— А это видел? — торжествующе проговорила богиня и воздела вверх руку с золотым браслетом, который она сняла с руки Мари. — Душа здесь, а не в Междумирье.

Арес, пребывающий в образе ягуара, по-кошачьи фыркнул.

— Вообще-то, эта вещица принадлежит мне.

— Ты ещё скажи, что это подарок твоей мамы-кошки, — съязвила юная богиня.

— В точку! — ухмыльнулся бог-убийца. — Мамочка сказала, что это самое дорогое, что ей осталось от папочки.

— Видимо, тебя самого она не считает таким уж сокровищем, — поддела его золотоволосая красавица и сверкнула улыбкой. — Ладно, не переживай. Как только соединю душу Мари с телом, я верну твой фамильную безделушку.

— Безделушка! скажешь тоже! Это «Кольцо света». Слыхала о таком? И лучше бы ты его не трогала. Артефакт древний, как он работает, никто толком не знает. Если что-нибудь напортачишь, за его использование могут и развоплотить.

— Ну и пусть, — отмахнулась богиня от предостережения Ареса.

— Эй! Как тебя зовут? — поинтересовался он.

— Ким… Да чтоб тебя! — простонала богиня. Превратившись в мальчика, она моментально уменьшилась в росте и, не успев среагировать, разбила нос о край постамента, на котором лежала Мари.

— Больно? — спросил Арес, сдерживая смех.

— Брысь! Не отвлекай меня.

— Что ж, удачи тебе, — пожелал бог-убийца.

Он сладко зевнул, обнажив устрашающую пасть с острыми кошачьими клыками, и приготовился к дальнейшему наблюдению за девицей, которая с самого начала была у него на подозрении.

Ким это не понравилось. Обретя прежний рост и внешность, она обошла вокруг жертвенного постамента. «И чего вылупились?» — проворчала она про себя, зная, что за её действиями следят девять пар заинтересованных глаз.

— Между прочим, это вы должны были оберегать воплощение Лоти до исполнения ею своего предназначения, — укорила она богов Времён года.

— Мы оберегали, — пропел слаженный хор из четырёх мужских и четырёх женских голосов.

— Плохо оберегали! — отрезала Ким и возмущённо добавила: — Вместо того, чтобы задать трёпку наглой кошачьей морде, вы сложили лапки, глядя, как он убивает бедную девочку.

— Мы не можем противиться воле Священного Ягуара, ведь он создатель нашего мира — огорчённо прошелестели голоса.

— Нахалка! — не выдержал Арес. — Я тебе не наглая кошачья морда, а бог Равновесия.

— А мне плевать! — заявила богиня. — Руана! — позвала она, и рядом с ней возникла та девушка, что выступала постоянным спарринг-партнёром Мари. Правда, в симуляторе она выглядела живым человеком, а в зале Лотилий основательно просвечивала.

Повинуясь воле богини, Руана воспарила вверх, а затем приняла горизонтальное положение и, опустившись на жертвенный постамент, слилась с Мари воедино.

«Итак, девочки готовы, теперь дело за мной, — Ким прикрыла глаза. — Не волноваться, у меня всё получится!» — подбодрила она себя и, решившись, открыла потайное отделение браслета.

Первородная материя, заключённая в звезду Хаоса, только этого и ждала. Щупальцем тьмы она вырвалась на волю и, свернувшись в клубок, весёлым щенком запрыгала вокруг Ким, а затем, повинуясь её приказу, устремилась к жертвенному постаменту. Правда, это произошло не сразу. Несколько раз клубок тьмы возвращался к Ким, пока она, выведенная из себя, не прикрикнула на него. Лишь тогда первородная материя обиженным щенком уползла к жертвенному постаменту и заполнила собой тело Мари, восстановительной формой которому служила энергетическая оболочка Руаны.

Прежде чем Ким приступила к главному действию, Арес заметил, что на её лице промелькнула паника. «Так-так! Девчонка нервничает. Тело она восстановила, а вот соединить его с душой, думаю, ей не под силу».

Но он ошибся. Песнь Сотворения в исполнении Ким прозвучала вполне уверенно. Под её влиянием письмена на поверхности Звезды Хаоса слабо засветились, а затем образовали радужный шарик, который подплыл к жертвенному постаменту. Стоило ему коснуться Мари и по всему её телу проступили такие же радужные письмена, что и на Звезде Хаоса. Затем они исчезли, и прежде неподвижное тело девушки начало подавать признаки жизни. Сначала дрогнули ноздри изящного прямого носа, а затем раздались мокрые булькающие всхлипы — это, сигнализируя о возврате дыхания, пришла в движение грудная клетка.

— Да я умница, каких поискать! — воскликнула обрадованная Ким. — Эй, кошачья морда! Ты это видел? У меня всё получилось… Тсс! Молчи!

Она к чему-то прислушалась.

— Вот и Николс пожаловал. Не знаю, как тебе, а лично мне ни с руки с ним встречаться.

Прежде чем уйти, Ким пристально глянула на Ареса, по-прежнему пребывающего в образе ягуара. Судя по горящим глазам и хвосту, хлещущему по бокам, известие не оставило его равнодушным — он явно волновался. А ещё она видела, что визит принца Хаоса не был для него неожиданностью.

«Вот дурак! Для встречи с Николсом совсем не обязательно было вмешиваться в ход Пророчества. Этот гад не замедлил бы с появлением, как только узнал бы о моём появлении», — усмехнулась юная богиня. За её спиной снова развернулись полотнища прозрачных крыльев, и она исчезла, оставив после себя дождевую чистоту радуги, запах недавней грозы и отблеск золотого летнего дня.

***

Как только Ким исчезла, Арес переместился в зал Лотилий. Приняв человеческий облик, он подошёл к жертвенному постаменту: смертная девушка дышала, но так и не пришла в себя. «М-да. Демиург называется! Привязала душу к телу и решила, что дело сделано. Как бы не так! Без синхронизации это всего лишь живой труп», — ухмыльнулся он, довольный неудачей юной богини.

И тут случилось то, чему у него не было объяснения.

Жертвенный постамент затянула мгла безвременья, и его мраморная поверхность опустела. Мари вновь повисла на перекладине для штандартов, причём в том же плачевном состоянии, в каком она была до появления юной богини, вознамерившейся её оживить.

Озадаченный Арес обошёл вокруг истерзанной девушки. «Похоже, судьба смертной предопределена самим Мирозданием. В таком случае и у меня, и у Ким крупные неприятности», — хмурясь, подумал он.

Бог-убийца беспокоился не зря. За вмешательство в судьбу ключевых фигур Коллегия Двенадцати наказывала особо жестоко — как правило, это был смертный приговор.

***

Ник не помнил, как добрался до личных апартаментов, и не знал, сколько простоял в коридоре, прежде чем пришёл в себя. Двери отворились — причём уже не в первый раз, и он вошёл внутрь. Вспыхнул неяркий мягкий свет и первое, что бросилось ему в глаза, это вещи Мари. Поначалу, когда она поселилась у него, они страшно раздражали его, но постепенно он привык и уже не обращал внимания на всякие женские мелочи, попадающиеся ему в самых неожиданных местах.

При виде заколки, которую Ник недавно видел в волосах Мари, случившееся вдруг показалось ему дурным сном, но он был не из тех, кто живёт иллюзиями. Стараясь не смотреть по сторонам, он прошёл в спальню и первым делом поставил бластер на подзарядку. Затем он сел на кровать и его невидящий взгляд устремился к окну, за которым царила ясная тёплая ночь.

Вселенская звёздная тьма дарила покой его оцепеневшей душе. Ник не испытывал ни сожаления, ни вины за содеянное — он вообще ничего не испытывал. Гнев, боль, негодование — весь этот спасительный взрыв чувств, накрывший его в храме Священного Ягуара, иссяк по возвращении в зал Лотилий. Прежде чем он увидел Мари, погребённую под ворохом увядающих цветов, он учуял запах её крови, приобретший нотку тлена, и к нему наконец пришло осознание того, что она мертва — мертва и, значит, больше не имеют смысла ни его застарелая ненависть, которую он перенёс с матери на дочь, ни его любовь к Мари, которую он не хотел признавать.

«Почему из всех женщин именно она?» — тоскливо вопросил он себя и, стремясь отгородиться от чувства вины, попытался вызвать в памяти образ Лотиланы. Увы, образ Мари был куда ярче и перед его внутренним взором промелькнул калейдоскоп воспоминаний, где центральное место занимала она, а не его первая любовь.