Больше всех над Машей издевалась Лера – молодая светловолосая женщина с короткой стрижкой. То грубо заденет локтем, да так, что Маша едва не прошьёт себе палец на машинке вместо молнии, то глупо пошутит над её нелепым фартуком. Отходя от неё, как бы невзначай шепнёт на ухо одной из работниц: «Посмотри, какая толстая корова!». А работница, хихикнув, ответит ей: «Ну, это ненадолго!.. Здесь она быстро похудеет!». Чуть позже они уже обсуждают оттенок волос бедняжки: «Ну что это за безобразный мышиный цвет? Неужели нельзя покрасить волосы в какой-нибудь другой, если природа обделила?».
Рита всё слышит, несмотря на гул конвейера, да наматывает на ус. У Леры в этот день именины. Она принесла торт и фрукты, собрала к вечеру в центре зала всех женщин и начала принимать поздравления. Лишь Маша продолжала сидеть на стуле, склонив понуро голову над своей машинкой.
Подошла очередь и Риты поздравить именинницу. Она и поздравила – да так, что той вовек не забыть. Подойдя к небольшому столу, где стоял торт, Рита взяла его, с шутками и прибаутками подлетела к Лере и зарядила ей этим тортом в физиономию, да так, что та и опомниться не успела, как с неё смеялся весь цех. Все сразу догадались о том, что это была месть за Машу. Технолог опешила, открыв рот от изумления. Одна из работниц пояснила ситуацию насчёт Маши и Ирина Петровна ограничилась только лёгким замечанием в адрес Риты. Сама она потом пошла в соседний цех, где была её подруга и всё рассказала о выходке Риты, после чего они долго смеялись. Эта знаменитая история передавалась из уст в уста и вскоре дошла до самого директора. На следующий день Леснов появился в цеху, и всё время глазел на Риту ироничным взглядом.
Риту такое внимание не радовало, но когда она увидела, что Маша, вопреки всему, всё-таки пришла на работу, приободрилась. Так они и подружились. Ни у кого больше не возникало желания обидеть Машу – её оставили в покое. Настала осень и время учёбы, но Маша продолжала иногда приходить на подработку по пятницам и по субботам, когда они выходили в дополнительную смену, чтобы успеть закончить заказ. У Риты же сессия в техникуме должна была начаться только в ноябре, поэтому она по-прежнему практически жила на фабрике.
Однажды, во время обеденного перерыва, они завели в столовой разговор о лишнем весе. Маша, ткнув пальцем с обидой на свои круглые бока, произнесла удручённо:
– Ну никак не могу похудеть… Вечно слышу себе в спину то в магазине, то на рынке, что я толстая!
– А если бы тебе не тыкали этим, ты бы сокрушалась о том, что не стройная? – спросила вдруг Рита.
Маша на миг задумалась, потом ответила неуверенно:
– Мне кажется, что нет. Я себе и такой нравлюсь, но окружающие видят во мне только пышку! Особенно мужчины… – при этих словах она тяжко вздыхает.
Рита хмурится. Сама она тоже далеко не стройная – крепко сбитая, плечи немного широковаты – будто у мальчишки, но ни на минуту она не жалеет об этом. Даже несмотря на то, что рядом с ней Олеся – эталон утончённости и женственности. Все воспевают красоту её сестры, но Рите наплевать на то, что никто ей не восхищается. Она вдруг смеётся (но смех тот вовсе не добрый), и произносит:
– Знаешь, чем больше я узнаю людей, тем меньше хочу их видеть. Все эти стройные худышки, вроде Леры, сидящие на диетах – разбаловали мужиков своей худобой и идеальной фигурой!.. Ой! Съела лишнюю калорию, пойду застрелюсь! – она кривит губы и презрительно ухмыляется, поглядывая в сторону Леры, которая ничего кроме овощей и фруктов практически не ела, чтобы выглядеть эффектно.
Маша хихикает в кулачок, потом запихивает с энтузиазмом в рот любимый пончик и добавляет:
– Хочется собрать всех этих заморышей и…
– И накормить… – заканчивает вместо неё фразу Рита и разражается громким хохотом, но потом оборачивается и замечает рядом директора. Судя по его хитрому лицу – он всё слышал.
– Ой… – смущается Маша, в то время как Рите всё равно. Ну, слышал и слышал, что тут такого? Пусть знает, что она не лучшего мнения ни о мужчинах, которые обзывают полных девушек толстухами, ни о людях в целом.
Константин Владимирович, вместо того, чтобы пройти мимо, берёт и подсаживается к их столу, чем уж окончательно смущает Машу. Она заливается розовым румянцем, но и Рита изумлённо вскидывает свои тёмные брови. «Что надо?» – как бы говорят её колючие глаза, и Леснов тут же отвечает на этот немой вопрос:
– Увлекательный разговор вы вели – никогда не слышал ничего подобного! – он сам признался в том, что подслушал и даже не смутился при этом.
«От меня ещё и не такое услышишь, болван!» – думает Рита про себя.
Маша, глупо улыбаясь, спрашивает робко:
– А вы что думаете по этому поводу?.. По поводу лишнего веса у… девушки…
Рита толкнула подругу в бок, но было уже поздно – вопрос задан. Она знала, что Маша сохла по пареньку Ивану, который работал на их фабрике мастером; она даже порою специально ломала свою швейную машинку, чтобы он пришёл починить её – тогда у неё появлялась возможность поглазеть на объект своей симпатии. Мастер не проявлял к ней интереса – и Маша винила в этом свой лишний вес.
Директор ответил не сразу. Он переводил ироничный взгляд с Риты на Машу, потом, почему-то на Леру (в цеху все давно заметили, что она сохла по нему), и произнёс уверенно:
– Как по мне, главное в женщине – душа и характер. За остальных мужчин не берусь отвечать…
Его ответ понравился Маше и удивил Риту. Она даже открыла рот от изумления. Впервые ей довелось услышать из уст мужчины о том, что он ценит не внешность, а характер. Но стоит ли ему верить? Может, он нарочно так сказал, чтобы успокоить навивное девичье сердце бедняжки Маши?
– Я вижу, что ты мне не веришь! – Леснов усмехнулся и посмотрел на Риту немигающим взглядом.
Рита даже не стала это отрицать и промолчала. Но он не отстал и продолжил цепляться:
– Когда-нибудь я докажу тебе, что мои слова – правдивы… – он вдруг быстро встал и вышел из столовой, чем окончательно сбил её с толку.
Таращась на захлопнутую за ним дверь, она пыталась понять смысл его слов. Что это значит?
Маша вдруг положила руку на её плечо и тихо прошептала:
– По-моему, он к тебе не равнодушен…
Рита нахмурилась и, смахнув её руку с плеча, произнесла с досадой:
– Не говори ерунду!
Маша замолкла, больше не заговаривала об этом, но сердце Риты предательски отбивало неспокойный и тяжёлый ритм, будто в него выстрелили в упор. Она ещё не знала, что такое любовь, она не ведала, как она приходит, да и не верила в её существование, но вдруг впервые испугалась того, что оказалась в опасности по воле мужчины, от которого все женщины на фабрике сходили с ума.
Глава V. Мой любимый доктор
Судьба-злодейка подсунула Олесе большую свинью. Работая в саду и обрезая секатором сухие ветки на деревьях, она нечаянно задела палец. Тут же кровь обагрила руку и закапала на землю, раскрашивая жёлтые листья в причудливые узоры. Рана была глубока: ей ничего не оставалось, как обратиться в больницу. Она прекрасно знала, что может столкнуться там с тем, кого так долго избегала и поэтому нацепила парик на голову, который попросила у соседки. Тётя Валя иногда носила вычурные парики – они были её слабостью, но удивилась, зачем парик понадобился Олесе?
– У тебя же шикарные волосы! – воскликнула она изумлённо.
– Хочу немного побыть брюнеткой! – соврала Олеся и добавила: – Светлые волосы мне уже надоели, но красить я их не хочу…
– А, тогда бери! – соседка обрадовалась, что смогла услужить.
Олеся поблагодарила и поспешила домой. Парик был аккуратным, из настоящих волос, с густой челкой, со струящимися до плеч локонами.
«То, что нужно!» – радовалась девушка. Она не знала, работает ли ещё в хирургии Александр Николаевич или уехал, как ему и пророчили все – в столицу на повышение. Надеялась, что уехал, но предусмотрительно поменяла имидж – водрузила папины очки на нос (он был близоруким), по-новому накрасилась – сильнее, чем обычно, благо, что пострадала не правая, а левая рука, иначе всё давалось бы с большим трудом. Наряд она выбрала не соответствующий её элегантному стилю – порывшись в вещах сестры, она нацепила на себя её рваные серые джинсы и чёрную кофту, где красовалась физиономия знаменитого рок-певца. Но и это ещё не всё – чтобы окончательно стать другой личностью, она на всякий случай прихватила медицинскую карту Риты, которая как раз находилась дома. Ей казалось, что она всё предусмотрела. С забинтованным пальцем она, сгорая от страха, вошла в отделение, в котором когда-то повстречала свою первую любовь. Навстречу ей – молоденькая медсестра. Заметив забинтованную кисть, тут же участливо спросила: