что этот разговор увенчается успехом.

— Попытка, не пытка.

— Ладно, ещё раз спасибо.

— Давай.

Проверил как там моя девочка. Ещё спит. Значит могу приготовить завтрак и тогда можно будить.

Заварил её любимый чифирь с сахаром. Как она только может пить такой крепкий чай? Ладно кофе, всё понимаю, он такой и должен быть, но чай? Бррр… Сначала хватился делать ей завтрак аля-девочка, а потом вспомнил, что моя зазноба любит пожрать знатно, так что долой всякие авокодо-мукадо, дорогу бекону и яичнице с тостами. Вот это я понимаю, это по-нашему.

Расставил всё на поднос и поплёлся в спальню. Завтрак в постель, вот это я мощь! Гордость так и распирала. Не припомню, чтобы я вообще когда-то делал подобное для женщин.

Поставив всё на прикроватную тумбу, аккуратно присел рядом с моей девочкой и стал поглаживать её по волосам.

— Эй, Лиса, хитрюга моя, просыпайся.

Она заворочалась и лишь сильнее укрылась одеялом, чтобы спрятаться.

— Давай, уже почти полдень.

— Не хочу, — тихо говорит она.

— Давай ты немного поешь, а потом можешь опять валяться в кровати.

Минутное молчание, а потом она резко подрывается и садится.

— Какое сегодня число⁈

— Шестнадцатое, а что такое?

— Мне же на работу!

Она уже было подорвалась…

— Эй-эй, спокойно. Диман дал тебе пару выходных, так что не суетись, ладно?

— С чего бы?

— Приказ начальства, что тут скажешь.

— Хм….

— Ты что, не хочешь просто поваляться в постели и быть может глянуть какой-нибудь серик?

— Можно?

— Тебе всё можно. Давай поешь.

— Не хочу.

— А я не спрашиваю. Ешь. Специально приготовил сытный завтрак и твой любимый чифирь.

Она покосилась на поднос и еле заметно улыбнулась. Хоть Лиза и пыталась не показывать своих истинных эмоций, глаза не могли врать.

Когда я увидела, какой заботой окутывает меня Женя, несмотря на то что произошло, в сердце что-то ёкнуло. Я смотрела на него и понимала, что вот он, лучший человек в моей жизни, заботится обо мне, сидит рядом, хочет меня защитить, да ещё я его истинная Пара. Что может быть лучше?

Но потому это было ещё и страшно. У меня внутри был язвящий надлом, высеченный на живой коже, ноющих мышцах, проливающий жгучую кровь. Мне было больно, страшно — так, что дышать могла с трудом. Страшно было даже сейчас, когда, казалось бы, всё уже осталось позади, Женя рядом и можно ничего не бояться. Но ничего не было позади. Это я ощущала ясно. Мне без Жени — никуда. Без Жени — гибель. Но что он скажет, когда узнает, в чём я была замешана, какое пятно есть в моей жизни, нужна ли ему будет сломанная личность?

А личность ли я? Живой ли я человек или просто сосуд для битья и издевательств? В чём моя ошибка? Что я сделала не так? Где оступилась? В чём провинилась?

Я не заслуживаю такого человека, как Женя. А если учесть то, что Макар причастен к смерти дедули и намерен и дальше творить ужасные вещи, имею ли я право быть с Женей? Подвергать его опасности?

Он сказал, что любит меня, а не ответила взаимностью.

Я засыпала со смешанными чувствами го́ря и радости. Я плакала не только от боли потери дедули, но и радости, от услышанных слов. И мне так хотелось сказать ему, что это взаимно, что я тоже его люблю и безумно хочу быть с ним, но перед глазами снова и снова появлялись слова из той записки. И мне казалось, что если я скажу это, то Жене подпишут смертный приговор.

Макар ясно дал понять, что не отпустит, что я должна сделать выбор.

Я подвергаю опасности всех. Что даже мне делать? Когда Макар сделает следующий шаг?

— Спасибо.

Женя удивлённо уставился на меня.

— Что?

— Да нет, ничего.

— Говори уже.

— Странно не услышать сначала колкость в свой адрес.

— Могу сказать.

— Нет, не надо. Просто поешь, пожалуйста.

И я просто позволила себе хотя бы на мгновение отвлечься и насладиться моментом. Что будет дальше не имею представления, но могу я хотя бы ещё немного побыть в раю?

Несколько дней было пасмурно и дождливо, что сейчас солнышко решило всех порадовать своим присутствием. И люди с удовольствием наслаждались тёплыми лучами солнца, потому что я слышала сквозь открытое окно, как с улицы доносятся радостные возгласы ребятни. Уверена, что сейчас все выползли на улицы и пляжи, чтобы погреть свои косточки.

А я всё также мёртвым грузом лежала на кровати и смотрела, как пролетающий самолёт оставляет за собой белую полоску, которая быстро исчезает в синеве неба. И не могла радоваться тому, что это самое солнце светит и таким страшным людям, как Макар.

Меня съедало чувство вины.

Сгорбленное, несчастное, серое… Сидит в клетке моей души и плачет немыми горькими слезами. И самое главное — молчит. Всё время молчит, лишь в самые неподходящие моменты высказывается хлёстко и ломко. А в остальном слышно лишь протяжный тоскливый стон.