– Саммерс, это же была только шутка! Я не хотел обидеть ни тебя, ни МакДэниэлса.

– За твою шутку приходится расплачиваться нам. Вы сделали нас посмешищем. Супер! Теперь, чтобы загладить вину, ты будешь очень милым с Дрю.

Матео стонет в ответ на мои слова.

– Я серьезно. Как фулбек ты важный игрок, второй после Кайла. Почти каждый в кампусе тебя знает и любит. Если ты будешь немного приветливее с Дрю, другие, возможно, последуют твоему примеру.

– Ты на самом деле серьезно. – Матео испытующе смотрит на меня. – Тебе нравится МакДэниэлс.

– Он здесь новенький и заслуживает свой шанс. Ясно?

Я не понимаю, что бормочет Матео, но, кажется, движение, когда он пропускает волосы через пальцы, похоже на уступку.

– Ясно. Я замолвлю за него словечко. Мы не будем усложнять ему жизнь, но доказать, что он достоин места в команде, он должен будет сам.

– Я всегда знала, что где-то глубоко-глубоко ты прячешь доброе сердце, – улыбаюсь я.

– Чего только не сделаешь ради дочери физиотерапевта, – вздыхает он.

– Кстати, об отце. Это была идея Кайла внести пункт о табу на дочерей сотрудников команды?

– Да, его. – Матео неодобрительно фыркает и, оглядевшись, делает шаг ко мне. – Кайл Кловер тот еще лицемер, все в свою выгоду оборачивает. Мы с тобой оба знаем, почему он не желает, чтобы кто-то из команды к тебе приближался. Но я также знаю, как тебе важна твоя репутация. Так что твоя тайна уйдет со мной в могилу.

Ортега подмигивает мне и удаляется.

И хотя мой разум говорит, что я могу полностью доверять Матео в этом вопросе, на душе все равно тяжело. Ошибка с Кайлом будет преследовать меня вечно. Или, по крайней мере, до того времени, когда я наберусь мужества все рассказать Пенни.

Я прислоняюсь к стене в ожидании Дрю. Наверное, фразу про две минуты он воспринял буквально, иначе почему его до сих пор нет? Чтобы отвлечься, я достаю айпад, открываю книжку и перечитываю одно предложение несколько раз, потому что не могу сосредоточиться. Я извинюсь перед Дрю, чтобы папа был доволен. Потом наши пути разойдутся с тем, чтобы каждый из нас полностью отдался своему спорту. Звучит благоразумно. Иногда быть благоразумным не так уж плохо.

– Джули?

Голос Дрю врывается в мои размышления. Искренний тон сопровождается озорными искорками в глазах. Определенно, при дневном свете его глаза отсвечивают золотым. Как и кончики волос, по ним сразу можно понять, что в Алабаме он много времени провел под солнцем.

– Привет. Мне нужно только две минуты.

Я стараюсь говорить медленно и опускаю айпад. Я не знаю, понимает ли меня Дрю. Его внимательный взгляд задерживается на моих губах.

– Две минуты? – переспрашивает он, склонив голову. – Не бойся, я могу дольше.

Этим двусмысленным ответом я обязана исключительно вчерашнему тексту Бо, отправленному без моего согласия. Чувство времени у Дрю великолепное, что для спорта с мячом, что для спорта на матах. Сама не знаю, откуда у меня такое убеждение. Кожа покрылась мурашками, когда я представила его в своей постели. Надо немедленно прекратить. Я даже думать не хочу, как он выглядит без одежды. Или как я исследую языком контуры его мышц. Его вкус, его запах. Чувство, когда он движется надо мной. Или подо мной. Идеальное взаимодействие наших тел.

Да что за фантазии? Я чешу переносицу – надо немедленно отвлечься, прежде чем щеки покраснеют.

– Послушай, – начинаю я.

Самое нелепое из всех возможных фраз, которые можно придумать!

– Я весь обратился в слух, – уверяет Дрю, изо всех сил стараясь быть серьезным, но уголки губ дергаются, кажется, он опять догадался, о чем я думаю.

Я прочищаю горло, хотя он и не услышит проявившейся хрипотцы в моем голосе.

– Мой папа хотел, чтобы я извинилась перед тобой. За вчерашний танец. Прости меня, если он выглядит попыткой выставить тебя на посмешище. Я совсем этого не хотела.

Дрю так пристально смотрит на мои губы, что его глаза сужаются. По его растерянному лицу я вижу, что он ничего не понял, поэтому достаю телефон и набираю текст. Но и после прочтения растерянность не уходит. Не мешкая, он достает свой айфон и шлет сообщение на мессенджер.

МИСТЕР АЛАБАМА: Я в ужасе! Ты просишь прощения, что выставила меня на посмешище? Пыльная кошечка, я думал, наши отношения строятся на том, что мы поддразниваем друг друга. Означает ли это, что ты больше не работаешь в Службе надирания задниц?

Он выпячивает нижнюю губу и смотрит на меня глазами котенка, выпрашивающего вкусняшку. Как можно быть таким здоровяком и выглядеть так беспомощно? Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не погладить его по голове.

ДЖУЛИ: В любом случае я больше для тебя не танцую. Однако Служба надирания задниц работает по штатному расписанию.

МИСТЕР АЛАБАМА: Я подозревал, что этот разговор не к добру, но то, что он закончится катастрофой…

Он прижимает руку к сердцу и глубоко вздыхает.

МИСТЕР АЛАБАМА: И это как раз в тот момент, когда я мысленно заверил определенную часть моего тела, что она не покроется пылью в твоей компании.

ДЖУЛИ: Я, конечно, пожалею об этом, но все же спрошу: какую часть?

Вместо ответа он прислоняется к стене рядом со мной и разворачивает телефон. На экране идет вчерашнее видео. Наверняка Дрю уже в командном чате и потому имеет документальное подтверждение моей юношеской глупости. И может снова и снова пересматривать наивысший момент моей умственной деградации.

Дрю таинственно склоняется ко мне. Почему это незначительное движение заставляет мое сердце сильнее биться? Его дыхание щекочет шею, когда он заговорщически шепчет мне прямо на ухо:

– Даже не знаю, что на этом видео для меня хуже: мое дебильное выражение лица или выпуклость на джинсах.

Прошу прощения? Смех так и рвется наружу. Он точно сказал эти слова? На полном серьезе? По его лицу совершенно невозможно понять.

Дрю снова показывает улику, увеличивая изображение соответствующей части тела. Я непроизвольно фыркаю. Возможно, его признание должно шокировать или вызвать отвращение, но его самоирония полностью меня обезоруживает. На мой смех он благодарно улыбается. Улыбается по-настоящему, на щеках проявляются ямочки. Бо точно понравится. Надо сказать, что эти ямочки придают ему привлекательности.

– Так тебе понравился мой танец?

Он опять свободной рукой крутит невидимые помпоны. В глазах такое теплое сияние, что я невольно улыбаюсь в ответ.

ДЖУЛИ: Наверное, тебе стоит полечиться от одержимости помпонами. Это вызывает у меня беспокойство. Но между нами все хорошо?

Вместо того чтобы набрать текст, он делает жест. Мне нужно целое мгновение, пока я вспоминаю, что он означает. Чтобы подавить невольную ухмылку, я прикусываю нижнюю губу. Я как-то по-другому представляла наш разговор, но он определенно принес мне облегчение. Может, потому что уже закончился. Может, потому что было весело провести эти две минуты с Дрю. Странно – между нами существует коммуникационный барьер, но, когда Дрю мне улыбается, я не могу избавиться от чувства, что он принадлежит к тем немногим людям, которые меня понимают. Что ему ничего не стоит разобраться в моих мыслях, в которых иногда я и сама путаюсь.

– Дружба? – предлагаю я и протягиваю руку.

– Дружба, – подтверждает он и отвечает на рукопожатие.

Моя ладонь бесследно исчезает в его могучей руке.

Я снова смотрю на него и стараюсь говорить медленно:

– Великолепно. Хорошей тренировки! Как жестом показать «великолепно»?

– Просто скажи, – его тихий ответ звучит как обещание, что он меня всегда поймет, даже если не слышит.

Он выжидающе смотрит на мой рот так, что я от растерянности прикусываю нижнюю губу.

Это так… сексуально!