— И о чем же ты говорила, когда смотрела ему в глаза? — спросила она с легким интересом.

Камила вдруг некрасиво побагровела и замолчала, оглянувшись на беззастенчиво подслушивающих Милнов.

Дебора и Билли Милны вели в крохотном Нью-Ньюлине городской образ жизни. Каждый день они заходили на поздний ланч в пекарню «Кудрявая овечка», чтобы выпить большую чашку латте, съесть по большому куску пирога и фруктовый салат. Вечерами по дороге домой Мэри Лу заносила им ужин — как правило, овощи и рыбу.

Милны были невероятно богатой и заносчивой парой оборотней-вегетарианцев.

Не из тех, кто в полнолуние превращаются в волков и голышом бегают по лесам, загрызая зазевавшихся гуляк. Просто раз в месяц они обрастали густой и довольно красивой шерстью.

Поначалу Милны построили себе дом в Нью-Ньюлине, планируя приезжать сюда время от времени (в те самые пушистые дни), но незаметно для себя остались здесь насовсем.

Нью-ньюлинцы частенько сплетничали о том, что в роскошном особняке Милнов полным-полно произведений искусства, однако мало кому удавалось проникнуть хотя бы в их сад.

Кевин Бенгли, который принес в «Овечку» заказанные Мэри Лу продукты, тоже уставился на Камилу с любопытством. Белокурый ангел Нью-Ньюлина, его душа и совесть, сегодня слегка просвечивал.

— Ни о чем, — смешавшись, пробормотала Камила. — Это совершенно неважно.

— Надо отнести этому Фрэнку пирог, — сказал Кевин взволнованно. — Мэри Лу, наверное, с персиками?

Она кивнула.

Пироги с персиками ей особенно хорошо удавались.

Мэри Лу приехала в Нью-Ньюлин еще ребенком и любила эти места. В отличие от собственного отца, который с ранних лет мечтал удрать отсюда, ей и в голову не приходило покидать деревушку. Здесь у нее было все, что нужно: дед, пекарня, море. Камила считала, что для полного счастья требовался еще и любовник, и вот уже полгода рекламировала своего собственного. Над тем, что ледяная стерва Камила ни в какую не может прогнать прилипалу Эллиота, потешалась вся деревня. Но таков уж он был, здешний почтальон и бездельник: выставишь его в дверь, а он в окно.

Стойкость, с которой Мэри Лу сопротивлялась этому неслыханному сводничеству, местные сплетники объясняли просто: она была тайно влюблена в Кевина. Тот обосновался в деревне всего несколько лет назад, а уже и представить себе было нельзя, как они все тут без него обходились.

— А если этот Фрэнк спросит код от нашего сейфа, мы вот так сразу его и выложим? — спросила Дебора Милн, с детским любопытством придвигаясь ближе.

— Выложите как миленькие, — заверила их Камила.

Милны захихикали.

— Как хорошо, что у нас есть сигнализация, — сказал Билли.

— Серьезно? — Мэри Лу удивленно подняла голову от теста. — Сигнализация? В Нью-Ньюлине?

— Милочка, — наставительно проговорила Дебора, — бдительность еще никому не мешала.

— Кенни, — попросила Мэри Лу, покачав своей кудрявой головой в ответ на такое оскорбительное недоверие, — возьми пирог в витрине сам, пожалуйста, у меня руки в тесте.

— Спятили! — неожиданно для всех взвизгнула Камила, и Мэри Лу, вздрогнув, уронила венчик. — Вы не потащите этому монстру пирог!

— Камила! — ужаснулся Кевин.

— Ты и про Фанни говорила, что она монстр, а потом и про Тэссу, — вступился вдруг Билли Милн за неведомого Фрэнка. — А я вам так скажу: с тех пор как Тэсса Тарлтон стала шерифом Нью-Ньюлина, я сплю куда спокойнее.

— Да какой еще шериф! — возмутилась Камила. — Всего лишь констебль.

И она преградила дорогу Кевину, чтобы не позволить ему подойти к витрине с пирогом.

Тот растерянно захлопал густыми пшеничными ресницами.

— Ну вот что, — решительно объявила Камила, — никто из вас не пойдет к этому Фрэнку с дурацкими проявлениями гостеприимства. Мы Нью-Ньюлин, мы не жалуем чужаков.

— Я живу здесь дольше всех вас, — заметила Мэри Лу, — с моей точки зрения вы все чужаки.

— Да ты и не знаешь, как бывает жесток реальный мир, — Камила уверенно теснила Кевина к выходу из пекарни.

— Оставь его в покое, или я обрушу на тебя миску с тестом, — рассердилась Мэри Лу. — Кенни сегодня никуда не пойдет.

— Правда?

Он отнесет пирог завтра, подумала Мэри Лу, если, конечно, к тому времени Фрэнк сам отсюда не сбежит.

Но на его месте она бы ни за что не сбежала.

Стоя у окна своей спальни, Тэсса смотрела на кладбище.

Она уже приняла душ и переоделась в пижаму, но в кровать не спешила, ожидая очередную ночь бесконечных кошмаров.

Казалось, что с каждым безмятежным днем в Нью-Ньюлине прошлое все сильнее вгрызалось в нее своими когтями.

При мысли о том, что все равно без сна никак не обойтись, к ней подступала тошнота.

На кладбище меж тем этой ночью было оживленно.

Уже пришла Вероника Смит и вытащила из земли бедолагу Малкольма, которого утром она непременно забудет на могиле и Тэссе придется самой его отправлять обратно.

Невыносимая Бренда, не навещавшая своего благоверного несколько месяцев, что-то энергично рассказывала Чарльзу, бурно жестикулируя. Должно быть, жаловалась на одиннадцать подохших куриц.

К Зои Лич приехали три ее мужа — они навещали ее каждые полгода почему-то вместе, хотя терпеть не могли друг друга. Каждый бывший люто ненавидел следующего, а последний не терпел двух предыдущих. Тем не менее они всегда приезжали на кладбище Вечного утешения скопом.

Фрэнк Райт сидел на могиле брата, однако так и не вызвал его.

И Тэсса его понимала: то, что лежало под землей, было чем угодно, но не Аланом.

Если бы у нее был близкий человек, она бы ни за что не похоронила его на этом кладбище.

Тэсса решила спуститься вниз и спросить Фрэнка — может, он не разобрался в инструкциях по свиданиям с мертвецами? Это даст ей небольшую отсрочку перед встречей с кошмарами.

Она уже натянула кроссовки, когда услышала очень непривычный звук — это звонил ее мобильник.

Тэсса потрясенно закружила по комнате, соображая, куда его засунула.

Разумеется, жители Нью-Ньюлина пользовались всеми благами цивилизации, Мэри Лу даже вела собственный кулинарный блог на ютубе, а несносная Бренда продавала семена садовых цветов и овощей по интернету.

Но нью-ньюлинцы никогда не звонили друг другу.

Черт его знает почему, но им проще было заявиться на соседский порог лично.

Телефон был найден в кармане спортивных штанов в корзине для грязного белья. Хорошо, что Тэсса не отправила их в стирку.

— Тарлтон, — рявкнула она в трубку.

— Шериф, — раздался глубоко озадаченный голос Деборы Милн, — к нам в дом пробрался вор.

— Кто? — поразилась Тэсса, уже сбегая, как была, в пижаме, по лестнице вниз.

Оружие у нее было, но она почти никогда им не пользовалась.

Инквизиторы сами по себе оружие.

— Да не знаю я, кто! — воскликнула Дебора. — Говорит — художник. Его Билли держит.

— То есть вам сейчас ничего не угрожает? — Тэсса перестала нестись как угорелая и перешла на обычный бег.

— Нам? — Дебора засмеялась. — Тэсса, ты помнишь, кто мы?

Ах да.

Дебора встретила ее, стоя на пороге. У Милнов был просторный двухэтажный особняк в колониальном стиле, прячущийся глубоко в саду за строем фруктовых деревьев и сосен.

Из распахнутых дубовых дверей лился теплый свет.

— Полюбуйтесь, — сказала Дебора, направляясь вглубь дома. — Художник!

Тэсса шагнула вперед и обалдела.

Ей показалось, что она очутилась в филиале музея. Какого-нибудь Лувра или что там самое пафосное. Хрусталь шикарных люстр отражался в мраморных полах. Деревянные резные панели на стенах. Ковры. Картины. Бархат тяжелый портьер.

И тощий белобрысый воришка, который в могучих руках Билли Милна казался просто мальчишкой.

Но в следующую секунду Тэсса увидела и возрастные морщинки вокруг голубых, как летнее небо, глаз, солнечные ресницы, золотистые прямые волосы до плеч.

Рваные джинсы и яркая футболка с одуванчиком.

Ровесник Тэссы, не младше.