Кланос как раз полез проверять сети и достал крупного голавля. Огус сразу ринулся помогать, потому что голавль был такой крупный, что мог и вырваться от хлипкого Кланоса.

– А долго еще ждать, пока водяной клюнет? – спросил Эстур, тря кулаками глаза.

Пирилла, тоже клевавшая носом, вяло предположила:

– Может, он давно там мясо сожрал?

Кланос нехотя нацепил дыхатель, зажег световую чашку и полез в воду, смотреть, как там приманка. Вернувшись весь мокрый, он простучал зубами, что приманка в целости, и принялся греться у костра. Потом закутался в спальный мешок и через пару минут уже свистел носом.

– Будем дежурить по очереди, – решила Пирилла, которая после Кланоса была тут самая старшая. – Первая ты, Дегатти.

– А чо я-то? – не поняла Астрид.

– А то, что Кланос уже спит, Эстур тоже сейчас уснет, а если Огуса оставить одного, он вытащит и сожрет приманку.

– А ты?

– Ой, Дегатти, ну если трусишь, то так и скажи.

– Я не трушу! Я никогда не трушу.

Пирилла довольно хмыкнула и завернулась в одеяло. А жующий голавля Огус посмотрел на Астрид и пробубнил:

– Да не буду я сырое мясо жрать! Еще и со дна!

– А вот и зря, – сказала Астрид. – Сырое мясо вкусное.

– Не подходи ко мне, – передвинулся на другую сторону костра Огус.

– Знаете, сегодня, в Кошмарный День, я как-то по-особенному себя чувствую, – сказала Астрид, глядя в пляшущие огни. – Хочется чего-то… может, плоти человеческой?

Пирилла развернулась, Эстур резко открыл глаза, и только Кланос продолжал посапывать носом. Что же до жирного Огуса, то он перестал есть, вот настолько испугался.

Астрид довольно шмыгнула носом. Вот так им. А то сами пугают ее и эскуплатируют, пользуются, что она маленькая. Пусть теперь тоже потрясутся.

– Да ну тебя, – наконец сказала Пирилла. – Тебя в банку посадят, если кого-то укусишь.

Астрид вздохнула. Да, есть такая вероятность. Угрозы не работают, а жаль. Пришлось все-таки ей дежурить первой, потому что у Огуса совсем пропал аппетит, и он тоже уполз в спальный мешок.

Астрид долго сидела у затухающего костра, слушая умиротворяющий храп жирного Огуса. Огни постепенно становились все меньше, жар спадал, лягушки совсем перестали квакать, зато небо очистилось от тучек и стало звездным-звездным…

Астрид моргнула… и поняла, что уже светает. За рекой розовела заря, костер потух, Эстур во сне разметался и почти залез в золу… а в воде что-то шумело и трепыхалось! Сети ходили ходуном, колышки почти вылезли из земли…

– Вставайте! – завопила Астрид, тряся Кланоса. – Вставайте все, мы водяного поймали!

Поднялся крик и шум. Дети вывертывались из одеял, продирали глаза, орали от радости. Пирилла запуталась в спальном мешке и верещала, чтобы без нее водяного не вытаскивали. Эстур носился вокруг пепелища и ойкал, потому что у него в штанину провалилась грелка с жар-камнем, которую всучила мама. А Астрид уцепилась за край сетей, уперлась ногами в оградку и выла от бессилия, потому что весил водяной чудовищно много, и одна она не справлялась, а остальные дураки не помогали, не помогали, не помогали!..

– Просни-и-итесь!.. – крикнула она.

Рядом ухватились за сети другие руки. Кланос, Эстур, Пирилла и жирный Огус уцепились кто где и с пыхтением принялись тянуть. Бьющаяся туша медленно поползла на берег…

– Дава-а-айте, тащите его!.. – командовала Астрид. – Пирилла, играй на флейте!

Вот уже и показалась морда!.. Темная, усатая… ну и уродище!.. так, стоп…

– Это ж не водяной!.. – ухнул Огус. – Это ж сом!..

– Какая разница, тащите!.. – выкрикнул Кланос. – Может, это водяной в облике сома?!

Сом был огромный. Жирный. С плавниками-лопатами и длиннющими усами. Пирилла даже немножко задрожала, увидев его харю. Он взбаламутил воду и беззвучно разевал пасть.

Дети все перемазались в грязи, одни тащили с моста, другие на берегу, у них не получалось скоординировать усилия, так что сома тянуло в разные стороны, да и сам он тоже сопротивлялся, рвался, местами уже повредил сети… вот по воде ударил тяжеленный хвост, и Эстур упал, поскользнувшись на мокрой земле…

– Это что такое?! – раздался булькающий голос. – Хулиганье!..

Дети замерли. Над водой вздулся зеленый купол. По реке пошли сильные волны, сеть колыхнуло еще сильнее, и они едва не рухнули уже все. Только Астрид все еще цеплялась в полную силу, и только благодаря ей сом все еще не сбежал.

Пирилла отчаянно заиграла на флейте.

– Это что происходит?! – завопил купол, на котором проклюнулась пара рыбьих глаз. – Вы что творите?! Отпустите Ховрюшку, он старый, у него мясо тиной пахнет! Кому говорено?! Астрид, я все твоей маме расскажу!

Вот этой угрозы Астрид испугалась. При свете дня водяной не казался страшным, но он очень сердился. Покричав еще, схватил сеть со своей стороны и потянул так, что дети закувыркались и попадали в реку. Жирные ручищи легко разорвали веревки, и огромный сом ушел в глубину.

– Мать – такая утонченная особа, и такая хулиганка дочь! – возмущенно выкрикнул водяной. – Я на вас нажалуюсь! Я вас всех знаю! Дегатти, Пордалли, Токубелли… а ты кто? Тебя не знаю, как твоя фамилия?!

– Я Локателли! – крикнула Пирилла.

– Что ты врешь-то, ты Скатолли! – завопила Астрид.

– Заткнись, заткнись, заткнись!.. – завизжала Пирилла, пытаясь вылезти на берег и хватаясь за камыши.

– Если я тону, то все тонуть будут!

– Я вашим родителям все расскажу! – пригрозил водяной. – Да еще и в мой праздник! Ни стыда, ни совести!

Эстур уже пускал пузыри. Он плохо плавал, да еще и запутался в сетях. Продолжая ворчать и ругаться, водяной выволок его на берег, снова пригрозил, что нажалуется родителям, и исчез на дне.

– Все из-за тебя, Дегатти! – выпалила Пирилла, утопившая в реке флейту.

Астрид аж опешила. Почему из-за нее-то?! Они сами ее с собой потащили!

– Да, все из-за Дегатти, – согласился Кланос. – Вот если б она была внимательней и не закричала, что водяного поймали, то мы бы и спокойно спали. И ничего бы не было.

– Ага, – утер лицо Огус, который так распереживался, что у него кровь пошла носом.

– Тля, Огус, тебе худеть надо, – покачал головой Кланос. – Ладно, пошли домой. Если что, родителям говорим, что это Дегатти все придумала, а мы были против.

– Вот и нет! – крикнула им вслед возмущенная Астрид. – Это был ты! Ты, ты, ты!..

– Никто тебе не поверит, ты демон.

Сегодня Астрид ехала в школу радостно. Потому что сегодня Костяной Дельфин, а это значит, что завтра – летние каникулы! Завтра можно в школу уже не идти!

Точнее, послезавтра. Летние каникулы начинаются в день Оловянного Дельфина. Но календарь устроен так, что между Костяным и Оловянным Дельфинами лежит Янтарный Дельфин, а это Писцидис, Рыбный День. Праздник, а в праздники никто не учится. Вот и получается, что летние каникулы начинаются на один день раньше начала летних каникул.

Астрид задумалась над этой сложной концепцией. Безумие какое-то. Почему нельзя было сразу с Писцидиса и начинать каникулы?

От важных размышлений ее отвлек шум. И Сервелат почему-то остановился. Астрид высунулась из кареты и увидела впереди мост, а на нем дедушку Инкадатти, который спорил о чем-то с дядей Аганелем.

– Мэтр Инкадатти, в середине луны Дельфина рыбная ловля ограничена, – сухо говорил волостной агент. – Сейчас нерестится волярида, которую я наблюдаю в вашем ведре. Ее позволено ловить лишь с середины осени до начала зимы.

– Мэтр Аганель, завтра Писцидис, рыбу ловить нельзя, – отвечал старик. – Я должен наловить ее сегодня, иначе мне завтра нечего будет кушать.

– Мэтр Инкадатти, вы богатый человек. Возможно, самый богатый в Радужной бухте. Вам не нужно жить за счет рыбалки.

– А вы мои деньги не считайте, – прижал к груди ведро Инкадатти. – Кроме того, я не ловил ее. Она сама туда запрыгнула.

– Потому что вы нарисовали на ведре приманивающую руну, что является отягчающим обстоятельством.