– Мне доводится вести беседы с теми, кто бывает при дворе. К тому же я слышал разговор дворянина Госанса со своим…

– Госанс известен своим длинным языком, – перебил Лотар, – И тем не менее, я согласен, что доля правды в твоих словах есть.

Тобин, обрадованный этой маленькой победе, слегка опустил голову.

– Хеггель предал наших богов и распростер объятия культистам, – полушепотом сказал старик, – Он всегда питал слабость к подобного рода вещам, а тут на те!

– Отчего ж ты тогда сюда приплыл, Тобин? Я звал тебя с собой, но вовсе не приказывал. Ты волен был отказаться. Забавно, единственный, кто не хотел здесь быть, это Лиас, но того заставил наш князь.

– Одно дело, когда при дворе люди токмо и знают, что языком трепать, другое увидеть сие своими глазами. Я увидел и теперь взываю к твоему разуму. Виллад не лишит тебя подарков, ежели ты вернёшься к нему без бояринского ответа.

– Для тебя князь Виллад, старик, – через чур резко ответил Лотар. – И я не вернусь, пока не вобью в голову Хеггеля послание от нашего князя. Ты старый и опытный воин, Тобин, но поджал хвост, аки волчонок. Ты убил сотни людей, а тут испугался трупа?

Тобин насупился еще сильнее, поджал губы и опустил взгляд. Лотар знал, что наседает, но иначе это было не пресечь.

– Не мёртвый человек насторожил меня, – возразил Тобин, – Но то, как он был убит.

– И тем не менее. Ты взываешь к моему разуму, но не стоит, он чист, трезв и знает, что делать. Я же взвываю к твоей храбрости, возьми себя в руки и хватит скулить. – секунду помолчав, Лотар добавил: – Ты говоришь, Хеггель предал наших богов? Так помолись им, если нас ждёт опасность от предателя веры, пускай помогут тем, кто их не предает. Я помолюсь вместе с тобой.

– Но как же…

– Я больше не хочу обсуждать эту тему, старик! Я сказал тебе, что мы не покинем остров, пока не передадим послание князя боярину Хеггелю. Это окончательное решение и мой приказ. Если хочешь его ослушаться, то возвращайся на корабль. Когда я закончу здесь, то снесу тебе голову, как изменнику.

Тобину хватило ума не перечить. Он молча кивнул и собрался уходить, но Лотар прихватил его за локоть.

– Не знаю, как ты узнал о землях, но для тебя будет лучше, никто более о них не узнает.

Чёрные, как смола, глаза старого воина впились в Лотара. Старик многое еще хотел сказать, это было заметно по тому, как он смотрел, но вместо слов только кивнул и убрался прочь.

2 

– Может постучаться?

Спросил некто, по голосу, похоже, Рыжий Киралл.

Дружина стояла рядом с деревянным двухэтажным домом, больше походившем на гостиницу рядом с дорогой. Густой и тёмный лес окружал их с того самого момента, как они ступили в чащу, миновав человеческий труп в окружении множества веток и прутьев.

И тут этот символ, подумал Лотар, когда увидел синее испещренное шрамами тело. Человек этот был высок, лежал на сыром песке и вороны клевали его раны. Как и говорил Дастен, бедняге вытащили внутренности и на манер окружавших его веток, прутьев и прочего мусора, разложили кольцом вокруг тела, насколько хватило длинны. Лицо, вопреки очевидному, выражало спокойствие, губы изодраны, глаза выклеваны.

Никто не сказал ни слова, но Лотар нутром ощущал, как бегают мурашки по спинам его дружинников. Дастен, бедняга, всхлипнул разок, и все время в лесу был угрюм и молчал. Теперь Лотар корил себя, что в большинстве своем взял зелёных юнцов с собой на остров. Ему казалось, что работа эта не составит большого труда, нужно просто передать слова князя боярину. Кто же знал, что здесь будет твориться такая чертовщина?

Лес скрывал собой небо, оттого в нем было темно и сыро. В какой-то момент пошел дождь, вспорхнули вороны, лес зашелестел в едином ритме и все прочие звуки стали неслышимы.

Лотар помнил, что глубже на юг остров становится холмистым, а у берегов так и вовсе поднимается до крутых скал. На самой высокой из них и расположился замок Хеггеля. Вниз по скале, где зелёные холмы лежат голые перед небом разбился небольшой городок, у самого основания замка. Множество крестьянских семей и дворян проживало в этом городке. Каждый занимался либо мореходством, либо рыболовством, торговал во всех ближайших материковых портах, а иногда заплывал в восточные заливы. Здесь активно производили древесину и кузнецы славились своей сталью. Жизнь на острове всегда кипела, но это было до того, как сожгли пристань. Лотар никогда не был здесь прежде, но мог представить себе бурную жизнь островитян. Однако теперь тут все утонуло во мраке. Если бы не свежие жертвоприношения на берегу, можно было предположить, что на острове никто не живет.

Дождь все еще шел, когда они достигли деревянного дома, посреди густых деревьев. Бревенчатые стены двухэтажного строения были сплошь и рядом покрыты тёмными пятнами, окна закрыты на ставни, громоздкую дубовую дверь, казалось, не открывали уже очень давно. Крышу покрывал пиленный гонт, покрытый сверху слоем соломы, смешанной с глиной.

Молодой Петт постучал в дверь и прислушался, хотя вряд ли мог что-то расслышать под шумом дождя.

– Брехня! – громко выругался Лиас, – Дом заброшен, это же видно. Кто станет здесь жить?

– Мы, – ответил Лотар, – Скоро начнёт темнеть, и крыша над головой нам будет в самый раз.

Петт постучал еще раз.

– К черту учтивость, парень! – воскликнул Лиас, тряхнув взмокшими от дождя длинными волосами, – Толкни дверь.

Молодой Петт приложился к двери, но та не поддалась. Ему помог Чад, оба навалились, но и это ни к чему не привело.

Тобин сплюнул на землю. Дастен убрал опавшие локоны на лицо. Лотар вгляделся в темную чащу леса.

– Ну что, дурни, совсем не сдвинулась? – возмутился Лиас.

– А ты возьми, да сам попробуй, – возразил Молодой Петт и отошел в сторонку.

– Да будь ты проклят, Молодой хрен – Лиас с разбегу саданул по двери ногой и та затрещала под тяжестью его удара, – Ага! – громыхнул он и улыбка блеснула при слабом свете дня. Со второго удара нога Лиаса разломила поверхность двери и прошла внутрь. Кое-как он высвободил конечность и заглянул в образовавшуюся дыру.

– Ну и что там? – тут же спросил Молодой Пети и склонился.

– Темно и пусто, что в твоей башке – ответил Лиас, – Сейчас просуну руку и открою ее изнутри.

Так и случилось. Дверь быстро сдалась им, открыв проход в свои темные комнаты. Дружина вошла медленно, по одному, озираясь по сторонам. Дождь сразу же стих, теперь он стал приятно журчать на фоне.

– Ох! – воскликнул Чадд, ударившись о что-то твёрдое, – Кажись тут стол.

– Поищи-ка там свечу, или каганец, – велел Лотар, а сам напряг все свое зрение, чтобы вглядеться в кромешную тьму комнаты.

Он различал слабо выделяющиеся силуэты колченогих стульев, парочки сундуков, бочонков с водой, взбитые охапки сена в двух углах, стол посреди комнаты, огромное строение на всю дальнюю стену и чего-то еще, распростертого прямо на сырой земле, заменявшей здесь пол.

– Свечи нет, кажись, – ответил сквозь тьму Чад.

Из дальнего конца донесся голос Дастена:

– Тут печь! Поленья догорают.

– Вот те на! – протянул Молодой Петт, – Так зажигай огонь!

«Дурень!» – подумал Лотар с досадой.

– Если в печи догорают поленья, значит здесь кто-то был.

– Или есть, – добавил Лиас, – Я вижу лестницу наверх, но в темноте я подняться не смогу, мне нужен свет.

«Ты просто боишься как Дастен, как Заяц, как Тобин, как и я…»

– Сейчас будет тебе свет! – весело присвистнул Молодой Петт и через мгновение тьму комнаты прорезал огонек на конце небольшого бруска дерева в руках дружинника. Языки огня беспокойно затрепетали, облизывая окружающую их темень, а тупое и довольное лицо Петта отразило на себе красно-желтые оттенки.

– Обыщи комнату, может найдётся треклятая свеча, – приказал Лотар, и только сейчас понял, что огромное строение в дальней стене и есть печь с разинутой чёрной пастью, в которой тихонько трепетали угольки. Распростертыми на полу оказались части верхней меховой одежды. Лотар склонился над ней и нащупал баранью шерсть.