— Извини, это я должен был…

— Достаточно на сегодня этого слова, не хочу его больше слышать.

— Вы поговорили с Костей?

— Да, не особо приятный вышел разговор, но надеюсь мы сможем сохранить приятельские отношения в бубущем.

— Я уже сказал Косте и скажу тебе, даже если бы вы помирились, я бы не отдал тебя ему, боролся за тебя, подожди не перебивай. Ты согласна быть со мной? Это не просто развлечение… Кир, — смотрел в ее широко раскрытые, чуть ли не плачущие глаза.

Может и перегнул палку, вываливая всё вот так сразу. Но пришло время, итак долго изображал из себя придурка. За что и поплатился.

КИРА

— Хочу только тебя, — выдыхает мне в губы, сбив ритм моего сердце.

— Ты взрослый и опытный мужчина и я боюсь, что нужна тебе только для одного, боюсь, что ты разобьешь мое сердце вдребезги.

Признаваться в своих чувствах очень сложно, но необходимо. Мы находимся посреди шумного бара, а я тут со своими откровениями. Пусть даже соврет, что это не так. Все равно поверю его словам. Глупо — да, не могу по-другому. Эти эмоции и чувства сильнее меня, да я и не стараюсь их контролировать, позволяя выплеснуться широкой рекой, а не тоненьким ручейком. Парадокс любви — ты одновременно сковываешь себя и освобождаешь. А человек, который рядом должен поддерживать этот баланс, но стоит немного перетянуть не в ту сторону, как легко все сломать и разрушить.

— Тебе не о чем переживать, я весь твой. И уже давно. С той ночи ты вошла в мои мысли и не покидала их никогда. Знаю, что должен был заговорить сразу и обозначить наши отношения. Как только увидел тебя у себя на лекции. Мне тяжело это признавать, но я был обескуражен. Боялся, что напридумывал себе тот образ, и ты можешь оказаться совершенно другая. Тяжело снова открываться людям, больно обжигаться и я прекрасно понимаю тебя.

— И этот образ разочаровал тебя?

— Иди сюда, глупенькая, — он притянул меня к себе, и столько нежности было в его губах, что ноги подкашивались, а мысли дурманились «Что я там спрашивала?». Когда тебя так целуют хочется только быть еще ближе.

— Ты оказалась еще лучше.

Я смутилась и уткнулась лицом ему грудь, а Глеб продолжал укутывать своими теплыми объятиями.

Такие зимние короткие дни, сейчас так уже совсем стемнело, хоть и было всего около восьми. Он взял меня за руку и подвел к машине. Мы стояли и целовались, не в силах оторваться друг от друга, этим холодным декабрьским вечером. И как по волшебству падал снег. Все равно, что обветреют губы, меня волновало только то, что нас разделяет столько одежды, все эти куртки, шарфы и теплые свитера под ними. Хотелось, чтобы между нами не было преград, даже и таких символических, желание касаться его везде заполнило весь разум.

— Садись, а то совсем замёрзнешь, — галантно открыл передо мной дверь автомобиля.

В машине включил «климат — контроль», заполняя ее теплым воздухом. Протянул руки и снял с меня шапку, пропустил локоны сквозь пальцы.

— Этот цвет идет тебе больше, — и пощекотал меня кончиком волос, — И ты так мило морщишь носик, — и пощекотал еще раз и чмокнув в кончик носа.

Не сдержавшись, обхватила его шею руками и потянула к себе, чтобы поцеловать. Я так нуждалась в нем. Целовала со всей страстностью, а он отвечал. Невозможно оторваться от этих губ. И вот я уже сижу у него на коленях, куртка ужасно мешает, скидываю ее и бросаю на заднее сиденье. Принимаюсь за его пальто, оно здесь тоже явно лишнее. Не ожидала от себя, но инициатива точно принадлежит мне. Сама. Распахиваю, стягиваю рукава и опрокидываю на спинку сиденья. Его руки уже под моей кофточкой ласкают тело.

— Кира, подожди, если ты продолжишь, я не выдержу, не смогу остановится, — говорит он между поцелуями.

— Только не прекращай целовать меня, — никогда в жизни не была так возбуждена, так отключена голова, только эмоции.

Я берусь расстегивать его рубашку — пуговичка за пуговицей. Он останавливает меня. Держит мои ладони в своих. Глупый, разве не чувствует, что я уже не остановлюсь, как сейчас это важно для меня. Это неизбежное столкновение, это как затормозить на полной скорости.

Качаю головой, я отказываюсь сделать паузу и сдаюсь нашим ощущениям. За стеклом темно, никто ничего не увидит. Так правильно, я знаю. Тушу свет в машине, показывая, что настроена серьезно, и снова целую его. Рубашку расстегиваю, но не снимаю, мне достаточно просто дотрагиваться до его кожи. Мою же кофту он стаскивает, тело покрывают мурашки, такие огромные, от контраста температур или от желания, охватившего меня, уже не понять. Не важно, мне так хорошо, а когда он оттягивает чашечку бюстгальтера вниз и втягивает мой сосок своими губами, с моих уже срываются стоны. Понимаю, что не в состоянии их сдержать, так и не стоит даже пытаться. Как он это делает со мной, откуда взялась такая смелость? Я чуть приподнимаюсь. Тянусь к ремню на его брюках, как же не удобно, дыхание сбилось. Он помогает мне избавиться от одежды, сначала с себя, затем с меня. Так жарко, волосы липнут ко лбу, не скажешь, что за окном минус десять. Ничего вокруг не вижу, только его глаза и его руки повсюду. Я напряжена до предела, тело требует разрядки, и потом я ее получаю, когда он насаживает меня одним движением на себя.

Мы замираем, нужно привыкнуть, боль смешалась с удовольствием, первый раз было намного больнее. Сейчас приятно, начинаю медленно-медленно двигаться. Легкие колебательные движения, мужчина подо мной стонет, я целую его, разделяя с ним наслаждение. Без презерватива ощущения совершенно другие. Он такой горячий. Внутри меня. О боже, что же мы делаем и даже не предохраняемся. Плевать, нужен еще один поцелуй, еще одно движение. Да о, именно так! Он совпадает со мной, подстраивается под мой такт. Раскачиваем слегка машину. Я так отзывчива на его прикосновения.

Чувствую, как он пульсирует внутри, а потом влага наполняет меня, и это становится последней каплей, мои толчки становятся интенсивней, он помогает мне ладонями на моей попе, слегка раздвигая половинки, заставляет меня принимать его как можно глубже. Последний толчок и замираю. Свихнуться можно, вскрикиваю. Так остро, кусаю его в шею, иначе услышит вся округа.

— Что ты делаешь со мной — говорит он, — только аккуратно тут все липкое. Я улыбаюсь ему в шею, ему щекотно. Так не удобно, но это ничего, то, что было сейчас в разы компенсирует все неудобства. Перелезаю на свое сиденье.

Чуть приоткрывает окно, впуская свежий воздух. То, что нужно. Стоит слегка остыть.

— Слава богу есть салфетки, — он завозился в потемках.

Натягивала брюки и смеялась, мало места и тесно, раздеваться было легче. Глебу проще — натянул штаны и все, а мне еще и ботинки отыскать бы. Теперь, когда мы не заняты делом, ноги стали замерзать без обуви.

С горем пополам, одевшись, уставились друг на друга с глупой улыбкой на лицах. Обоих захлестнула эйфория, усталости не чувствовали. До дома полтора часа езды.

— Что будем делать? Поедем домой или? — интересно, что он имеет в виду, какие еще варианты.

— Или?

— Я бы продолжил, одним быстрым разом в машине ты сегодня не отделаешься и не сбежишь как в прошлый раз, — припомнил мне мой побег.

— Завтра нужно быть на парах, — хоть я была согласна их пропустить.

— Прогуляешь, я возьму день в счет отпуска, поехали ко мне, — нажал педаль газа мы покатили вдаль по освещенной дороге.

Пальцы переплетены, не хочется его отпускать, лишь только для переключения передачи.

— Подреми немного, силы тебе сегодня понадобятся, — он поцеловал тыльную сторону моей ладони.

Облокотилась на подголовник, рассматривая его.

— А мне нравятся твоя новая прическа, — нежно касаюсь его виска с длинными, несколько взлохмаченными, прядями.

— Я бы не сказал, что это прическа, просто еще не дошел до парикмахерской.

— Не ходи подольше.

Я и вправду заснула под монотонную езду и радио, в эфире которого играли только медленные композиции.