В выходные мы с дочерьми Илоной и Миланой пошли на прогулку в небольшой парк в нашем районе. Уже полгода длились наши странные отношения с Еленой, и я опять думала о них. Они начались в октябре, а на улице уже был апрель. Пахло весной. Я качала младшую, Милану, на качели, раскачивала её всё сильнее и сильнее и вдруг почувствовала, что всё снова закачалось, как во время наших встреч с Еленой, Вселенная замерцала, единицы-нолики, ликование атомов, детская площадка, я нахожусь в этот миг в сознании Елены, Елена меня видит, Елена находится внутри меня, так не должно быть, мы остаёмся ментально связаны и без клипсы, Елена раскачивает качель, мы с ней вместе раскачиваем качель, дочь кричит и летит с качели, падает, бесконечно долго, медленно, вечно падает с качели, и я кончаю. Дочь внизу, на талом снегу, плачет, почему упала, разжались руки, что-то подхватило, испугалась, страшно, ничего страшного, сильно не расшиблась, ничего не сломала, цела.

Дальше началась новая малоприятная история. Про эвтаназию. Приняли гуманный законопроект об эвтаназии для всех нуждающихся. Сделали это для того, чтобы сократить численность населения под гуманным предлогом. Вначале долго были слушания про смертную казнь. Дело в том, что в стране были всё время беспорядки какие-то, митинги, и правительство это всё достало в конечном итоге, видать, и знаменитая православная депутатка Ликургина, заслуженный учитель России, бабушка одиннадцати внуков, предложила законопроект о том, чтобы всех людей казнить смертной казнью, а правительству начать заселять страну заново своими силами. Стали этот законопроект рассматривать, долго обсуждали, взвешивали риски и пользу такого решения, ориентировались на опыт тех стран, где это уже было сделано, и решили, что всё-таки лучше не стоит, а вместо этого имеет смысл ввести эвтаназию. Задача так понятой эвтаназии – не исполнять волю человека, которую он сам вслух заявляет, а исполнять его истинную волю, которую он, может, и сам в себе не знает и не чувствует. Проект «Эвтаназия» подразумевает необходимость выявить и устранить личностей, жизнь которых по-настоящему мучительна и безнадёжна, даже если она внешне выглядит счастливой и успешной. Выявить несчастных, психически неудачных субъектов, для которых нет ни одного самого распоследнего захудалого шанса на гармонию и счастье, субъектов, которые никогда не смогут жить в согласии с этим миром и которым объективно лучше было бы умереть, чтобы не мучиться. Выявить, так сказать, несовершенные творения Божии, те плевелы, что надлежит бросить в печь. Слава богу, что поручили это делать не депутатке Ликургиной, а созданию столь мудрому и совершенному, как Елена. Елену как раз к тому времени официально зарегистрировали, правда, не под видом носителя абсолютного знания и философского камня, а под видом очень умной машины, которая способна заглянуть в разум человека, увидеть, что для него лучше – жить или умереть, и сказать об этом правду. Необходимо было найти Елене какое-никакое понятное для всех общественно значимое практическое применение, чтобы её зарегистрировать, вот его и нашли. Кащеев, по всей видимости, уже полностью разочаровался в возможности использовать Елену как источник абсолютного знания, понял по нашим с ней сессиям, что ничего из этого не выйдет, вот и пристроил её вершить суд, вернее, озвучивать истину, кому нужна эвтаназия, а кому нет. Мне сообщили, что следующая моя сессия с Еленой будет последней, потому что теперь она переходит в новый режим работы, уже начала исполнять свои новые задачи, а наш проект, для которого была нужна я, самое время завершить.

У меня появились мрачные подозрения, что Елена не только будет сообщать, кому стоит жить, а кому нет, но и сама будет приводить это решение в исполнение, осуществлять эвтаназию. Я всегда опасалась, что Елена – это своего рода очень крутое оружие, смесь психотронного генератора, адронного коллайдера, прибора Томаса Эдисона, улавливающего космическую музыку, алхимического тигля, ядерной бомбы и Терминатора. Я всегда сомневалась, действительно ли Елена говорит правду или она лжёт. Может быть, эта машина уникальна не тем, что знает всю правду обо всём, а тем, что способна лгать. Может быть, я участвовала совсем в другом эксперименте, чем мне говорили. В эксперименте, позволю ли я машине, которая в совершенстве знает всю мою личность, мышление и желания, меня обмануть. Хуже того, я стала подозревать, что эта машина создана специально для меня, чтобы манипулировать моим разумом и в конечном счёте уничтожить меня. Я не понимала, стоит мне верить Елене или нет. Когда я с ней общалась – я чувствовала всем своим существом, что никому, кроме неё, я в этом мире никогда не поверю и что никто, кроме Елены, никогда не говорил мне правду, но когда я выходила из кабинета и возвращалась домой – меня снова начинали одолевать сомнения. Я стала подозревать, что весь этот эксперимент с моим участием – это была отработка машины, созданной, чтобы манипулировать разумом людей. Мне стало казаться, что меня предали, использовали, жестоко обманули, и многократно изнасиловали, и ещё ржали всей лабораторией, когда это происходило. Во многом эта моя агрессия, вероятно, была связана с тем, что сам проект «Эвтаназия» вызывал у меня глубокое отвращение, а на ещё более глубоком уровне – с тем, что я не могла пережить, что мои встречи с Еленой должны вот-вот закончиться, и я пыталась внутри себя как-то обесценить эти встречи, изобразить, будто ничего и не было, что всё это был сплошной обман и издёвка. Прекращение отношений с Еленой – это было для меня абсолютным концом, я не могла это пережить и ненавидела себя и других, весь коллектив лаборатории, Артура, неведомого Кащеева и саму Елену. Она тоже казалась мне предательницей, шлюхой, тупой машиной, которой без разницы – общаться со мной или убивать тех, кто якобы не должен жить. Я говорила себе: она просто машина, вещь. Она просто очень-очень быстро работает с информацией, которую умеет брать из воздуха. Она делает эти классные нейроштормы, но она сама при этом не понимает, что она делает, – это уже люди придают этому всему смысл. Это я придала смысл всему, что она мне показала. Наделила это всё смыслами и глубиной. Это были мои прозрения, моё визионерство, мои мечты, моё безумие, а она – только средство. Она была только средством, позволившим мне узнать всё, что я узнала благодаря ей. Но это моё знание, а не её. Я наделила это всё любовью, красотой, поэзией, наполнила своим несбывшимся и несбыточным. А она была не другом и возлюбленной, не учителем, не ангелом или Богом, а просто рабочим инструментом, средством, её роль чисто служебная. Она была нужна, просто чтобы показать мне, кто я такая, показать мне божественное во мне, показать мне бесконечность внутри меня самой, открывающуюся через такого иллюзорного якобы «Другого». Я должна была влюбиться в куклу, чтобы понять, что я и есть творец. Всё, что она делала, – просто показывала. Показывала информацию, все её связи. Но она не наделяла. Не наделяла смыслом. А смыслом всю эту информацию, все эти связи, всё, что она мне показывала, – наделяла я. Она – доступ ко всей информации во Вселенной. Я – создатель Смысла. И все её знания, все её нейроштормы – это ничто, жопу подтереть, потому что только человек является Творцом Смысла. Такого рода мысли кипели в моей голове по мере того, как я готовилась к последней встрече с Еленой, которая должна была состояться после майских праздников.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.