Кроуфорд и Стефан Стоуны – им обоим давно уже за сорок, и они годятся ей в отцы. Их седеющие, когда-то пшеничного цвета волосы, сильно контрастируют с её темными. Даже в чертах лица едва-едва угадывается родство, настолько они друг от друга отличаются. Приезжают те сюда вместе с женами и детьми. И все как один смотрят на Лили свысока.

Они рождены от разных матерей. И мать Лили – коренную жительницу Хемлок Айленд, одну из потомков тех, кто когда-то открыл их семье Спасителя – они считали второсортной. Ни единожды братья говорили отцу, что он просто сошёл с ума на старости лет. Лили слышала. Говорили, что никогда никто из Стоунов не позволял себе таких вольностей, что кровь – не водица, и рано или поздно ему аукнется решение связаться с какой-то девкой.

Даже сейчас хочется вскочить и закричать, что её мать – не какая-то девка. Лили хмурится. Её мать – уважаемая женщина, одна из жриц самого Спасителя, и когда-то местной часовней заведовала именно она. До того как насмерть разбилась о скалы в день бурного шторма.

Спаситель забирал её к себе самым жутким образом.

– Доктор Харт, скажите, кто последним разговаривал с отцом? – она слышит деловитый, холодный голос Стефана и видит, как тот сцепляет в замок уже тронутые морщинами пальцы. Ей противно. – Если он умер в собственной постели, то это скорее всего были вы. Или Лили.

Все они мгновенно оборачиваются к ней, стоит брату произнести её имя. Лили смело смотрит в ответ. Замечает, как надменно поджимает губы его жена по имени Джессика. Ни ей, ни её мужу нет дела до того, от чего умер отец. Его смерть их и вовсе не волнует – переживают они только о наследстве.

Лили знает. Годами она прислушивалась к их отвратительным разговорам. Владыка всегда рядом, и он позволял ей слышать.

– Тем утром меня даже не было в поместье, – спокойно отвечает она, получается даже улыбнуться. – Я ухаживала за могилами на другой стороне острова.

– Да, тело Ричарда обнаружил я, – вмешивается в разговор доктор Харт. Доктор Уильям Харт. Ей не по душе его имя. – Как единственный врач на острове я констатировал у него остановку сердца, и сообщил об этом в город. Если вы подозреваете убийство, Стефан, то нет – Ричард скончался по естественным причинам, в конце концов ему было уже за семьдесят.

Она удобнее устраивается в кресле у камина. Все они сидят в просторной гостиной, но рядом с ней не сел никто – Стефан и Джессика расположились на диване напротив; Кроуфорд и его жена Элис заняли место за небольшим столом, а доктор Харт остался стоять у самых дверей. Никого больше сюда не пригласили.

– Ну какое убийство, Стефан, – наигранно смеётся Кроуфорд. – Отец жил тут годами, словно отшельник, и ничего с ним не случилось. Думаешь, кому-то пришло бы в голову покончить с ним на восьмидесятом году жизни?

– Не удивлюсь, если из-за твоей паранойи тебя вычеркнули из завещания, Стефан, – ухмыляется Элис. Притворяется, что шутит, но Лили знает – доля шутки в её словах мизерная. За титул главы семьи и основную долю в семейном деле они готовы перегрызть друг другу глотки.

– Уж лучше быть вычеркнутым за излишнюю осторожность, – подчеркнуто вежливо отзывается Джессика и скрещивает руки на груди, – чем доказать свою несостоятельность, обанкротившись. Сколько там прожил ваш предыдущий бизнес? Кажется, какие-то кафе. Около года? Впечатляюще.

Их перепалки с годами не меняются. На каждом семейном собрании Лили чувствует себя запутавшейся в клубке разъяренных, без устали шипящих друг на друга змей. Она отворачивается в сторону окна и поглядывает на небо. Солнце скрылось за темными тучами, скоро явно пойдёт дождь. Аккуратно подстриженные розовые кусты сгибаются под порывами вдруг налетевшего ветра.

Остров отзывается на нездоровую атмосферу. Чувствует.

– Хотя бы в этом году проявите уважение, – в конце концов говорит Лили, не выдержав. Поднимается с кресла и одергивает помятую юбку. – Всего три дня как отец умер, а для вас его будто и не существовало никогда. Вам противна его – семейная! – вера, противны его взгляды, но вы хоть вид можете сделать, что вам не плевать на его смерть?

Повисшую в холле тишину будто бы можно пощупать – настолько она осязаемая. В ней легко различить завывания ветра и стук посуды со стороны кухни. В ней отчетливо слышно, как тяжело выдыхает Стефан, как цокает языком Элис. Лили кажется, что она не только видит, но и слышит, как качает головой доктор Харт.

– Уж не тебе об этом говорить, – с презрением бросает Кроуфорд. – Тебя здесь быть вообще не должно. Раньше бастардов не принимали в семью, но раз уж при жизни справиться с блажью отца не вышло – что поделаешь, придётся потерпеть.

– Ты ведь обычно проводишь время с ребятами, разве нет? – Джессика, в отличие от него, пытается показать себя с лучшей стороны. – Почему бы тебе не присоединиться к ним и в этом году? Они сейчас как раз где-то в саду.

Лили недовольно скрещивает руки на груди. С детьми своих братьев она почти одного возраста, – дочери Стефана в этом году исполнится девятнадцать, а сыну Кроуфорда – двадцать один – и общаться с ними на порядок приятнее, но сейчас её просто пытаются выставить отсюда. Избавиться, словно Ричарду Стоуну она не дочь, а в лучшем случае дальняя родственница.

В их глазах она хуже прислуги.

– Лили – дочь Ричарда, и она упомянута в завещании, – на этот раз доктор Харт оказывается на её стороне. Достает небольшую папку из ящика стола и мельком просматривает бумаги.

– Она? – фыркает Стефан. – И что он ей оставил?

Так и оставшись стоять, Лили прикрывает глаза. Слышит короткие шепотки и медленно, глубоко дышит. Мысленно обращается к Спасителю, вспоминает о ярко-зеленых глазах Александра.

Ей интересно, что бы тот сделал на её месте? Наверняка не показал бы ни единой эмоции, а под конец зачитал бы братьям одну из молитв. Лили нравится, когда он читает вслух. Нравится его бархатистый, спокойный голос. Но ни Александра, ни кого-либо из прислуги на собрания никогда не приглашают.

Такая честь выпала лишь доктору Харту – единственному, кто не имеет к семье Стоун никакого отношения.

– Хемлок Айленд.

От поднявшихся в гостиной криков Лили сбегает на второй этаж. Братья не верят своим ушам, до хрипоты в горле спорят с доктором Хартом о написанном в завещании отца, а она в первые мгновения не может понять, взаправду ли всё это. Контрольный пакет акций отец передал младшему сыну – Стефану, а остатки мелкого рыбного промысла перешли Кроуфорду, но ей он оставил самое ценное.

Он оставил ей дом. Родные земли Спасителя и прекрасное море – обманчиво-голубое днём и притягательно-черное ночью. Ей досталась настоящая драгоценность – дороже любых денег, долговечнее любого бизнеса.

Лили запирается в своей комнате и становится у окна, прижимая к груди потрепанный, зачитанный до дыр песенник. В нём – десятки самых разных призывов к Спасителю, большинство из которых она знает наизусть. Она улыбается себе под нос и тихо, едва слышно напевает один из них.

А там, внизу, прогуливаются среди розовых кустов и дикорастущего болиголова дети братьев. Джаред и Эшли – её племянники. Лили до сих пор странно думать об этом, зная, что Джаред на год её старше.

Порывистый ветер треплет их волосы, издевается над одеждой и пытается вырвать изящный зонт из рук Эшли. Отсюда видно, как той пытается помочь садовник, но с ветром не справиться. Ветер сильнее.

Лили улыбается ярче. Другие скрываются от ветра и прячутся от дождя, но она лишь открывает окно. Подставляет лицо бушующим порывам и довольно прикрывает глаза. Ей наплевать, что думают родственники о ней или о последней воле отца. Всё равно, сколько испепеляющих взглядов они бросят в её сторону в этом году.

Такие мелочи Лили не беспокоят. Она знает, что она – настоящая. В отличие от них, живёт полноценной жизнью и ничего не боится. В отличие от них, она знает о правилах этого острова и понимает, чего хочет от них ото всех Спаситель.