«Детский сад!» — хмыкнул Палевский, подивившись тому обстоятельству, что диссидентский сорняк расцвёл прямо под носом Макса Беккера, их штатного идеолога. В ожидании доклада Службы зачистки он сел на скамью, обнаруженную за кустом кизила, и затянулся очередной сигаретой. Продумывая дальнейшие шаги, он посмотрел на притихшую троицу, которая активно общалась при помощи пантомимы. «Хорошие ребятишки, несмотря на все их выверты», — лениво подумал Палевский и, оглядев затрапезный наряд дочери, состоящий из драных джинсов и линялой футболки неопределённого цвета, взял себе на заметку, что нужно увеличить ей сумму карманных денег.

Служба зачистки, несколько задержавшаяся с докладом, наконец дала о себе знать. Он глянул на высветившийся экран персонального жетона.

— Да, вы не ошиблись, трупов только три: два в парке и один на аллее. Так что вы ничего не потеряли.

Поймав полный ужаса взгляд Сони Беккер, Палевский лишь покачал головой.

— Михаил Янович, можно с вами поговорить? — негромко спросил юноша, подойдя к нему.

— Да, если это срочно. Так о чём вы хотите поговорить со мной?

— Сэр, понимаю, что лезу не в своё дело, но, может, вы дадите Соне Беккер больше времени? Всё же поиск спутника жизни — это непростая задача.

— Не вижу особых сложностей. В распоряжении мадемуазель Беккер будет весь свободный мужской генетический банк. Стоит только отправить заявку, и она получит список подходящих партнёров. Единственно, что ей нужно будет сделать, это выбрать.

— В общем, да… — юноша замялся. — Но как-то это не по-человечески.

— В чём дело, месье Ладожский? Судя по болтовне Мари, девушка вам небезразлична. Так почему вы сами не хотите протянуть ей руку помощи?

— Я бы рад, но не уверен в её чувствах ко мне.

— Тогда ничем не могу помочь. Выбор спутника является прерогативой мадемуазель Беккер, но если она выберет вас, то я не буду возражать.

— Спасибо, сэр! — просиял Иван и, облегчённо выдохнув, бросился к ждущим его девушкам.

В отличие от Сони, он понимал, насколько это рискованно оспаривать распоряжения главы Совета старейшин. Отец Мари, такой спокойный и обаятельный в домашней обстановке, на самом деле был пугающе страшной величиной. Ни один диктатор на планете не обладал таким могуществом и такой неограниченной властью, как король вампиров. К тому же он, как и Старейший, не ведал жалости к тем, кто выпадал из заданных стандартов, как физических, так и умственных. Вольнолюбие в своих подданных он тоже терпел лишь до определённых пределов. Иван подозревал, что Соня так легко отделалась лишь благодаря влиянию своего отца Макса Беккера, который занимал при Палевском тот же пост, что и Альфред Розенберг при Гитлере.

— Разрешил? Слава богу! — воскликнула Мари, догадавшаяся зачем приятель ходил к её отцу. — Так, а теперь давайте рассказывайте, что происходит, да побыстрей, а то Мика скоро докурит и потащит нас домой.

— Да что тут рассказывать, — сказал Иван, покосившись на Соню. — Я уже давно заметил, что Беккер под всяческими предлогами отлынивает от участия в охотах, но не придавал этому значения. Думал, что ей просто лень или она боится запачкаться.

— Вот именно! Я не хочу пачкать руки в крови невинных! — воскликнула Соня и, прижав к себе спящего мальчика, попятилась при виде гневной гримасы, исказившей лицо юноши.

В таком настроении она ещё его не видела, причём ей показалась, что он с трудом удержался от того, чтобы дать ей пощёчину.

— Заткнись, Беккер! Сделай одолжение нам и себе, — вполголоса сказал Иван, быстро глянув на Палевского. — Ещё слово о человеколюбии, и я всыплю тебе так, что мало не покажется.

— Только попробуй! — буркнула Соня, до которой стало доходить, что друзья не зря опасаются за неё.

— Ты что, совсем дура? Неужели до тебя ещё не дошло, что ты была на волосок от смерти? — Иван повернулся к Мари. — Господи! Хоть ты ей скажи!

— Ну… до крайностей, думаю, дело не дошло бы, но что правда, то правда. Под настроение у Мики можно схлопотать по полной программе, — обтекаемо ответила Мари.

— Глупости! — пробормотала Соня. — С чего бы Михаилу Яновичу приговаривать меня к смертной казни?

— С того, мадемуазель, что, подставив горло подонкам, вы тем самым поставили себя вне закона. Жаль, что вы до сих пор этого не поняли, — сказал незаметно подошедший Палевский.

— Но я!..

— Хотите сказать, что не сделали ничего плохого? Нет, сделали! По вашей милости могли пострадать моя дочь и месье Ладожский. Это ваше счастье, что с ними ничего не случилось. В противном случае вы уже сидели бы в камере и ждали приговора.

— Я не хотела…

— Не лгите, мадемуазель! — хлестанул девушку безжалостный голос Палевского. — В том и дело, что хотели. Вы специально разыграли спектакль, чтобы предстать перед друзьями в образе страдалицы за идею. Знаете, что случилось бы, не подоспей я вовремя? Смотрите!

И Соня с содроганием вновь ощутила лезвие ножа у своего горла и руку бандита, что сжимала её так сильно, что не давала дышать. Перед глазами у неё мутилось от боли и невозможности сделать вдох. Предусмотрительный бандит со всей силы врезал ей кулаком в висок. Помощь опаздывала, и девушка уже проклинала свою затею, потому страшно обрадовалась, услышав голос Ивана.

Поначалу всё шло так, как оно было в реальности. Юноша торговался, бандиты матерились и угрожали, а затем «качок» выхватил пистолет и выстрелил. Пуля вошла Ивану в глаз, и он рухнул на землю. Затем раздалось чьё-то рычание и Мари, опоздав лишь на мгновение, скорчилась у ног горца, который решил, что пора избавиться от заложницы и полоснул её ножом по горлу. Угасающим сознанием Соня увидела, как «качок» расстреливает лежащую Мари, а она скребёт пальцами по земле, стремясь подняться. Затем пришли тьма и чей-то не умолкающий страшный крик.

Придя в себя, Соня что есть сил вцепилась в юношу, который прижимал её к себе и что-то ласково бормотал, стремясь успокоить. «Слава Господу, вы живы!», — выдохнула она и гневно глянула на Палевского.

— Это жестоко, Михаил Янович! Ведь всё было не так! — просипела она.

Иван, который с самого начала заподозрил истинную подоплёку дела, умоляюще посмотрел на Палевского, но тот не внял его безмолвной просьбе и, связавшись со Службой зачистки, приказал перечислить оружие, найденное при бандитах.

Услышав, что «качок» — бывший спецназовец и при нём было найдено огнестрельное оружие, девушка пошатнулась, но сумела устоять на ногах.

— Вы правы, я убила их. Вызывайте патруль, я должна принять наказание, — сказала она и лишь тогда потеряла сознание.

— Papa! — Мари возмущённо посмотрела на отца. — Ты показал ей, как мы погибли?

— Тсс, милая! Всё будет хорошо, — сказал Палевский. — Это тоже часть наказания, но я обещаю, что всё будет хорошо. Когда очнётся, твоя подружка всё забудет.

— Тогда зачем было её мучить?

— Потому что забыть она забудет, но след пережитого потрясения останется и, надеюсь, впредь удержит её от безрассудных суждений и поступков.

— Понятно, — вздохнула Мари. — Ну что, домой?

— Да, пора. Думаю, Рени нас уже заждалась, да и ваша подружка уже пришла в себя.

Как и обещал Палевский, Соня не помнила последние события, но была тиха и молчалива. Она взяла у Мари мальчика и вопросительно посмотрела на друзей.

— Вы едете со мной, ваша машина уже дома, в гараже, — предупредил Палевский.

Неожиданно на лице Сони отразилось прежнее упрямство. Она открыла было рот, собираясь что-то сказать, но Иван бросил на неё такой взгляд, что она промолчала и погрузилась в прежнюю апатию.

***

Раздался шум отъезжающей машины, и в потревоженном парке вновь воцарилась сонная тишина. О маленькой трагедии большого города напоминали лишь два трупа в низине, лежащие в нелепо-изломанных позах. Но вскоре и они исчезли. Правда, сначала появилась две почти невидимые бесшумные тени, плывущие на высоте птичьего полёта. Они спустились вниз и склонились над трупами. Тихо зажужжал прибор с раструбом, и неяркая вспышка на миг осветила большеглазые маски, а затем всё исчезло. Лишь на траве остались лежать две светлых кучки пепла, как напоминание о бренности всего земного, но и они просуществовали недолго.