19. Petrenko V. F. & Sapsoleva O. N. (2005). Psychosemantic Analysis of the Feature Film The Barber of Siberia. Voprosy Psychologii, (1), p. 56–72.

20. Petrenko, V. F. & Suprun, A. P. (2017). Methodological intersections of psychosemantics of consciousness and quantum physics.

21. Petrenko, V. F., Gladkikh, N.Yu. & Mitina, O. V. (2016). Psychosemantic Analysis of the Perception of Political Leaders (Using a Sample of Students from South Korea). Bulletin of the Moscow University. Series 14. Psychology, (2), 64–87.

22. Petrenko, V. F., Kucherenko, V. V. & Vyalba, A. P. (2006). Examining the psychosemantic aspects of altered states of consciousness in the context of hypnotherapy for alcoholism. Journal of Psychology, 27(5), 16.

23. Petrenko V. F., Suprun A. P. & Kodirova Sh.A. (2020). Psychosemantic Analysis of Akira Kurosawa’s Feature Film Rashomon. Psychology. Higher School of Economics Journal, 17(4), 737–756.

24. Sobkin, V. S. & Markina, O. S. (2007). The attribution of motivations to film characters in the movie “Scarecrow” and its implications on the concept of self-identity. Bulletin of Practical Educational Psychology, 4(3), 49–58.

25. Strelkova, N. V. (2009). The significance of cinema and the utilization of the cinemalogy approach in fostering the personal and professional enculturation of students. “Media Education and Media Competence.” All-Russian Scientific School for Youth, 185.

26. Teplova, E. G., Lityagina, E. V. & Serebryakova, M. E. (2016). The psychosemantic analysis of the perception of visual images in advertising. Psychology/E. G. Teplova.

27. Chebakova, Yu.V. (2010). Psychosemantic analysis of gender identity. In Experimental Psychology in Russia: Traditions and Prospects.

28. Yanovsky, M. I. (2010). The challenge of examining cinematography within the field of psychology. Journal of Psychology, 31(5), 79–88.

29. Yanshin, P. V. (2006). Psychosemantics of Color.

На отечественное кинопроизводство выделяются большие объемы грантов и субсидий – возвратных и нет. Финансирование российского кино – как из государственных, так и из частных источников – стабильно увеличивается, данные о победителях и суммах, охвате и кассовых сборах выкладываются в открытом доступе, растут прозрачность и требования к отчетности, вошли в практику открытые питчинги сценариев. Но в то же самое время в том же самом инфополе начинают появляться озвученные экспертами мысли, что эффективность – это не всегда про цифры. Так про что же?

Татьяна Печегина

Журналист

Для развития отечественной кинематографии в бюджете на 2023–2025 годы учтены дополнительные 5,5 млрд рублей ежегодно, с их учетом общая сумма поддержки составит теперь около 12 млрд рублей в год[3]. Расширяется система поддержки региональных кинопроизводителей – программа рибейтов (налоговых возвратов), позволяющая компенсировать часть затрат по съемкам фильмов и сериалов из регионального бюджета. Например, в Санкт-Петербурге правительство выделило 200 млн рублей на субсидии организациям кинематографии для съемок национальных фильмов на территории города в 2023 году[4]. По информации Фонда кино, отечественные фильмы по итогам 2022 года впервые обеспечили больше половины киносборов[5]. Правда, нужно учитывать, что ситуация 2020–2022 гг. была в целом нетривиальной в мировых масштабах, а в 2023 году из РФ ушел голливудский контент и довольно серьезно упали сборы. Но, тем не менее, на государственном уровне предпринимаются серьезные попытки исправить ситуацию, вернув ее как минимум на уровень допандемийного времени.

Увеличение госфинансирования отечественного кинопроизводства и постепенное движение к росту кассовых сборов именно российских фильмов, безусловно, впечатляют.

Но интерес лишь к получению прибыли неизменно основывается на искусственном сохранении спроса и зачастую снижении качества ради развлечения публики. С точки зрения такого подхода фильм является товаром, что мешает учитывать его социокультурное значение. Британский социолог кино Энтони Тюдор еще в 70-х годах XX века задавал риторический вопрос, можно ли требовать избирательности от зрителей, которые никогда не получали лучшего продукта, чем тот, что им предлагают? (Жабский & Тарасов, 2012)

Кинопрокатчики крайне редко идут в изучении публики дальше статистики посещаемости и кассовых сборов – это равносильно тому, что зрительские потребности попросту не изучаются. Отсюда – либо откровенно зрительское кино без какой-либо социальной значимости, либо скука в кинозалах, логичный результат которой – финансовые потери прокатчиков.

Радует, что сейчас все больше людей, в том числе тех, от кого зависит ситуация на кинорынке, начинают понимать, что киноискусство – это фактически самый удобный канал для работы с обществом. А именно: продвижения новых смыслов, озвучивания проблем и их решений, интерпретации реальности, определения моделей поведения. Фильм воздействует на зрителя максимально комплексно, вовлекает его эмоционально через сопереживание или ассоциирование себя с героями. Все это имеет огромное влияние на формирование или изменение системы ценностей и поведения каждого конкретного человека.

Кинематограф является проводником определенной идеологии (в широком смысле этого слова, как понимал ее С. Эйзенштейн), то есть системы мировосприятия, целого сложного комплекса опыта, знаний, обычаев, традиций, нравов, норм, идеалов, морали, соответствующих конкретному обществу. Кинематограф во многом ответственен за ценностные ориентации, которые обеспечивают сохранение общества, его структуры и форм жизни (Михайлова, 2018). Эта индустрия давно стала фактором преобразования общества и социализации его членов. Современное общество, как метко отмечено в одном из исследований социальной роли кино в этом самом обществе, – это «глобальный кинозал» (Куртов, 2011).

Многие признают социальную роль кино, но успешность фильмов по-старинке измеряют привлеченными инвестициями и кассовыми сборами. Как отследить ситуацию дальше – мало кто озадачивается. С чем вышел из зала среднестатистический зритель? Долго ли задумывался над тем, что посмотрел? Повлияло ли это на его дальнейшую жизнь – хотя бы в первом, кратковременном приближении? А на жизнь и поведение многих других – тех, что сидели с ним в одном зале?

Много вопросов – ответов почти нет.

Ограничивать оценку эффективности современного отечественного кинематографа категориями экономики и возврата вложений или аргументами о том, что поддержка кинопроизводства является одной из базовых обязанностей и традиций государства, становится все менее удобно. В экспертном сообществе все чаще звучат слова о назревшей необходимости внедрения системы содержательной, качественной оценки снимающихся в нашей стране фильмов, исследования социальных эффектов, силы потенциального и фактического социального воздействия – зачастую более показательной, нежели суммы сборов за прокат, или количество посмотревших картину зрителей. Причем речь идет не только – и даже не столько – о социальных эффектах «первого ряда» (частных, к примеру, значимых изменениях в жизни конкретной целевой аудитории), сколько об импакте, т. е. о глобальном социальном воздействии на жизнь общества на уровне изменений представлений, отношения и поведения граждан.