Все эти мысли пронеслись за мгновение. Из глубин организма поднималась холодная волна ярости. Промелькнула мысль: «так вот как работает характеристика ярость..». Все остальные мои действия понеслись с безумной скоростью.

Вот этот урод с обручем делает шаг. Не знаю, чем меня обработали, все тело как парализовано, но у меня еще и пропал доступ к инвентарю. Там было немного вещей, так как уже давно почти все таскал в хранилище, привязанном к душе. Просто из за того, что оно большое. В основном в инвентаре таскал то, чем часто пользовался. А это, как известно, в этом мире, оружие. Очень жаль. Благо что все приготовленное для добычи меда находилось в пространственном хранилище. Я быстро переместил в него все, что на мне надето.

На втором шаге урода я достал из кармана все обычные и газовые гранаты, уже без чеки. Решил, что умру нормальным человеком. А то, что гранаты вывалились кучкой на правую руку без чеки — так это фишка пространственного кармана. Оттуда я, при желании, мог вытащить и само взрывчатое вещество, не трогая сами гранаты.

Через пару секунд произошел взрыв, и все потухло. Один из земляков-уродов пробовал отбросить гранаты, но из за их количества просто не успевал. Надеюсь, что смог хоть кого-то из них них забрать с собой.

Конец первой части.

Вторая часть

Мне снился сон. Снилось мне, что я влетаю в воронку, сотканную из звезд, и мне стало так хорошо и радостно, что я захлебнулся от счастья. Воронка плавно превратилась в длинную звездную трубу, по которой я и летел неизвестно сколько.

Меня выбросило в место, похожее на ранее посещаемый мной астрал. Только везде наблюдалось непонятное для меня, но какое-то упорядоченное движение небольших облачков. Присмотревшись к ближайшему, я обратил внимание, что от него куда-то вниз уходит тончайшая нитка. Это напомнило мне воздушный шарик, надутый гелием, взлетевший в небо и удерживаемый за нитку. Недолго полюбовавшись открывшимся зрелищем, я подлетел к шарику и ножом-переростком, который создал по уже привычке, прицелился в самую середину образования. Разрубить его до конца у меня не получилось, но я все равно начал тянуть из него энергию, как было уже не раз до этого, в астрале.

Тут что-то пошло не так. Вместо простой чистой энергии я втянул в себя все это образование. Мне показалось, что я услышал человеческий крик, но даже подумать об этом толком не успел. Меня с безумной скоростью потянуло вниз и с силой впечатало во что-то, как в стену.

Очнулся я резко. Первой моей мыслью было: «неужели не получилось, и меня успели откачать?». Это все, о чём я успел подумать, потому что накатила боль. Она была всепоглощающей, я вырубился.

Не знаю, сколько по времени продолжалось мое забытье. Очнулся я, плавая в непрерывных волнах боли. Голова разламывалась на части. Попытался открыть глаза и снова потерял сознание.

Такой калейдоскоп моего состояния продолжался вечность. Не могу с уверенностью сказать, сколько раз я приходил в себя и тут же терял сознание. Потом состояние сменилось на бред. Было ощущение, что я проживаю жизнь мальчишки. Поймал себя на мысли, что думать начал на странном языке, похожем на старославянский. В какой-то момент пришло осознание, что я переродился. И, наверное, из-за моей выходки с разрубанием и поглощением облачка, попал я в молодого пацана. После этого осознания сразу все встало на своё место, и у меня начало получаться, как говорится, раскладывать все по полочкам. Надо сказать, что после перерождения я полностью сохранил память о предыдущей жизни. Бонусом получилось просмотреть все прожитые годы парня. Мёд, съеденный перед смертью, реально помог.

В какой-то момент, увлекшись освоением или осознанием памяти пацана, я не заметил, что почти пропала терзающая меня боль, к которой я даже начал привыкать. От понимания этого изменения, мой организм решил очнуться, и я пришел в себя. Очнувшись, почувствовал я себя неважно. Все тело от того, что долго лежало или может быть, из-за моего в него подселения, было как деревянное. Появилось ощущение, что как будто всё оно затекло. Из горла вырвался непроизвольный стон. Тут же передо мной появилось лицо миловидной женщины с непередаваемыми эмоциями, читаемыми в её глазах. Тут было все: и безграничная материнская любовь, и затаенный страх за сына. Не описать и не рассказать все то, что выражали эти глаза. И самое главное, что я реально воспринимал ее своей родной матерью на каком-то инстинктивном уровне. Вся моя сущность тянулась к ней как к самому родному человеку на свете. Это не передать словами, у меня непроизвольно из глаз полились слезы. Никогда ни до, ни после я не переживал такую бурю эмоций. Не могу сказать, что со мной происходило в тот момент.

Мама развила вокруг меня бурную деятельность. Она обнимала меня, что-то спрашивала и не дожидаясь ответа, тут же поила каким-то приятным на вкус напитком. А я лежал, наблюдал за этой суетой, плакал и был счастлив. Продолжалось это недолго, потому что я просто уснул. Нет, не потерял сознание как раньше, а уснул здоровым крепким сном без сновидений. Проснулся я в прямом смысле этого слова другим человеком.

Я не знаю, как это произошло, но воспринимал я себя Иваном Ильичом с прикольной, по моему мнению, фамилией Лихой. Ощущал я себя отроком четырнадцати лет от роду, родившимся в одна тысяча шестьсот шестьдесят восьмом году от рождества Христова. В селе под названием Забытое, расположенном недалеко от бывшего Печенгского монастыря. Это для понимания, недалеко от современного Мурманска, где-то сто шестьдесят километров от него. Село, в котором я родился и вырос, расположилось на берегу реки Печенги, практически на ее слиянии с морем и было довольно большим. Насчитывало оно больше шестидесяти дворов с населением порядка пятисот человек. Народ, проживающий в селе, занимался в основном рыбным промыслом и немного банальным грабежом подданных шведского короля. Надо сказать, что в округе очень мало населенных пунктов с русским населением. В основном в близлежащих деревеньках проживали саамы, или по-другому, финны.

Семья у меня довольно большая. Помимо родителей, еще есть три младших брата и совсем крошечная сестра. Братьям было по десять, восемь и шесть лет, а сестренке чуть больше годика. Звали братьев Петр, Федор и Кирилл, а сестренку — Екатерина. Отца зовут Илья Иванович, а мать Анастасия Фроловна. Еще с нами жил, по моим воспоминаниям, очень вредный дед, отец моего бати, Иван Корнеевич. Я почему-то, вспоминая его, ощущал какое-то опасение. Дед принимал самое непосредственное участие в моем воспитании.

Вся моя прошлая жизнь воспринималась мной не как прожитое, а как просмотренный фильм. В тоже время, было четкое понимание, что это было на самом деле. Очень захотелось в туалет, поэтому с трудом встав, я потихоньку потопал, сильно хромая, в сторону выхода из дома. По телу разливалась непонятная сильная слабость. Такое состояние бывает после болезни, когда организм тратит все доступные ресурсы на борьбу с ней. С трудом переступив невысокий порог, я вышел на улицу и автоматически перекрестился на выглядывающую из-за домов церковь. Тут же подбежал трущийся неподалеку Петька, и подставив свое худое плечо, помог дойти до сортира. К своим четырнадцати годам я был довольно высоким парнем, где-то метр семьдесят пять. Даже догнал в росте отца, поэтому возвышался над братом на целую голову и старался сильно на него не опираться. Сделав свои дела, я добрался с помощью Петьки до скамейки, которая стояла рядом с домом. Уселся, прикрыв глаза и подставив под ласковые лучи солнца свою моську, задумался.

А подумать реально было над чем. Система с моей смертью осталась в том мире. Отклика, сколько ни пытался достучаться, не получил. С магией создателей тоже засада. Магическими силами в этом теле я не одарен. Попробовал и взаимодействие с привязанным к душе пространственным хранилищем. Вот оно, по ощущениям, было на месте, но открыть и что-то вытащить из него не получалось. Было такое чувство, будто что-то мешает, или сил пробиться к нему не хватает, до конца не разобрался. На попытку что-то изобразить с помощью псионики, только разболелась голова и мне реально стало плохо. Немного переждав приступ головной боли, потихоньку добрался до своей постели, улегся и сразу уснул.