– Мы включили в его состав специальный маркер.

Он бормочет что-то себе под нос, аккуратно поворачивая винты фокусировки.

Вновь надеваю защитные очки и склоняюсь над микроскопом: капля жидкости стекает на порошок, и на моих глазах рождается совершенно новое соединение.

– Ну надо же! – Я в восхищении.

Оторвавшись от созерцания научного чуда, наталкиваюсь на тревожный взгляд Фреда.

– Что такое?

Медленно сняв перчатки и защитные очки, он объясняет:

– Видишь ли, из лаборатории пропал пузырек этого вещества. Совсем крохотный, меньше тюбика помады. Я боялся, что он попал в руки конкурентов. В лаборатории с этим строго. – Фред откашлялся. – Сразу пошел к Роберту. Рассказал ему; думал, пусть он разберется на свое усмотрение. По протоколу я не должен сообщать непосредственно ему, но после инцидента с Бенджамином заподозрил шпионаж… а теперь…

Он замолкает, виновато потупив голову.

– Что такое? – Я подхожу к нему и кладу руку на плечо.

– Даже в небольшом количестве оно причиняет непоправимый вред, София! – Глаза Фреда полны тревоги. – Фентанил сам по себе – штука мощная: крупица способна убить. Однако эта модификация, мое детище…

– Вас беспокоит, что пропавшее лекарство могло стать орудием убийства?

Тут же в голову приходит мысль, а не причастен ли к исчезновению наркотика Роб? А сам Фред? Мы с Робом обсуждали действие фентанила. Ему известно, что им отравили обеих женщин.

– Украли совсем немного, но я заметил пропажу.

В идеально организованной лаборатории Фреда все под присмотром.

– По словам Роба, умершие от фентанила жертвы ничего не почувствовали. Это правда?

– Так оно и есть, – отвечает он, поглаживая рукой мою ладонь. – Препарат связывается с опиоидными рецепторами за доли секунды! – Фред мигом переходит на понятный мне язык. – Видишь ли, мгновенно придя в готовность, рецепторы подавляют способность организма регулировать элементарные процессы – например, дыхание. Однако самое опасное свойство препарата – практически мгновенное преодоление гематоэнцефалического барьера. Побочных эффектов хватает и при должном использовании, но боже упаси от передозировки – они нарастают как снежный ком, и организм не справляется.

– Значит, смерть наступает оттого, что перестают работать легкие?

– Именно так. Почти сразу возникает головокружение, дезориентация, человек теряет сознание, после чего следует остановка дыхания, что, в свою очередь, мешает нормальной работе остальных жизненно важных органов.

– За какое время человек умирает?

– Зависит от способа введения и количества. Хватит капли на языке, и через минуту передозировка обеспечена. При попадании на кожу смерть наступит за считаные минуты.

– А можно ли найти следы фентанила в крови убитого человека?

– В крови – маловероятно, а вот в жидкости, при помощи которой вещество попало в организм, оно точно останется.

Я еду к дому, выруливаю на извилистую подъездную дорожку и вижу перед нашим гаражом темно-синий «Форд Фокус», чьи тонированные стекла идеально сочетаются с черными дисками. Слепящее солнце мешает рассмотреть стоящих возле машины незнакомцев. Заметны лишь два силуэта: прислонившаяся к капоту миниатюрная фигурка со скрещенными на груди руками и стоящий прямо, словно кол проглотил, громила. Открыв гараж с пульта, опускаю солнцезащитный козырек и различаю знакомое лицо. Это же латиноамериканка с телевидения! Следователь по уголовным делам, что давала интервью.

В животе екает, словно меня поймали на превышении скорости. Въезжаю в гараж и выхожу из машины. Следователь встречает меня у входа.

– Вы что-то хотели? – спрашиваю я.

– София Клэр? – задает она встречный вопрос.

Голос резче, чем по телевидению, а сама красивее, чем на экране. В длинных, мешковатых брюках серого цвета она выглядит беззащитной. Ее лицо неравномерно испещрено крошечными шрамами телесного цвета, которые, впрочем, не лишают ее шарма.

– Да, это я.

– Ваш муж – Роберт Чарльз Клэр? – Она сдвигает солнцезащитные очки на волосы.

Я подтверждаю.

– Мы из полицейского управления Дип-Ривер. Я следователь по уголовным делам Круз. – Она с гордостью демонстрирует значок. – А это следователь Валлетта. – Кивает в сторону здоровяка, все еще стоящего рядом с автомобилем. – Хотим задать несколько вопросов.

– Каких вопросов? С мужем что-то случилось? – У меня подкашиваются ноги.

– Я так не думаю. Мы пришли просто поговорить.

Этот ответ меня не успокаивает.

– Вы по поводу ночного проникновения?

– Нет, об этом я ничего не знаю. Мы ненадолго, у нас лишь пара вопросов.

Закусив нижнюю губу, женщина ждет ответа.

– Да, конечно. Подходите к двери, я открою изнутри.

Круз кивает и выходит из гаража на лужайку. Пока дверь опускается, вижу, как она делает сигнал здоровяку и тот следует за ней. Торопливо цокая каблуками, прохожу по дому к входной двери.

– Прошу, входите! – Во мне проснулась гостеприимная хозяйка.

– Спасибо.

Предлагаю гостям напитки, но оба отказываются.

Мы заходим в гостиную, из окна которой открывается вид на огороженный сад и окрестности Дип-Ривер. Растущие во дворе небольшие деревья стоят почти голые: зеленый газон усеян их влажными золотисто-желтыми, коричневыми и ярко-красными листьями. Наш дом расположен на возвышенности, и окрестности видны как на ладони, что дает прекрасную возможность насладиться осенними красотами.

Следователь Круз садится на самый длинный диван в комнате и достает из кармана небольшой блокнот и ручку. Валлетта, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, встает рядом. Короткие рукава рубашки туго натянулись на мощных бицепсах. Оглядев комнату, он останавливает на мне тяжелый взгляд.

Сажусь рядом с латиноамериканкой и кладу ногу на ногу. Места хватает, но я отодвигаюсь чуть дальше, нервно сглатываю и поправляю застежку на цепочке с маминым крестиком.

– Чем могу помочь?

Старинные напольные двухметровые часы в коридоре отбивают четыре. Их перезвон эхом отражается от стен гостиной. Мы обе терпеливо ждем, когда раздастся последний удар.

– Как уже сказала, я следователь…

– Я знаю, кто вы. Видела интервью по телевизору.

– Значит, вам известно, что я веду расследование убийств в Дип-Ривер?

Я киваю, вежливо улыбаясь, и нервно дергаю обручальное кольцо: под давлением большого пальца металл больно вонзается в кожу.

– У нас есть основания полагать, что… – Она умолкает и, чуть прикусив губу, задумчиво смотрит на меня. – Миссис Клэр, принять такое непросто, но мы располагаем данными о том, что ваш муж состоял в любовной связи с убитыми женщинами.

Все вокруг меркнет. Снова эта боль. Каждый раз пронзает сердце с той же силой. Опускаю голову, меня трясет, к горлу подкатывает тошнота, в груди жжение.

– Миссис Клэр? – Поднимаю голову и выдавливаю улыбку. – Понимаю, вам нелегко…

– Понимаете? – бросаюсь я в атаку без предупреждения. – Вам хоть однажды разбивал сердце любимый мужчина? – Мой голос дрожит, я вот-вот расплачусь.

– Нет. – Она опускает взгляд на свои ладони. На ее пальцах нет обручального кольца.

– Вы не замужем?

Следователь качает головой.

– Значит, вы меня не поймете.

– Замужество не для меня. Но могу представить ваше состояние и посочувствовать.

Повинуясь маминым наказам («Истинная красота богоугодного христианина в смирении, дочка»), натягиваю на лицо очередную вежливую улыбку.

Круз поправляет лацканы пиджака и откашливается. Сейчас она непохожа на бравую воительницу, которой казалась по телевизору. Деликатно подбирает слова, сочувствует, что-то говорит, вертя в руках блокнот, смотрит внимательно карими глазами…

Следователь Валлетта по-прежнему не спускает с меня глаз. Наши взгляды встречаются. До меня долетают слова:

– …понимаете? Где был ваш муж в ночь на восемнадцатое? Напоминающий его по описанию человек покинул квартиру Брук Сэдлер в то же время и уехал на похожей серебристой «Ауди».