Я просто не знал, что мне делать. Как назло, Славик не звонил. Не дожидаясь его звонка, я сам начал набирать номер деканата, с которого мне он звонил ранее, но вызываемый номер был постоянно занят, либо никто не отвечал. Раньше возникали мысли и разговоры на тему – “что бы ты делал в последний день”, идеи были всякие от разумных до глупых, от преступных до весьма благодетельных, и вот когда настал этот самый день, я оказался один в офисе и не знал, что делать мне в этот самый день. Мелькнула мысль улететь за границу, хотя бы разок глянуть Париж или улететь на море, но был риск не долететь никуда, и не то, что я этого боялся, просто я уже не видел в этом логики и желания; подступила легкая депрессия, граничащая с паникой.

Меня отвлек шум на улице, он был похож на удар. Я вышел на улицу и увидел, как на машине въехали в салон элитной парфюмерии, находящийся на другой стороне офиса через дорогу, его грабили, и при этом, проходивший мимо страж, недавно охранявший общественный порядок, даже не обратил внимания на этот грабёж, было видно, что уже теперь никому ничего не нужно. Недалеко раздался пронзительный женский крик и бой стекла, я понял, что начались беспорядки. Я тут же вернулся в офис и задернул жалюзи, чтобы не привлекать внимание. В нашем доме из магазинов был только мир ткани, и я успокоил себя тем, что в последние сутки на Земле, вряд ли кто-то решит ограбить магазин тканей, если только какая-нибудь старушка придёт за материей, но это было маловероятно. Я отключил телевизор и стал себя потихоньку ругать за то, что я остаюсь законопослушным гражданином.

– Жалко, что я люблю свою работу, – сказал я сам себе и улыбнулся, – если бы я ненавидел свою работу, я бы сейчас точно разнёс весь офис.

Но я стал снова наводить порядок в офисе, словно наперекор грядущему концу. Я аккуратно складывал журналы в стопки, вытер пыль со своего стола, разложил все документы по лоткам и отделил крупные скрепки от мелких. Я думал, выйти на улицу и присоединиться к обезумевшей толпе, но мне этого не хотелось, не потому, что я чего-то боялся, нет, я ничего не боялся, ни закона, который уже перестал существовать, ни потерявший рассудок толпы, которая появилась на улицах, ни самого конца Света. Я не шёл, потому что я не тяготел к разрушению, я всегда был сторонником созидания.

Стук в заднюю дверь. Я замер, это было очень подозрительно, так как эта дверь выходила в подъезд, и в неё заходила только уборщица, все остальные входили в офис через центральные двери. Я подошел к дверям как можно тише.

– Саня, ты там? – потихоньку спросил Славик через двери.

– Блин, ты чего в эти двери стучишься? – я спросил Славика, открыв ему двери, – заходи скорее.

– Так ты видел, что там делается? – спросил Славик.

– Что?

– Какое-то безумие творится. Уже несколько убийств и суицидов. Я сюда сунулся, а там прямо под окнами какой-то неадекват с ножом бродит.

– А ты чего мокрый? – я спросил Славку, глядя на его мокрый лоб.

– Так я на велосипеде, – улыбнулся Славка.

– Что делать будем теперь? – я спросил Славку, – слышал про черную дыру?

– Слышал!

– В универе что?

– Да, ничего. Как только передали, все начали расходиться.

– Преподы что?

– Видно, что были в шоке. Держались, конечно, чтобы не создать паники, старались успокоить студентов.

– А деканша?

– Она, – улыбнулся Славик, – пригласила всех желающих к себе в кабинет, чай пить.

– Серьезно? – я тоже улыбнулся.

– Да, говорит типа ну, что поделать теперь, пойдем, чай пить.

Нашим деканом была замечательная женщина. Она была немного строгой, думаю, эта строгость необходима любому человеку её ранга, во-первых, она всё-таки являлась руководителем преподавательского коллектива, а во-вторых, она должна была быть авторитетом всем студентам. Она такой и была – авторитетом, её все любили и уважали, и при всей её строгости, она была очень добрым и душевным человеком. Недаром она была кандидатом наук. У неё были огромные глаза, которые излучали материнское тепло и доброту. В эти минуты я даже пожалел, что не пошел со Славиком, получилось, что я даже с ней не попрощался, мне стало грустно.

– Слав, что делать то будем? – спросил я.

– Домой поедем?

– Домой? – я задумался, – а что дома делать?

– А тут что?

– И тут нечего, – я согласился со Славкой.

– Саня, чего думаешь? Поехали! Разобьют окно, кинут смесь и вспыхнет тут всё, первый этаж всё таки.

– Да, Слав, ты, пожалуй, прав.

– Давай возьмем самое вкусное из всей еды, телевизор и поедем.

– На велике? Да, и телевизор, наверное, нельзя.

– Ой, не смеши меня! Кому уже что надо! Думаешь, сюда кто-нибудь ещё придет работать? Единственное, в чем ты прав, так это на велике мы не уедем. Надо машину угнать!

– Угнать?

– Да! А что? Дяденьку полицейского боишься? – поддернул меня Славка, – ты, мой хороший, похоже, до сих пор не осознаёшь, что происходит.

– Ага, мой хороший, ты прям как тёть Настя, – я засмеялся; так нас теть Настя называла, – да осознал я всё, только я не смогу без ключа машину завести, да и вскрыть тоже. Даже если стекло разбить, всё равно не знаю какие там проводки соединять.

– В интернете давай посмотрим, – сказал Славик.

– Точно! А какую машину?

– Не знаю!

Под окнами стоял старенький гольф, но там бродил мужик с ножом, толи пьяный, толи обкуренный. Во дворе, Славик видел пару жигулей и старенький АЗЛК, но пока мы искали в интернете схему соединения проводов для замыкания и занимались её изучением, мы не заметили, как отключился вначале интернет, а потом и телевидение отключили. Стало ясно, что не остается времени и угон машины, нам, скорее всего, будет не под силу. Хотя мы оба могли водить автомобиль, но разбирались в его устройстве, особенно в электрике, намного хуже.

Студентам свойственно полуголодное состояние, поэтому нам очень не хотелось оставлять еду в офисе. Казалось, что это самый настоящий пир, после постных хозяйских щей, но, осознав с грустью, что через пару часов всё же наступит конец света, оставили идею тащить на себе любой груз, и, закусив на дорожку, мы отправились домой на велосипеде, по переменке крутя педали. Ехать было очень неудобно, мы люди молодые, но всё же не подростки, поэтому сидеть на багажнике сзади было очень не комфортно, да и крутить педали, тоже было дело не простым.

Проезжая мимо продуктового супермаркета, мы увидели, как люди устроили настоящий переполох, или даже потасовку, в погоне за провизией, воспользовавшись ситуацией, когда водитель оставил машину с включенным зажиганием, а сам снова кинулся в магазин, мы, словно по приказу, синхронно спрыгнули с велосипеда и нырнули в салон заведенного автомобиля. Резко отпустив сцепление и выжав педаль газа, машина с визгом шин, словно пришпоренный рысак, рванула вперед, отрываясь от полетевшей в нас очереди отборной ругани хозяина автомобиля, выбежавшего в этот момент из магазина.

Подогретые азартом и адреналином, мы даже хотели снова вернуться в офис и всё-таки взять продукты, но здравый смысл возобладал, и мы направились домой. Когда я переступил порог нашей квартиры, я убедился в правоте решения вернуться домой, я был рад. Как я бы не любил свою работу, офис оставался офисом, а квартира, хоть и не была моим домом, а всего лишь съемной квартирой, и даже комнатой в ней, этот был мой временный, но дом.

Обычно, мы со Славиком, могли говорить часами на пролёт, но, видимо, не в этот раз, обстановка требовала другого, а именно самоуединения, не просто уединиться в своей комнате, а укрыться глубоко в себе, остаться наедине только со своими мыслями, в своем внутреннем мире.

А тем временем вечерело. Славка читал какую-то книгу, я, находясь в своей комнате, тоже перебирал что-то: фотографии, записки, письма, заметки, и всё то, что позволяло мне спрятаться от грядущей катастрофы внутри себя, делая воспоминания о приятном несокрушимыми стенами бункера, способного уберечь меня.