Размахивая дымящимися урнами с фимиамом, женщины змеи подошли к козлу и начали печальную песню. Их величественная предводительница, высоко подняв в правой руке меч, обошла их по кругу. Повернулась и проделала тот же путь назад, на этот раз держа меч в левой руке. Наконец она снова повернулась и направилась к центру, ведя за собой по крыше острие меча. И там, где меч касался крыши, О’Брайен видел – или ему показалось, что он видит, – огненную зеленую линию, хорошо заметную даже при ярком свете солнца. Американец догадался о смысле происходящего. Не изгнав его силой, его пытаются изгнать магическими ритуалами.

Ларри О’Брайен с любопытством смотрел на них. Сиринг рассказывал ему об огненном круге и других гипнотических хитростях востока, но сам он впервые видел такое колдовство. Когда жрица заканчивала свой огненный круг, О’Брайен достал портативный фотоаппарат и сделал снимок. Круг зеленого огня казался таким же реальным, как солнечный свет, но О’Брайен знал, что на фотографии его не будет. Это гипнотическая иллюзия.

Однако не было никаких сомнений в том, что волшебница и ее помощники очень серьезны. При виде странного одноглазого объекта в руках джинна, воины и женщины-змеи угрожающе зашипели и немного отшатнулись, как будто боялись, что он поразит их своей демонской силой. Однако их величественная предводительница повернулась внутри магического огненного круга и, вызывающе подняв меч, остановилась перед гостем-демоном. Как ни угрожающа была поза женщины, О’Брайена восхитила ее красота. Совершенный овал ее лица был кремово-белым, как у знатной испанки. Полные, соблазнительно изогнутые губы алые, как цветок гранатового дерева, а изгиб аристократического носа говорил о гордости и силе воли. Ее большие черные, овальные глаза были полны огня, страсти и восточной неги. Завитка ее пышных черных, как гагат, волос из-под шлема сверкали синеватым оттенком воронова крыла.

Ни восхищение ее величественной красотой, ни явно проявленное желание дружбы не произвели впечатления на эту женщину. Она видела в нем только зло, джинна с черной безволосой головой, с чудовищными квадратными глазами, который принес в ее землю неведомое зло. О’Брайен готовился сделать второй снимок, когда женщина остановилась у неподвижного черного козла, высоко подняв саблю. Женщины-змеи закричали, как будто им что-то угрожало. Произнося какое-то заклинание, жрица опустила саблю на шею козла. Животное упало, как камень, а его убийца запела. О’Брайен ждал с поднятым фотоаппаратом.

Продолжая петь, колдунья схватила мертвого козла за рог. О’Брайен не верил своим глазам: козел поднял голову, встал и пошел к нему, выставив вперед рога. Из раны на его шее шел алый туман, и сквозь этот туман воины и колдунья казались огромными и богоподобными. Женщины – змеи медленно преобразились в чудовищных гадюк; они, дергаясь, начали двигаться вперед, и из их клыков капал яд.

О’Брайен услышал звонкий металлический щелчок. Он невольно нажал на затвор аппарата, и этот звук нарушил гипнотическое очарование, охватившее его. В его затуманенном сознании промелькнула мысль: то, что он видит, не отразится на снимке, значит, оно не может быть реально.

Кошмарная иллюзия перед его глазами рассеялась, как яркий цветной сон в момент пробуждения. Красный туман растворился и исчез. Исчезли боги и чудовища-змеи, исчез даже иллюзорный огненный круг. Величественная жрица стояла рядом с мертвым козлом, а за ней женщины-змеи и воины.

О’Брайен вспотел. Реакция на исчезновение галлюцинаций была такой неожиданной и сильной, что он разразился смехом.

– Привет от колдуньи, верно? – вслух спросил он.

Его смех и непонятные слова заставили всю группу отступить – всех, кроме величественной женщины. Она на мгновение замолчала, потом тихо позвала, не отрывая от него взгляда. Два мечника в черных одеяниях отступили и бросились вниз по лестнице. Колдунья посмотрела на солнце и начала чистым, похожим на звон колокольчиков голосом песнь во славу Ваала.

О’Брайен приготовился сделать третий снимок, в то же время отступая к самолету. Мечники могли уйти за подкреплением. Американец готов был прыгнуть в кабину, если появится толпа копьеносцев и лучников. В то же время он напрягал ум, пытаясь найти способ доказать этим суеверным людям свое дружелюбие. Ему не приходило в голову, что его враждебность объясняется его летным шлемом. Его слишком занимала колдунья и ее приближенные, чтобы он вспомнил, что носит капюшон с летными очками.

Прошло несколько минут, жрица продолжала обращаться к Ваалу. Наконец над уровнем крыши показались головы двух вернувшихся мечников. Они торопливо поднялись по лестнице, таща между собой стройную молодую девушку. Она в простом платье из белого льна с голубой оборкой, ее черные блестящие волоса опускаются спутанными прядями ниже колен. На лбу у нее золотая лента; впереди солнечный взрыв больших рубинов на полумесяце из не менее великолепных сапфиров.

О’Брайен задумался о взаимоотношениях этой девушки и колдуньи и неожиданно понял. Рубиновое солнце символизирует Ваала, бога дня; сапфировый полумесяц – знак Иштар, богини Луны. Носительница этой короны не кто иная, как Истара, чье послание-молитву Ваалу он снял с ноги сокола. А если она Истара, то колдунья – ее враг, которого она опасалась, Тигра, жрица «Обитателя Ирема».

Девушка не менее прекрасна, чем величественная волшебница, но скорее похожа на испуганную юную принцессу, чем на «богиню-жрицу». Стражники быстро протащили ее вперед, мимо воинов с топорами и трех женщин-змей. Колдунья повернулась и подняла изогнутый кинжал. С умоляющим возгласом девушка опустилась на колени и схватилась за подол алого облачения колдуньи. Та издала резкий приказ и снова протянула кинжал. Дрожащими руками девушка взяла его и встала. Хотя она едва могла стоять, но подчинилась властному жесту и направилась к незнакомцу. Шаг за шагом приближалась она, дрожа от страха, но подталкиваемая мощной волей колдуньи.

О’Брайен в замешательстве смотрел на нее. Неужели колдунья думает прогнать его с помощью этой испуганной девушки? Она задумала какую-то непонятную хитрость? Самой девушки ему, несомненно, бояться нечего. Ее изящная фигура дрожит от страха, милое лицо искажено ужасом, оно белое, как мрамор. Даже губы потеряли цвет.

Когда она подошла ближе, О’Брайен увидел, что у нее карие глаза, хотя их зрачки так сильно расширились от страха, что кажутся черными. Он с удивлением наблюдал, как она заставляет себя подойти. Невозможно бояться этой нежной маленькой руки, которая едва способна держать кинжал. О’Брайен опасливо посмотрел на группу, ждущую за девушкой. На него не нападали. Напротив, все напряженно и выжидающе смотрели на девушку.

Она оказалась в нескольких футах от летчика. О’Брайен убрал фотоаппарат в карман и сказал по-арабски:

– Салям алейкум!

Невозможно было не понять дружелюбности его тона. Страх в глазах девушки уменьшился. Казалось, она поняла его приветствие. Но когда он сделал к ней шаг, ее благоговение и страх вернулись. Дрожащие ноги не удержали ее. Она опустилась на колени и умоляюще посмотрела на солнце; ее губы зашевелились в бессловесной молитве. О’Брайен остановился.

Через несколько мгновений молитва как будто придала девушке сил. С крайними усилиями она встала и снова двинулась вперед. И вот она уже на расстоянии протянутой руки от ужасного джинна и его блестящих чудовищных глаз. Она издала нечленораздельный крик и протянула кинжал рукоятью вперед. В замешательстве О’Брайен взял оружие из дрожащих пальцев. Девушка с трудом оторвала взгляд от его страшных глаз и посмотрела на солнце. Ее ужас сменился прекрасной улыбкой мученицы.

– Ваал, смотри! – сказала она. – Твоя жрица умирает, чтобы спасти свой народ. Отомсти за меня этому демону, уничтожь его и спаси землю от зла!

Продолжая улыбаться, она распахнула платье и предложила круглое белое горло кинжалу в руке О’Брайена. Лицо ее, больше не искаженное ужасом, светилось мягкой и чистой красотой. Ларри О’Брайен долго смотрел на нее, не понимая значения ее поступка. Потом до него дошло. Ее вынудили предложить себя в качестве человеческой жертвы. Она дала ему кинжал и обнажила горло, ожидая, что он нанесет удар.