– Клен, – только тихо позвал Юса.

Но я шла вперед, и все, кто встречался на платформе, сразу расступались, пропуская нас. Наверное, от меня исходили такие энергетические волны, что, пожелай я, вот прямо сейчас могла бы перебить даже приступ Гнева у Тео.

Конечно, я ничего не ответила. На что он надеялся?

– Оставь, она скоро отойдет, – это шептал Ранко, но так громко, что это все равно, как если бы он кричал.

– Ага, – Тео запыхался, и это неудивительно, учитывая, сколько Гнева он выдал на бедолагу-попутчика. – Шиори все такие. Вспыльчивые, но отходчивые.

А вот он точно говорил именно для меня. Для моей гордой, хоть и перехваченной на полпути к бегству спины. Намекал на то, что, возможно, раскаивается.

Наш экипаж эти бестолочи, конечно же, оставили на том полустанке, где догнали поезд. Надо было брать билет на скорый. Они бы, конечно, тоже догнали, но не так быстро. Помучились бы хоть подольше.

Я вышла из затемненного тоннеля, ведущего от путей прямо на большую привокзальную площадь, и сразу направилась к наемным экипажам. Знала, где они кучкуются, так как всего лишь несколько часов назад подъехала на одном из них сюда, надеясь благополучно покинуть столицу.

Честно говоря, я немного упивалась своей внезапно прорезавшейся самостоятельностью. Они думали, что так и просижу до конца своей жизни в Доме Шиори, не смея носа высунуть за пределы его владений? Пусть видят, как хорошо ориентируюсь в общественных местах. Особенно он. Пусть Тео увидит, что вполне могу постоять сама за себя и нисколько не нуждаюсь в его опеке, выходящей за пределы всего разумного.

Я нарочно свернула в ту сторону, где тосковали в ожидании пассажиров механические экипажи. Тео как-то сказал, что все коляски, управляемые Гневом, взял под свое покровительство Дом Кайли, и, кажется, получал теперь очень даже неплохую прибыль. Гепажи быстрее и чище, но сейчас я и слышать не могла о том, к чему прикасалась чистая энергия. Дом Кайли не получит сегодня от меня ни монеты в свою казну. Прости меня, Дом Кайли и все его обитатели.

Братья поплелись, конечно, за мной, и мы вчетвером сильно набились в двухместную коляску. Конечно, столько взрослых людей сразу экипаж бы не выдержал, а пару высоких, но очень тощих подростков, одну субтильную девушку и молодого парня, еще не достигшего своего двадцатилетия, вполне мог себе позволить. Поэтому возчик только крякнул что-то неодобрительное в пышные ржаные усы и потянул рычаг. Экипаж стронулся с места, и тут я поняла, что в этой тесноте и тряске, которая бросает нас друг к другу, делать вид, что моих братьев в природе не существует, будет очень затруднительно.

Но я держалась изо всех сил, и не бросила ни на одного из них пусть и короткого взгляда, даже когда впереди показалась крыша центрального особняка Дома Шиори.

Возчик резко затормозил у знакомых витых ворот, отливающих рыжиной на старых сколах, и внимательно смотрел, пока я доставала из-за пазухи деньги. Хорошо, что Тео был уже настолько вымотан, он даже не обратил внимания на этот страстный взгляд, иначе мы бы точно имели тут кучку пепла. И на этот раз точно бы пахло горелым мясом.

Тео держался до последнего и свалился с ног, как только мы перешагнули порог Дома Шиори. Упал сразу всем телом. Как подкошенный. Я услышала только глухой стук за спиной, и кинулась к неподвижному брату. Юса пытался удержать Тео, но сил у него не хватало. Ранко застыл истуканом, навалившись на толстую ногу одной из почерневших входных кариатид.

В холл выбежали младшие близнецы. Радость в их глазах тут же сменилась страхом.

– Все в порядке, мальчики, – сказала я им, опускаясь к изголовью Тео. – Принесите-ка мне из столовой ложку.

Близнецы с громким топотом ломанулись прочь. Ложку они будут искать долго, главное я сделала – убрала их из холла.

Тео попытался что-то сказать, но вместо звуков из его рта вырвалась, шипя, синеватая пена. Только сейчас я заметила, что все его лицо покрыто липкой голубой жидкостью. Видимо, всю обратную дорогу остатки Гнева шли носом.

– Дыши глубже, – сказала я ему. – Ни о чем не думай. Гнев Шиори отступает, если убрать раздражитель. А он… убран.

В нос ударил сладковато-приторный запах горелого мяса. Конечно, показалось.

– Ранко, помоги мне.

Приподняла голову Тео, и Ранко схватил его за плечи. Я прикинула, сможем ли мы вдвоем дотащить старшего брата до дивана. Кажется, сможем.

– Юса, дуй за малышами в столовую. Во-первых, задержи их там, а главное… В среднем шкафе на правой стене, голубая бутыль…

– Да знаю я, – цыкнул мальчишка и бросился из комнаты. Конечно, он знал. Но, растерявшись, вполне мог забыть.

Мы с Ранко поволокли Тео к дивану. С трудом приподняли его и перекинули на мягкую потертость когда-то роскошной обивки. После стремительного жара тело Тео окутало ледяным дыханием. Он был такой звонкий от холода, что, казалось, упади сейчас – разлетится на тысячу хрустальных осколков.

У меня в арсенале не так много средств, чтобы помочь ему. Только отец мог научить его изначально пользоваться приступами Гнева с наименьшими потерями, а мама – сгладить последствия. Но наших родителей уже нет на этом свете, и всему, что необходимо для выживания, мы учились сами. Удивительно, как все остались целы и невредимы после этих безумных экспериментов!

Я пыталась согреть дыханием руки Тео. Ранко притащил большое пуховое одеяло и уже кутал брату ноги, а в локоть мне уперлось что-то гладкое и стеклянное. Юса пытался привлечь мое внимание, толкая бутыль с лидонией под руку.

– Два глотка, – сказала я, не выпуская ладоней Тео. – Ложку нашли? Разожми ему зубы и вливай.

– Я буду, я! – раздалось рядом, и я чертыхнулась:

– Какого такого, Юса, ты не задержал малышей в столовой?

– Но это мы нашли ложку, – заверещал Юль, и Рос, взяв на полтона выше, подтвердил:

– Нашли! Мы! Ложку!

– Молодцы, – произнесла я, с одной стороны, внимательно наблюдая, как по подбородку Тео стекают капли драгоценного отвара, не попавшие по назначению. А с другой, тянула его руки, не отпуская в совершенное беспамятство. Зубы Тео, стуча о ложку, которую Ранко пихал ему рот, издавали жуткий скрежещущий звук. – Без вас мы бы все тут пропали. А теперь поищите подушку. В дальней спальне!

Это я крикнула уже вслед убегающему топоту.

– Ле, – испуганно прошептал Юса. Его нежные длинные ресницы трепетали, отбрасывая тень на щеки. – Ты же сама… Зачем ты взяла билет с попутчиком?

Значит, почему я ушла, их пока не волновало. Они забыли об этом в суматохе. Но только пока.

– На соло-купе у меня не хватило денег, – бросила я через плечо. Это было правдой.

Ледяная ладонь в моих руках стремительно теплела. Пальцы шевельнулись, и нездоровая прозрачная бледность сходила с лица Тео. Он дышал уже гораздо спокойнее, голубое свечение плазмы из носа тускнело на глазах, сворачивало сияние. Поток, прерванный гневом Шиори, восстанавливался, все органы возвращались к своей привычной работе.

– Ты сама… – повторил Юса, раздираемый двумя истинами. Он хотел бы остаться и на моей стороне, и на стороне Тео. Больше всех в наших ужасных ссорах, становящихся все безнадежнее и глубже, страдал он. Самый ранимый. Между нами разверзалась бездна, которая с каждым днем становилась все шире и глубже, а Юса уже еле держался, зависнув прямо на середине этой пропасти.

– Да, – ответила я, потрепав его яркую мягкую челку. Потом осторожно спустила голову Тео со своих колен на диванную подушку. Он глубоко, со всхлипом вздохнул, словно расставался сейчас в своем забытьи с чем-то очень дорогим, но глаза не открыл.

– Сама, – подтвердила я, поднимаясь. – Я это сделала сама… Пока не трогайте его. Он спит. Пусть отдохнет.

О, да. Этот монстр, несомненно, нуждался в отдыхе после того, как искалечил невинного попутчика.

***

Я со злостью швырнула баул в угол комнаты. Он вдруг раскрылся, явив забитое суетой чрево, на пол вылетала ярко-розовая тряпка, жахнула о поверхность золотой отделкой. А потом из него вылетел и старинный меч Шиори. С грохотом не меньшим, чем драгоценные брюлики, свисающие с горловины платья почти до пояса. Меч я стащила из оружейной (просто из соображений, что там, куда я отправлялась, мне пригодилось бы оружие), а с этого платья и началась наша последняя ссора.