Эпиграммы и шутки
Источник звука
Мы слышим громкий лай его,
Не замечая самого.
Новейшей физики черта:
Есть лающая пустота.
Экономия
Перерасходовала яд!
Кусать гадюке не велят.
И безработная гадюка
Шипит в тоске: — Какая мука
Яд экономить, как бензин,
Когда кругом толпа разинь!
Прямота
Наш друг, он, как султан Гкмид,
Своим друзьям в глаза хамит.
А за глаза друзьям хвала,
Как бы заочная халва.
Коль не хамить нельзя, ханыга,
Уж лучше за глаза хами-ка!
Маятник
То губы чмокают в тиши,
То вдруг скелеты — костью о кость!
Раскачка низменной души:
Сентиментальность и жестокость!
Хам
Слышу ли поступь победную хама? Да, слышу.
Если и сам не услышу, хам не услышать не даст.
Говорун
Весь ум на кончик языка
Загнал и корчит знатока.
Чтобы с его умом покончить,
Мы отхватили этот кончик!
Гремучка
Мадам — гремучая змея.
Об этом знала лишь семья.
А на людях бывала дивной,
Включив глушитель портативный.
Злопыхатель
Напоминает он весьма
Везувий злобного дерьма.
Пока я думал так, робея,
Погиб, как некогда Помпея!
Сверхчеловек
А кто такой сверхчеловек.
Создатель новой Мекки?
Он просто недочеловек
Верхом на человеке.
В мастерской художника
Гостелюбивый наш мастер гостя встречает
любезно.
Любит, однако, его он в уходящий момент.
— Мысли в полотнах больших, — мастер сказал
нам, — большие.
Кстати, и гостю спереть эти полотна трудней.
Рассеянный
Выдавил свежую пасту на щетку зубную.
Щетку ко рту поднеся, вспомнил, что нету зубов.
В защиту лакея
На что надеялся лакей,
Когда свой нож всадил мне в глотку!
Я прохрипел ему: — О’кей!
Лакею поднесите водку! —
Я сам хотел себе свернуть
Вот эту дорогую шею.
Но я, как барин, не умею,
А он — лакей. Он понял суть.
И хоть де-юре он — злодей,
Но действовал как мой лакей!
Гад
Небо гада
Небогато.
Лишь созвездье Скорпиона
Светит гаду с небосклона
Благосклонно.
Желудь
— Как живете? — спросит молодь.
Я скажу: — Живу как желудь.
Между дубом и свиньей,
Хрюкающей подо мной.
— Tы ведь дуб! — скажу я дубу.
Он ответит: — Это грубо! —
И стряхнет меня свинье.
Хорошо живется мне!
Торгаш
Он отказался от идей
Скотоподобных торгашей.
Но дело в том, что за отказ
Дерет он втридорога с нас.
Совесть
Те, кто совестью торгует.
Тем торгуют, чего нет,
И, о совести толкуя,
Натолкуют сто монет.
Веселей торгуйте, братцы,
Ведь нельзя проторговаться,
Тем торгуя, чего нет!
ГЛАВЫ ИЗ РОМАНА
«САНДРО ИЗ ЧЕГЕМА»
Маленький гигант большого секса
(О, Марат)
Альманах «Метрополь», 1979
Лучшим идиллическим временем наших взаимоотношений с Маратом я считаю тот ранний период, когда он работал фотографом на прибрежном бульваре напротив театра. Там красовался небольшой стенд с образцами его продукции, а сам он сидел на парапете, ограждающем берег, или похаживал поблизости, издали окидывая орлиным взором или тем, что должно было означать орлиный взор, встречных женщин или женщин, остановившихся у стенда, чтобы поглазеть на его работы.
Нередко он кидал орлиный взор и вслед удаляющимся женщинам, и я всегда удивлялся их телепатической тупости, потому что не почувствовать его взгляда и не обернуться мне казалось невозможным, настолько этот взгляд был выразительным.
В те времена я ему нравился как хороший слушатель его любовных приключений. Этим приключениям не было ни конца ни края, а моему терпению слушателя не было границ.
Многие к его рассказам относились иронически, я же проявлял только внимание и удивление, и этого было достаточно, чтобы он мне доверял свои многочисленные сердечные тайны.
Впрочем, будем точны, свои сердечные тайны он доверял всем, но не все соглашались способствовать условиям их свободного излияния. Я же этим условиям способствовал, думаю, больше других.
Марат был человеком маленького роста, крепкого сложения, с густыми сросшимися бровями, которыми он владел, как лошадь своим хвостом. То есть он их то грозно сдвигал, то удивленно приподымал обе или саркастически одну из них, что, по-видимому, производило на женщин немалое впечатление в совокупности с остальными чертами лица, среди которых надо отметить — разумеется, сделать это надо достаточно деликатно — довольно крупный с горбинкой нос. Кроме всего, общее выражение романтической энергии, свойственное его лицу, способствовало в моих глазах правдоподобию его рассказов.