Засохшая на стенах кровь. Телесные жидкости, скопившиеся на покрытом вмятинами полу. Помещение заполнено резким запахом железа и рвоты, таким сильным, что меня самого стошнило бы, если бы не пристальный взгляд Кассия. Дверь спасательной капсулы вся в красных отпечатках рук, как будто люди пытались вырваться отсюда. Но тел здесь нет. Я сосредоточиваюсь и пытаюсь осмотреть комнату мысленным взором – отстраненным, аналитическим, как учила меня бабушка.

– Экипаж перебили здесь. Примерно день назад, – говорю я, изучая состояние крови.

Давным-давно, еще подростком, я по приказу бабушки ездил вместе со следователями секретной службы на места убийств в Гиперионе, чтобы раз и навсегда усвоить: под пленкой цивилизованности, под хорошими манерами может таиться варварство. Я опускаюсь на колено и начинаю изучать обстановку.

– Судя по брызгам крови, я бы предположил, что нападавших было двое. Мужчины или женщины нашего роста или выше – взгляните на отпечатки ботинок. Следов взрыва или обгоревших мест нет, значит здесь действовали лезвиями-хлыстами… и молотками.

– Аскоманы, – мрачно резюмирует Кассий.

– Да, вещдоки это подтверждают. – Я беру пальцем образец крови и провожу им по датападу, вделанному в разъем моего скафандра на левом предплечье. – Маркеры ДНК бурых, алых и синих. Наши контрабандисты. Несколько человек убили и вытащили отсюда. Остальные в тот момент были еще живы.

– Пита, следишь? – спрашивает Кассий.

– Да, – тихо отвечает она по интеркому. Наши скафандры снабжают ее в том числе и визуальными эффектами. Она более чувствительна к насилию, чем мы. – Со стороны Пропасти нет никаких признаков сигнатуры корабля. Но если вам все равно, поторопитесь, пожалуйста, а? У меня какое-то нехорошее предчувствие.

Как и у меня.

Слово «аскоманы» происходит от древнегерманского «люди пепла». Первые викинги передвигались по рекам Европы на ладьях из ясеня и оставляли за собой пепелища.

Когда-то аскоманы были всего лишь легендой дальнего космоса, смутные слухи о них передавались от торговцев и контрабандистов к новым рекрутам в темных ямах дешевых пивных на астероидах или забегаловках в стыковочных доках. Говорили, будто в глубинах космоса таятся племена черных, которые уцелели в ходе выбраковки, устроенной Сообществом сотни лет назад, после Темного восстания. Истребительные батальоны, возглавляемые представителями нашего дома, вместе с рыцарями-олимпийцами охотились на аскоманов и вынудили тех к бегству. Они много лет досаждали дальним колониям Нептуна и Плутона, оставаясь для центра не более чем мифом.

Но теперь, когда диаспора черных укоренилась на полюсах Земли и Марса, миф превратился в реальность. Группировки черных, отвергнутых странным новым миром, освобожденных от военного рабства у господ-золотых – или измотанных войной Жнеца, – воспользовались легендой о своих предках.

Они не покинули Страну льдов, а скорее принесли вечный лед к звездам.

Внутри лифта, где кровавый след заканчивается, кнопка тринадцатой палубы вымазана содержимым кишечника. Кассий нажимает ее рукоятью клинка. Пока мы поднимаемся, я чувствую, как моего друга переполняет праведный гнев. И заражаюсь им.

Захрипев, лифт останавливается, содрогается, двери расходятся, и открывается коридор, ведущий на тринадцатый уровень старого корабля. Дешевые белые светильники освещают заброшенные коридоры, отбрасывая злые, резкие тени. В потолке дребезжат вентиляторы с забившимся фильтром. Посреди коридора красный след делит заржавевший металл надвое. По обе стороны виднеются размазанные отпечатки ладоней, словно красные крылья бабочки. Кассий впереди, я за ним – мы идем по этому следу, держа лезвия-хлысты позади и на отлете, как учила нас Айя, а руку с эгидой перед собой. Наручи неактивные и холодные, но готовы в любое мгновение выпустить энергетический щит-эгиду площадью в квадратный метр. У моего правого бедра висит новый плазменный пистолет.

Выцветшими желтыми символами обозначены туалеты и каюты экипажа. Мы проверяем помещения на ходу. Несколько первых покинуты в спешке. Кровати не застланы, перевернутые картины и стулья свидетельствуют о борьбе. Членов экипажа застали спящими. В следующей каюте мы обнаруживаем то, что осталось от команды: трупы свалены в кучу у дальней стены. Из-под этой груды тел натекла лужа крови и успела уже застояться, в ней я вижу отражение одинокого, вытаращенного от ужаса глаза. Я бросаюсь туда, оттаскиваю мертвых в сторону и нахожу внизу шестерых дрожащих выживших. Они избиты, связаны, их ноги прикручены к рукам. Я наклоняюсь, чтобы освободить их, но они дергаются, издавая нечеловеческий визг. Кассий опускается на колено и снимает правую перчатку, чтобы показать им знак золотого на запястье.

– Сальве[4], – звучно произносит он, и пленники успокаиваются, знак придает им мужества. – Сальве, друзья, – повторяет Кассий.

Они обшаривают взглядами его лицо и видят шрам нобиля. Шрам, которого я так и не заслужил.

– Господин, – бормочут они, плача. – Господин…

– Мы пришли с миром и хотим помочь вам, – объявляю я, вынимая кляп изо рта пузатого алого.

Один его глаз опух из-за рассеченной брови. От него пахнет мочой.

– Сколько их? – спрашиваю я.

Его кривые зубы стучат с такой силой, что он не может произнести ни слова. Интересно, доводилось ли ему прежде разговаривать с золотым? Мне очень жаль его. Я кладу руку ему на плечо, желая его утешить. Он отшатывается.

– Сальве, добрый человек, мир тебе, – мягко говорю я. – Теперь вы все в безопасности. Мы пришли помочь. Скажи, сколько их.

– Пятнадцать. Может, больше, господин, – шепчет он с сильным фобосским акцентом, пытаясь сдержать слезы.

Я смотрю на Кассия. Пятнадцать – это слишком много, ведь мы без импульсных доспехов.

– Вожак, он… он на мостике с капитаном. Вы лунные лорды?

– Как они попали на борт? – спрашиваю я, игнорируя его вопрос. – У них есть свой корабль?

Алый кивает:

– Пришли с астероидов, да. Терикс, наш рулевой, заснул на связи. Пьяный. – Он содрогается. – Мы проснулись и… Проснулись, а они уже в коридорах. Мы пытались бежать. Добраться до спасательных капсул. Они наказали нас…

Алый продолжает стучать зубами. Я так близко, что вижу угри на его носу картошкой. Вены на шее вздуты из-за перераспределения жидкости при длительном полете в условиях низкой гравитации. Он бледен и хил. Я готов поспорить – бедолага уже полжизни не чувствовал солнечного тепла.

– Их корабль взял нас на абордаж через грузовой ангар.

– Тогда понятно, почему мы его не увидели, – говорю я Кассию.

Тот не обращает на меня внимания.

– Почему вы забрались так далеко с полной загрузкой? – спрашивает он алого.

– Не надо было… не следовало нам брать деньги.

– Деньги от кого? – настораживаюсь я.

– От пассажира. От золотой.

Мы с Кассием переглядываемся.

– У вас на борту есть золотая? – Кассий хмыкает. – Со шрамом?

– Нет, она не из нобилей, – качает головой алый, и Кассий с облегчением вздыхает. – Она пришла к капитану на Психее. Заплатила нам за… – Он сглатывает и смотрит за нас, словно ожидая, что сейчас тут появится черный. – Она заплатила нам, чтобы мы высадили ее на астероид… Эс – тысяча триста девяносто два.

– Это у самого края Пропасти, – говорю я. – Совсем рядом с окраиной.

– Угу. Капитан сказал ей, что там ничего нету, но она заплатила за фрахт. Говорил я ему: не связывайся с золотыми. Но он не послушал. Он никогда не слушает…

– Она назвала имя? – спрашивает Кассий.

– Никаких имен. – Алый снова мотает головой. – Но она разговаривала, как вот этот. – Он кивает на меня, и я знаю, что Кассий думает о том же: черные пришли сюда за кораблем или за золотой?

– Может, это и не аскоманы, – предполагаю я. – Может, это люди Жнеца.

– Дэрроу не стал бы убивать мирных жителей.

– В этой войне две трети погибших – мирные жители, – резко возражаю я. – Или ты забыл, какую резню устроила на Луне орда Сефи?