Король, глубоко тронутый, прикоснулся к стопам бродяги.

– Будь добр, оставь мои ноги в покое, – сказал тот. – Не ограничивай их свободу. Я пришел сюда, чтобы освободить твои ноги. Пожалуйста, пойдем на другой берег реки, за границу твоего королевства. Там я смогу показать тебе религию.

Они вместе отправились на берег реки. Им принесли самые лучшие лодки, но бродяга стал поочередно указывать на изъяны в каждой из них. В конце концов король пришел в отчаяние.

– О, великая душа! – обратился он к бродяге. – Нам всего лишь нужно перебраться через маленькую речку. Это можно сделать даже вплавь. Давай забудем про лодки и переплывем ее сами. Зачем терять время?

Бродяга словно ждал этого.

– О, король! – ответил он. – Я хотел сказать тебе то же самое. Почему мы так сосредоточены на лодках, которые принадлежат разным религиозным сектам? Не лучше ли отправиться к Богу вплавь? В действительности эти лодки не имеют отношения к религии. Они принадлежат лодочникам. Единственно правильный путь для нас – это вплавь. Истины можно достичь, только приложив собственные усилия. Никто нам ее не предоставит. Каждый должен плыть по морю истины самостоятельно. Посторонней поддержки здесь быть не может. Тот, кто ищет помощи, утонет еще у берега, а тот, кто осмелится плыть сам, сумеет переплыть море, пусть даже поначалу и нахлебается воды.

Один ребенок спросил меня:

– Я хочу стать как Будда. Ты можешь показать, как мне достичь моего идеала?

Этот ребенок был очень стар. Он видел не меньше шестидесяти весен. Однако стремящийся уподобиться кому-то другому так и остается ребенком. Он еще не повзрослел.

Когда человек, вместо того чтобы хотеть быть похожим на кого-то, мечтает стать самим собой, не свидетельствует ли это о зрелости? И когда кто-то хочет уподобиться другому человеку, разве это достижимо?

Человек может быть только самим собой. Уподобиться кому-то другому невозможно.

Когда я назвал того старика мальчиком, вам стало смешно. Но если вы отнесетесь к ситуации более вдумчиво, то уже не станете смеяться – вы заплачете, потому что обнаружите такое детское умонастроение даже у себя. Разве вам не хочется походить на кого-то? Хватает смелости и зрелости быть только собой?

Будь каждый зрелым, вопрос о попытках следовать за кем-то не возникал бы. Не детское ли сознание тому виной, что в нашем мире появились последователи и ведомые, ученики и учителя. Запомните: ум, который хочет следовать за кем-то, не только незрелый – он еще и слеп.

Что я ответил тому пожилому мальчику?

– Друг, – сказал я, – человек, который хочет походить на кого-то другого, теряет себя. Каждое семя заключает в себе свое собственное дерево – такое же уникальное. Можно стать только самим собой. Если человек пытается стать кем-то еще, возникает вероятность, что он не станет тем, кем потенциально мог бы.

Исследуйте себя: кто вы? Именно здесь скрыты ваши возможности развития. Кроме собственной сути у вас не должно быть идеала. Во имя идеалов люди отклоняются от своего пути развития и ничего не достигают. В копировании идеалов я вижу самоубийство – и ничего другого здесь быть не может. Что я делаю, пытаясь уподобиться другому? Я убиваю свою суть, я подавляю себя – и вскоре себя возненавижу. Итогом будет самоубийство и притворство, потому что я начну прикидываться тем, кем на самом деле не являюсь, – буду выглядеть, вести себя и представлять себя на людях так, как чуждо моей природе.

Когда эта двойственность становится особенностью личности, приходится лицемерить. А там, где есть внутренний конфликт, возникают ложь и безверие. Естественно, такое противоречащее природе вещей стремление порождает боль, беспокойство и чувство вины. Дошедшее до крайности, это напряжение становится сущим адом. Исключение составляют те случаи, когда идеал рождается из истины, которую обрел человек, из собственных возможностей, которые он осознал, и практики, следующей за возможностями подобно их тени. Все прочее уродует и искажает. Любые принципы, идеалы, практики, привнесенные извне, убийственны.

Итак, я говорю: исследуйте, ищите себя. Это дверь в мир, где ждут только тех, кто ищет себя. В эту дверь может пройти благочестивый, но Рам – бог и герой в пьесе о Раме и Лиле – не сумеет. Когда человек, вдохновленный внешним идеалом, хочет уподобиться ему, он начинает вести себя, как Рам в известной драме. Кто-то преуспевает больше, кто-то – меньше, но не в этом дело. В конечном итоге самым успешным оказывается тот, кто дальше уходит от себя. Успех Рама в пьесе о Раме и Лиле – это в действительности крах его собственного бытия.

В качестве одежки для себя вы можете взять Рама, Будду или Махавиру, но кто бы это ни был, в такой роли он лишится своей индивидуальной музыки, независимости, красоты. Бытие обойдется с ним так же, как царь Спарты обошелся с человеком, который научился столь хорошо подражать пению соловья, что забыл собственный голос…

Этот человек стал очень знаменит. Со всех концов земли люди приходили послушать его. А он хотел показать свое мастерство царю. Наконец его попытки увенчались успехом – он удостоился позволения предстать перед правителем. Он думал, что царь похвалит его, воздав по заслугам. Такие ожидания были оправданны – ведь от других этот человек получал похвалы и почести.

Но что же царь?

– Господин, – сказал он. – Я слышал, как поет соловей, но я ожидал, что ты исполнишь не его песню, а ту, для которой был рожден. Достаточно того, что соловьиные песни поет сам соловей. Иди и разучи собственную песню, а когда разучишь, возвращайся. Я обрадуюсь тебе, и награда будет ждать тебя.

Жизнь дана нам не для того, чтобы мы подражали другим. А для того, чтобы мы вырастили дерево из семени нашей подлинной сути. Жизнь – это не подражание, а уникальное творение.

Строится храм. Я прохожу мимо и думаю: храмов уже так много, а людей, которые посещают их, становится все меньше – и зачем строят еще один? Да не один – сейчас возводится много новых храмов. Каждый день по несколько.

Храмы строятся, а число их прихожан уменьшается. Почему так происходит? Я много размышлял, но не смог найти ответ. Тогда я спросил об этом у пожилого каменщика, работающего на строительстве храма. Я подумал, он может знать тайну, зачем возводят такое множество храмов, – ведь он сам построил немало их.

Старик рассмеялся в ответ и повел меня за храм, туда, где вытесывали камни для него. Там же вырезали и статуи Господа. Сейчас он скажет, предположил я, что храм строят для них. Но такой ответ не удовлетворил бы моего любопытства, потому что тогда возник бы вопрос, зачем создают эти скульптуры.

Однако я ошибся. Он ничего не сказал про статуи, а прошел мимо них и направился дальше. В конце концов мы пришли туда, где несколько мастеров работали над камнем. Старик указал на камень и произнес:

– Вот то, ради чего строится и этот храм, и все остальные.

Я был ошеломлен, меня охватило сожаление о собственной глупости. Как же я не догадался раньше? На этом камне они вырезали имя человека, который взялся строить храм.

Размышляя об этом по пути домой, я увидел на дороге процессию. Кто-то отрекся от мира и стал саньясином. Шествие устроили в его честь. Я остановился на обочине и наблюдал. Я посмотрел в лицо и в глаза этого человека. В них не было той отрешенности, которую часто можно заметить в глазах саньясинов. В них читались те же самомнение и важность, что бывают у политиков.

Но может быть, я ошибался и на меня просто повлиял разговор с каменщиком? Однако я знал многих других саньясинов, и их эго было едва уловимым, что большая редкость среди людей. Возможно, любое действие, берущее начало в уме, не лишено влияния эго. От чувства собственной важности не убежать – за исключением тех случаев, когда ты можешь освободиться от ума.