– Так не вопрос… а что искать-то?

Искать, по мнению просветленного догадкой следователя, надобно белый микрик, проехавший во-от в такие часы-минуты, дабы разглядеть номер и, желательно, седоков, а также хотя бы приблизительно прикинуть маршрут.

– И…?

– Время, время! – Тихон менторским жестом указал на экран, где номер авто не поддавался идентификации, – Время видал?.. фургончик этот приехал туда за добрый час до их, Гуровых, возвращения, а уехал – вскоре после. Понятно?

– А по-моему, это ничего не дает, – не согласился упрямец, – Ты, часом, не забыл – этих скоропомощных развелось, как грязи. Панади… дэмия же, етить ее мать!

– Пандемия пандемией, а установить не помешало бы. Опрос среди жильцов провели – кто вызывал, по какому поводу? Врачи какой-никакой след оставили – рецепт там, заключение, направление? А?

– Опрос? – снова загрустил капитан, – Опрос, знамо дело, проводили… только на эту тему – придется заново… может, вы уж сами?..

– Еще чего! Ляпы ваши, вы и подчищайте. Обойдите жильцов всех, подчеркиваю – всех квартир в этом и соседних домах, заодно собачников – кто-то из них мог запомнить приезжавших медиков или, еще лучше, номер машины. И завтра же! Ну, и камеры, камеры обязательно. Видео – было бы классно.

Возможно, сохранись видеоинформация, удача улыбнулась бы грядущему пенсионеру, озарив сверканием звезд и регалий, но, увы, увы… Пытаться высмотреть медицинский фургон среди тысяч автомашин, попавших в подходящее время в поле зрения контрольных камер по всему городу – заведомо гиблое дело. И расспросы соседей ничего не дали, тем более – кое-кто из присутствовавших успел разъехаться по морям, дачам, заграницам… Уныние и грусть.

Догадка осталась догадкой: по его мнению, налогового мента каким-то образом, скорее всего угрозами, особо эффективными благодаря присутствию слабого звена в лице супруги, заставили пересесть в микроавтобус и увезли в неизвестном направлении. Телефон? Разбили к чертям, и все. Жена? Эх, жена, жена… Насколько проще все было бы без этой досадной помехи! Очевидно, ее взяли с собой, а потом – избавились как-нибудь. Да и от него, надо полагать, тоже уже давно… и никто не узнает…

– Ой, помру я, помру я… – тихонько вывел майор, – Похоронят меня… И никто не узна-а-ит, где могилка моя!

Жалобная песнь, впрочем, посвящалась не безвестно канувшим Гуровым, а самому себе, безвинно через них страдающему. Безвинно, а к тому же бессмысленно!

Имелась у следопыта и запасная версия, но ее разрабатывать без ведома начальства было смерти подобно. Когда Пожидаев, выслушав безрадостный рапорт, махнул в сторону двери: мол, проваливай, Брага на полпути развернулся.

– Вот мы ищем-свищем, всех на уши поставили… а мальчик как таковой – был?

– Ты это о чем? – нахмурился шеф, – Какой, на хрен, мальчик? А-а-а…

– Вот именно. Может, его никто и не того? Я о чем подумал: а у них, смежников, на нашего пропавшего… часом, ничего не было?

В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь развязным щебетом заоконных птах, наверняка подслушивавших и теперь затеявших прения: сразу казнят дерзкого майора или дадут чуток помучиться?

«Ну, ты спросил – созерцая молча катающего по столу карандаш Серегу, подумал Тихон, – Сейчас получишь… и кто тебя за язык тянет?»

– Было, не было… – после физкульт-минутки ожил полковник, – На любого найдется, если поискать… конкретнее они вряд ли скажут. Но ты на всякий случай поинтересуйся… у тебя, чай, есть кого попытать, или нет?

– Уже спросил. Было. Копали под него, точно.

– И насколько серьезно? Неужто брать хотели?

– Это маловероятно, в свете родственных, так сказать, связей. А отстранить от кормушки, перевести на менее опасный, кхм… участок – легко. Так он же об этом мог и не знать… пронюхал – пасут его, связь отключил и рванул огородами… где камеры – он не хуже нас знает… сидит себе за бугром, а мы тут роем…

– М-да, возможно, возможно. А жена?

– Что – жена? Зачем?

– Не знаешь, зачем жена? Или забыл уже?.. Ох, Тиша, Тиша… Самому рвануть – это я вполне допускаю… тем более у нас границы, сам понимаешь, для разумного человека с деньгами – как шлагбаум для воробья… а женщина – другое дело. Согласен?

– Да… – нет, номер не пройдет, спихнуть ношу на чужие плечи не удастся, – Женщина, конечно…

– Вот-вот. Мужику налегке слинять – как два пальца обосцать, а бабе – не-ет… Ей же только косметики центнер нужен, платья всякие, побрякушки, туфельки-колготки… Так что давай, родной, ищи дальше. Хорошо ищи.

– Ищу, Сергей Апполинарьевич, ищу.

– Знаешь, – придержал снова направившегося к выходу Брагу начальник, – Ты думал точно как они. Извини, сразу не сказал, запамятовал…

– Кто – они?

– Эти, налоговые. Они тоже допускали возможность – слинял обормот, чтоб не взяли в оборот. На границах переполох устроили, фейсконтроль… все без толку. Поэтому и нам не сообщали – надеялись, сами найдут.

«Ага, – обозлился следопыт, – Запамятовал он, как же! Проверял, песья морда, допру я или нет… вот же мудак, прости господи!»

– Прямо так с ходу – перехват объявили? В ту же ночь? Наутро, в конце концов? Или…

– В том-то и дело, что – или. Тревогу подняли во вторник, на четвертый день, когда он, если действительно подался в бега, сто раз успел проскочить. И жену, коли всерьез намылился, мог заранее предупредить, чтоб собралась потихоньку, и аварийный запас где-нибудь организовать. Счета его неплохо бы проверить, это тоже теперь твоя задача… ну, и она. Ты, я так понял, уже знаешь, насчет нее? В смысле, ее золотишка?

– Что была на той вечеринке при полном параде? Да, доложили. Странно, не так ли? За город, на ночь глядя, и все самое ценное нацепила…

– Вот именно. Будто знала – пригодится, и времени на сборы не будет. М-да… и в сумочку к ней никто не заглядывал, через металлодетектор не пропускал… Но ты все равно ищи, не расслабляйся.

– Я, товарищ полковник, никогда не расслабляюсь! – младший советник молодцевато развернулся и вышел за дверь с гордо поднятой головой.

Возражать командиру легче уже в коридоре, мысленно: «Еще и счета… Будто все так просто: дзинь-дзинь!.. Это банк?.. А это я. Как кто? Не узнали… странно…» Трам-тарарам!

– Почему не узнала? Тихон Савельевич, что с вами?

По полу рассыпались чашки-ложки, булочки-печеньки…

– Ах, Галина Васильевна! Вы любого сведете с ума… Я от вас совсем теряю голову! Позвольте, помогу…

– Нет, спасибо, я сама. Голову он теряет… Двадцать лет тут хожу, никто не терял… Не узнают его…

Брага натянул на лицо смущенную улыбку. Оказывается, он едва не сбил с ног заведующую делопроизводством. И что – сам с собой говорил?.. Ну, ва-аще… Нет, пора, пора… На чем мы там остановились?.. «Вам, банкирам, нас, ментов, полагается узнавать с полуслова! Теперь узнали? То-то же… А доложьте, дорогие мои, в темпе вальса, и поточнее, сколько там у вас лимонов на счете во-от этого беглого гражданина, вашего клиента?.. И в сейфах уж заодно гляньте. Откуда знаю?.. Откуда надо, оттуда и знаю… И помедленнее, я записываю!.. Ах, как мы все испугались!.. Да-да-да, конечно-преконечно, сей момент!.. Расстарались… Ох-хо-хо!.. А ведь неважные дела твои, Тихон свет Савельевич! Ох, неважненькие… прямо скажем, херовые делишки!»

Между тем проклятый список определенно содержит пока непостижимые для следственного рассудка нюансы. Брага с первых минут пытался выискать среди фамилий и дат какую-то если не закономерность, то привязку – к месту, времени, событию, но – тщетно. А ведь она есть, есть, надо только уловить, и тогда клубок пусть не развяжется в одночасье, так хоть ниточка-зацепка появится, а потом – дело техники, опыта, упорства, в конце концов!

Опыт, опыт, сын ошибок… А если интуитивная версия о «самопохищении» главного фигуранта все-таки ошибочна, то и продолжать-то он не сможет – идти некуда, впереди глухая стена и по бокам темно. Сереге опять звонили, намекнули на строгие меры в случае чего. Чего? Ясно чего… не найдешь ты, найдут тебя, и тогда уж мало не покажется – ни самому начальнику, ни уж тем более тебе, без пяти минут пенсионеру. И будешь ты тогда уже не без пяти минут, а – тут же, мигом, как только выяснится: толку с тебя никакого. И пособие назначат отнюдь не такое, на какое ты, горе-сыщик, надеешься, а совсем, совсем другое… Неужели ошибся?