– Людям, которые взбираются за мной следом по той же лестнице и которым приходится бороться за каждый шаг, я не могу посоветовать стремиться к ее вершине – на которой я чувствую себя так глупо. Ради чего я боролся?.. – но никто меня не послушает, если я скажу: «Где бы вы ни были, остановитесь. Не теряйте времени даром – потому что там, куда вы стремитесь, ничего нет. Как только вы оказываетесь на вершине, вы застряли. Спуститься нельзя, потому что это похоже на отступление, и продвигаться дальше нельзя, потому что дальше продвигаться некуда».

Президенты, премьер-министры чувствуют, что они застряли. Они знают, что теперь им остается только одна возможность: падение. Подниматься дальше некуда; с того места, где они оказались, продвигаться некуда – можно только упасть. И они цепляются за свои посты. Но такую жизнь нельзя назвать правильной. Сначала вы карабкаетесь по лестницам, боретесь с другими за каждый шаг, – и все для того, чтобы в конце концов застрять на последней ступени лестницы и вцепиться в нее, чтобы ее не отнял никто другой! Это что же, сумасшедший дом?

Человек превратил свою планету в сумасшедший дом. Если ты хочешь остаться в здравом уме, прежде всего будь собой, без малейшего чувства вины, без малейшего осуждения. Прими себя, – в простоте и скромности.

Прими себя как дар, принесенный тебе существованием; будь благодарен и начни искать то, что поможет тебе – такому как есть – расти; поможет не стать чьей-то копией, но просто и подлинно оставаться собой.

Нет экстаза выше, чем подлинно быть собой.

Разница между скромностью, застенчивостью и вызванной страхом замкнутостью очень велика. Но люди так бессознательны, что не могут разобраться даже в собственных действиях, в собственных откликах на ситуации; иначе разница была бы так ясна, что отпала бы всякая необходимость в этом вопросе.

Для начала нужно глубже понять слово «скромность». Во всех религиях это слово истолковывалось неправильно; под «скромностью» понималось только лишь нечто противоположное «эгоизму». Но это неверно. Даже полная противоположность эго все-таки останется тем же эго, – только спрятавшимся за новый фасад. Иногда это можно наблюдать в так называемых скромных людях: они считают себя самыми скромными на свете – а что это, если не эго? Скромность такого языка не знает.

Я уже как-то рассказывал историю о трех христианских монахах. Их монастыри были в горах, неподалеку друг от друга, и каждый день монахи встречались на перепутье. Однажды, когда было особенно жарко, они решили передохнуть и немного поговорить. Ведь все они были христиане; хотя они и принадлежали к трем разным течениям, в основе всех трех лежало христианство.

Они сели в тени под деревом, и первый монах сказал:

– Бесспорно, ваши монастыри не лишены некоторых достоинств, но такой мудрости, такой учености, как в нашем монастыре, нигде больше не найти.

– Раз уж ты заговорил об этом, – сказал второй, – вот тебе мой ответ: пусть даже твой монастырь и кладезь учености, главное все равно в другом. Нигде не найдешь такой дисциплины, такого аскетизма, как у нас в монастыре. Своим аскетизмом мы побиваем всех, а в судный день, имейте в виду, никакая ученость вам не зачтется. Зачтется только аскетизм.

Третий засмеялся и сказал:

– Вы оба правы, и оба ваши монастыря хороши, но вы не понимаете подлинной сути христианства: она заключается в скромности. А в скромности неоспоримое превосходство принадлежит нам!

Скромность и превосходство? – значит, это просто подавленное эго. Если посулить человеку рай со всеми его удовольствиями и наслаждениями, он способен подавить свое эго и стать скромным – из жадности, из величайшей жадности. Прежде чем я смогу тебе объяснить, что такое истинная скромность, ты должен понять, что такое ложная скромность. Пока ты не поймешь ложного, невозможно дать определение истинному. Больше того: при понимании ложного истинное само проясняется в твоем видении.

Ложная скромность – только подавленное эго, которое притворяется скромным, но на самом деле хочет превосходства. Подлинная скромность не имеет с эго ничего общего; подлинная скромность есть отсутствие эго. Она не претендует ни на какое превосходство. Это простое и чистое понимание, что нет никого выше, что нет никого ниже; что люди есть люди, человек есть человек, и каждый несравненно уникален. Невозможно сравнивать людей друг с другом и разделять на высших и низших.

Поэтому подлинно скромного человека очень трудно понять: он скромен не той скромностью, которая считается скромностью в обычном понимании. Тебе встречались сотни скромных людей, но все они были эгоистами, а твое видение недостаточно глубоко, чтобы распознать их подавленное эго.

Однажды ко мне пришла женщина – молодая, красивая женщина; она была миссионером, христианской проповедницей. Она вручила мне Святую Библию и несколько буклетов, и ее вид выражал величайшую скромность. Я сказал ей:

– Унесите весь этот хлам. Ваша Библия – одно из самых святотатственных писаний на свете.

Она так и взорвалась; она забыла всю свою скромность. Я сказал:

– Оставьте мне Библию, если хотите. Это было только средство, чтобы показать вам ваше настоящее лицо. В вас нет скромности, – в противном случае вас бы это не задело.

Задеть можно только эго.

Нельзя задеть скромного человека.

Настоящая скромность – просто отсутствие эго. В настоящей скромности ты отбрасываешь личность целиком, вместе со всеми ее прикрасами, которыми успел себя окружить, и становишься как маленький ребенок, который не знает, кто он, который ничего не знает об этом мире. Его глаза ясны, и в его восприятии – более чувствительном – зеленые деревья зеленее, чем для тебя. Твои глаза полны пыли, которую ты называешь знанием. Зачем же ты собираешь пыль, из-за которой слепнешь?.. – затем, что в мире знание придает эго величайшую энергию. Ты знаешь, другие не знают.

Скромный человек ничего не знает. Он описал полный круг и вернулся в исходную точку: к детской невинности. Он всему удивляется. Всюду он видит тайны. Он собирает камешки и раковины на морском берегу – и радуется так, будто находит бриллианты, изумруды и рубины.

В детстве я доставлял много беспокойства моей матери, а также и моему портному. Я говорил ему:

– Пришей на штаны побольше карманов.

– Только при одном условии, – отвечал он, – ты никому не будешь рассказывать, кто шьет тебе штаны. Из-за тебя я теряю клиентов. Они говорят: «У этого портного в голове не все дома»…

Потому что карманы у меня были пришиты спереди, сзади, по бокам, всей штанине: сколько умещалось. Я просил его:

– Пришивай карманы везде, где найдется хоть немного места.

– Ты совсем с ума сошел? – говорил он.

– Думай обо мне, что тебе угодно, – отвечал я, – но мне нужны все эти карманы до последнего.

А дело было в том, что в моей деревне, на берегу реки было много красивых камешков разных цветов. Я их собирал и клал в карманы, и для каждого цвета нужен был отдельный карман.

Моя мать очень сердилась, потому что я всегда ложился спать со всеми своими камешками в карманах. Она приходила, когда я засыпал, и начинала их вытаскивать: «Как ты можешь спать, когда у тебя в карманах столько камней?» Я ей говорил, что так нечестно: обшаривать мои карманы, пока я сплю.

Детству свойственна удивительная ясность. Видимый под таким углом – так ясно, так прозрачно – весь мир кажется чудом.

Скромный человек возвращается к этому полному чудес существованию. Мы принимаем его как должное; но мы не видим, как из одной и той же земли вырастает и лотос, и роза, и миллионы других цветов. Земля бесцветна; откуда берутся все эти прекрасные цвета? Земля очень груба; откуда берутся эти бархатные розы? В земле нет зелени; откуда берутся зеленые деревья?