И вот теперь Фрэнк выглядел примерно так же, но в этот раз Тэсса понятия не имела, о чем он думал. Она уже было отвернулась, но Фрэнк вдруг подался вперед, положил огромную лапу на ее шею и поцеловал совсем иначе, чем она его, — с открытыми губами и коротким касанием языка. Колкие искры предвкушения рассыпались по позвоночнику, и Тэсса пожалела, что затеяла все это в такой неподходящий момент.

— Позвони Фанни, — немного хрипло велела она, доставая из пижамных штанов мобильник, — пусть она срочно бежит сюда. Одри! Детка, подойди ближе.

Тэсса вручила свой телефон Фрэнку и опустилась на колени рядом со скрючившимся Джеймсом, мягко уговаривая его не бояться. Она слышала его рваное дыхание, видела, как бьется пульс на шее и как затягиваются швы — буквально за минуты. У мальчика был дикий бессмысленный взгляд, он не понимал, где находится, и его страх забивал Тэссе легкие.

— Что он такое? — дрожащим голосом спросила Одри за ее спиной.

— Человек, — ответила Тэсса мягко, — он человек, Одри. Я думаю — усиленная регенерация. Настолько мощная, что Джеймс смог восстать из мертвых, правда, ему понадобилось на это какое-то время. Хорошо, что ты уговорила меня привезти его сюда — иначе его похоронили бы еще позавчера. Он бы не выбрался из могилы самостоятельно, дорогая.

Одри вскрикнула, Джеймс вздрогнул и втянул голову в плечи, и Фрэнк сказал ей ровным голосом:

— Хватит трястись, ты пугаешь его еще сильнее.

— А ты еще кто такой, — огрызнулась Одри, — тот самый мудак с чудовищным взглядом? Отвернись! Не смей на меня смотреть!

— Еще одно слово, — нежно проговорила Тэсса, — и я тебя накажу.

И Одри немедленно заткнулась.

Тэсса с облегчением услышала торопливый стук каблуков Фанни.

— Дождь кончился, — воскликнула та весело. — Что тут у вас?

— Тут у нас чудесное воскресение из мертвых и полная дезориентация, — уведомил ее Фрэнк голосом врача-ординатора, сообщающего диагноз, — и несовершеннолетнее хамло.

— Да пошел ты!

— Значит, похороны отменяются, — резюмировала Фанни и застрочила сообщение в чат деревни. — Прекрасная новость. А теперь, дорогая Тэсса, подвинься и дай мне взглянуть на этого мальчика. Оу, какой ты у нас милый.

— Его зовут Джеймс, — отходя в сторону, сообщила Тэсса, зевая, — ему восемнадцать, и несколько дней назад он разбился на байке.

— Привет, — заворковала Фанни, — меня зовут Фанни, и я о тебе позабочусь. Все хорошо, дорогой, теперь ты дома. Здесь с тобой ничего плохого не случится.

— И что? — спросила Одри с вызовом. Она все еще была в шоке. — Он теперь типа бессмертный? Я буду стареть, а ему всегда будет восемнадцать? Гребаный Эдвард Каллен?

Тэссе так захотелось дать ей по уху, что она даже засунула руки в карманы, стремясь избежать соблазна.

— Ты как будто расстроена, что нам некого хоронить, — заметила она раздраженно. Фанни уже помогла Джеймсу подняться и теперь вела его к выходу.

Когда нужно было о ком-то позаботиться, не было никого лучше нее.

Одри проводила их сердитым взглядом, даже не попытавшись пойти следом.

— У Джеймса не было никаких таких способностей. Однажды он упал с дерева и сломал руку — и целый месяц проходил в гипсе, — сказала она возмущенно. Как будто ее обманули.

— Возможно, это срабатывает в критических ситуациях, — задумалась Тэсса. — Так что, скорее всего, Джеймс будет стареть, как все нормальные люди.

— Нормальные? — хмыкнул Фрэнк. — Ваш чертов Нью-Ньюлин как магнит — он просто притягивает к себе ненормальных.

— И что теперь? — мрачно спросила Одри, уставившись на пустой гроб. — Нам придется типа общаться? А если я ему не понравлюсь?

— А если понравишься? — предположил Фрэнк, усмехаясь.

Одри бросила на него короткий взгляд и тут же снова отвернулась.

— Плевать, — заявила она. — Это девчачьи разговоры.

И она, сгорбившись, поплелась прочь.

Фрэнк протянул Тэссе ее телефон.

Она машинально посмотрела в чат.

Невыносимый Джон: Это возмутительно. Кто отменяет похороны в последний момент? Я уже достал из шкафа торжественный костюм.

Камила Фрост: Тэсса Тарлтон, нам нужны подробности! Жители Нью-Ньюлина должны знать правду!

Кевин Бенгли: Нужна какая-то помощь?

Доктор Картер: Что случилось с телом?

Мэри Лу: Поминок не будет? Скидка 50 % на пастуший пирог.

Невыносимая Бренда: Значит, я зря уже полчаса торчу на кладбище?

Отшельник Эрл: Слава богу! Правда, я все равно не собирался на похороны.

Бездельник Эллиот набирал сообщение, но прочитать его Тэсса уже не успела.

Фрэнк взял ее за руку и потянул к себе. Заинтригованная, она поддалась, запрокинула голову, ожидая поцелуя. Но он только обхватил ладонями ее скулы, заглядывая прямо в глаза.

— Если бы у тебя не было иммунитета, — спросил он, — ты бы тоже, как Одри, велела мне смотреть в сторону?

— Скорее всего, — не стала врать Тэсса. — Моя правда — не то, что я готова обрушивать людям на голову.

— Понятно, — сухо произнес Фрэнк, осторожно коснулся губами ее макушки, щеки, подбородка, а потом отступил и поспешил подальше от Тэссы. Спасался бегством.

Она вздохнула.

Все равно эта ночь плохо подходила для секса — корова Елизавета сама себя не найдет.

Только открыв дверь из гаража, Фрэнк понял, что воспользовался не тем выходом и вместо улицы оказался в доме Тэссы.

Он ощущал себя дураком, вот почему сразу не сообразил, куда идти.

Его тело откликалось на Тэссу — что неудивительно. У него давно не было нормального секса, не считать же парочки проституток, которых он снял сразу после тюрьмы.

Но трах со шлюхой и трах с женщиной, которая волнует тебя, — два совершенно разных траха. И он понятия не имел, почему ушел от Тэссы сейчас.

Всего на одно крохотное мгновение ему захотелось чего-то большего, чем вспышка страсти в гараже. И теперь он страшно об этом жалел, и от возвращения к Тэссе его удерживало только опасение, что она окончательно примет его за идиота.

Очевидно, что ни ему, ни ей не нужны никакие отношения.

Скрипнув зубами, Фрэнк увидел того, на ком можно было сорвать испорченное самому себе настроение.

Чокнутый художник Холли Лонгли возлежал на диване с книгой на коленях и безмятежно смотрел на море за французским окном.

— А, — кровожадно прорычал Фрэнк, — как тебя там? Долли? Полли?

Тот вздрогнул и посмотрел на него растерянно, как смотрит всякий приличный человек, если на него набрасываются без всякого повода.

— Холли, — сказал он с запинкой.

Фрэнк подошел вплотную, навис сверху, излучая агрессию и угрозу. Предзакатное низкое солнце внезапно разорвало тучи и бросило на Холли Лонгли золотистый отблеск.

От этого он казался не человеком, а произведением искусства, вроде статуи.

Глаза, похожие на прозрачное море в ясную погоду, смотрели прямо в глаза Фрэнка.

— А ты не мог бы, — сказал Холли Лонгли, быстро облизнув сухие губы, — снять футболку?

Рука Фрэнка стиснула его тощую шею прежде, чем мозг успел подключиться к происходящему. За семь лет заключения реакции были доведены до автоматизма.

— Жить надоело? — проревел Фрэнк, с удовольствием наблюдая, как бледнеет нелепый художник.

— Я бы хотел тебя нарисовать, — пролепетал Холли Лонгли, обеими руками отдирая крепко сведенные пальцы со своего горла. — Я редко берусь за портреты… но ты очень фактурный.

Тут он принялся хватать воздух ртом, похожий на крупную рыбу на суше, и Фрэнк чуть ослабил хватку.

— Это все Нью-Ньюлин, — тяжело дыша, доверчиво признался Холли Лонгли, — он на меня странно действует… так и тянет на эксперименты. Прежде рисовать таких зверюг, как ты, меня никогда не тянуло.

Тут Фрэнк совсем отпустил его. Чокнутый художник некоторое время восстанавливал дыхание, но своих прозрачных глаз не отводил.

— Ты что, местную газету совсем не читаешь? — с неприязнью спросил его Фрэнк.

— Читаю, — охотно ответил Холли Лонгли. — Но там ерунду какую-то пишут. Если ты про ту статью, где тебя называли чудовищем, то это мне все равно. Я свои секреты сам журналистам выбалтываю, совершенно не умею держать язык за зубами.