Джеки Ларсен была крупной женщиной, но даже вес её тела казался чем-то эфемерным, настолько сильно её крутила судорога. Бон Жозе посмотрел на экран. В основном крутились мышцы спины и бедер, выгибая её полукругом и едва не разрывая кожаные ремни. Пару раз, ударившись о металлическую койку и выпучив глаза, Ларсен хотела закричать, но слова застревали в её горле, и получалась лишь гримаса ужаса.
Жозе покачал головой, он понимал, что это очередной промах. Даже если всё окончится благополучно и у неё не будет выкидыша, ему всё равно необходимо начинать всё сначала, ведь мозг всё равно ещё воспринимал его лекарства, как яд.
– Хватит, увозите её! – приказал он.
– Сэр, к вам Артур Абрахам, – вдруг послышался голос Питера.
– Священник? Разве у меня назначена с ним встреча? – с досадой бросил Жозе.
– Да, сэр, он вписан в ваш деловой список.
– Ладно, зови его в кабинет.
Не снимая халата, он, быстро миновав операционную, зашел в лифт и поднялся наверх. Ему не терпелось как можно быстрее проанализировать испытуемую. Немного успокоившись от нахлынувшего исследовательского возбуждения, он припомнил, почему священник оказался среди его гостей. На прошлой неделе он интересовался одной из прихожанок, подстраховываясь на случай её смерти или прочего ущерба. Ну и, конечно, привычно клянчил деньги.
Жозе покачал головой. Да, конечно же, святой отец Абрахам был хорошим поставщиком для его исследований, но в последнее время он стал слишком уж нервозным, и это уже начинало мешать делу. Встретившись с ним в коридоре, Жозе улыбнулся и, мягко коснувшись его спины, указал на дверь кабинета.
– Вот уж кого не ждал, так это вас, мой любезный святой отец.
Закрыв дверь кабинета, он налил стакан воды и протянул Абрахаму, тот поблагодарил и выпил.
– Я хотел поговорить с вами о девушке, – начал священник, обходя формальности. – Я решил, что лучше будет, если я заберу её у вас.
– Подождите, но мы ведь уже всё обговорили. И я ещё не говорю о том, сколько было потрачено время и денег.
– Я понимаю это. Но я решил, что лучше будет, если она вернётся ко мне. Деньги я принёс, вот они, – сказал Абрахам и выложил крупную пачку на стол.
Бон Жозе с гримасой посмотрел на деньги, он их просто презирал, понимая, что за них он мог купить почти все. Что за эти бумажки даже священники шли на продажу своих религиозных фанаток. И если ему их и возвращали, то либо по причине шантажа и увеличения дохода, либо, как в данном случае, из-за страха быть пойманным.
– Я так понимаю, вы переживаете за то, что полиция начнёт расследование?
– Не совсем. Я же порекомендовал эту девушку, чтобы вы вылечили её ребёнка от рака, – протестующе начал священник.
– Да, да, а деньги пошли на обустройство вашей исповедальни. Я знаю это, как и то, что завтра здесь будет Сэм Гордон, и мы с ним за бокалом виски обсудим криминальную обстановку в городе. Святой отец, если в вас заговорила совесть и добродетель, то успокойте её, с Джеки Ларсен всё хорошо. Она принимает лекарство и мы, как можем, пытаемся вылечить её ребенка от страшного недуга. Вопрос в другом, почему вы друг обеспокоились её судьбой? Разве раньше у вас были какие-либо подозрения во мне?
– Не было, но, – начал бормотать Абрахам. – До меня дошли сведения, что вы проводите не совсем корректные исследования, и ваши больные подвергаются, скажем так, пыткам.
При этих словах лицо Бон Жозе снова скривилось, он ненавидел, когда его работу измеряют такими дешевыми мерзкими словами. Ему так и хотелось сказать, что без боли не было изобретено ни одного лекарства, что мерзкий священник и так отнял у него слишком много времени своей пустой болтовнёй.
– Мне, конечно, очень неприятно то, что вы сейчас сказали. Особенно, как я думаю, без должного основания. Кто вам это сказал? Отец Абрахам? Вам исповедалась какая-нибудь из моих медсестер? В этом случае я готов разговаривать на эту тему.
– Не важно, я просто хочу посмотреть на Джеки.
– Я покажу вам её, но, надеюсь, вы больше не будете меня отрывать по этим пустякам. Я же не прихожу к вам посреди вашей мессы и не говорю, что вам срочно нужно показать мне третью страницу библии. Питер, выведи на экран Джеки.
На мониторе возле стола сразу всплыло изображение Джеки, мирно лежащей под капельницей в своей палате. Жозе развернул экран. Отец Абрахам одел очки и внимательно посмотрел на девушку. Затем он, не снимая очков, спросил:
– А можно подобрать ей рукава?
– Знаете, святой отец, – Бон Жозе встал со стула и, подойдя к нему, опустил руки ему на плечи. – Если вы хотите посмотреть на её руки и отдать деньги или, больше того, поделиться нашим общением с кем-то ещё, то скажите мне об этом сразу, я не люблю интриг. Ведь я провожу тяжелый курс лечения, святой отец, а вы доверились мне, поэтому давайте быть честными друг с другом.
Отец Абрахам мелко вздрогнул под нажимом его рук. Затем несколько обмяк и тихо выдохнул.
– Я вам доверяю. И вправду, зачем тревожить бедную женщину.
– Вот и прекрасно, святой отец. И чтобы вы не зря приходили, я добавлю ровно половину к изначальному пожертвованию. Я уверен, вы найдете, как потратить эти деньги.
Когда святой отец ушел, Бон Жозе подошёл к большому круглому окну. Из него открывался прекрасный вид на дорогу, по которой уезжал святой отец. Наблюдая за потрепанным «Фордом», он размышлял, с чего бы это отцу пришло в голову приехать к нему узнавать по поводу своей прихожанки. Ведь у неё не было родственников, разве что муж, который бросил её вместе с ребенком и пропал неизвестно где. Семья алкаша, семя алкаша, ребенок алкаша, замкнутый круг инвалидов.
Так что же его беспокоило? Понятно, что не мысль о том, что над этой женщиной может проводиться болезненная работа, это и так понятно, нет. Скорее всего, кто-то из его окружения дал понять, что в курсе его работ и может в случае чего поднажать на священника, выявить, так сказать, его участие. Вот тут-то святой отец и занервничал, прибежав к нему просить защиты, только вот постеснялся сказать об этом вслух. Что ж, слова услышаны.
Бон Жозе набрал на телефоне Питера Маккуина.
– Питер, мальчик мой, проверь, пожалуйста, паству нашего священника, мне надо узнать, кто мог ему исповедаться в подозрениях о нашей работе.
– Лишь узнать, сэр?
– Да, пока только это.
– Хорошо, сэр.
Бон Жозе положил трубку, Питер был хороший служащий, схватывал на лету, язык держал за зубами, правда, был гомосексуалистом, но кто не без греха. В любом случае, пожаловаться на него было плохим делом, ведь все самоубийства, выполненные им, ни разу не подвергались сомнениям. Пусть даже в этом и помогал шеф полиции. Точнее, подстраховывал.
Бон Жозе вернулся к горизонту. Чистый, красивый, ровный и необходимый, как и его идеи. Ведь что он видел здесь до своего прихода? Люди, застывшие в своей цикличности: дом, семья, работа… И так вся жизнь. Ничего отличного от друг друга. Каждый день они приходили домой, шли в паб, пили, шли домой, и вот вся их жизнь умещалась в одном предложении. А что их женщины? Они, как дойные коровы, мечтали лишь о размножении, в то время как их мужчины, заклейменные их решением размножаться, мучились. Увы, но весь этот скот тонул в собственном дерьме, обыденности, пока, наконец, не пришел он и не стал осуществлять свою мечту.
А мечта ведь проста, по сути. Сделать что-то выдающееся, что навсегда оставит след в истории. К примеру, получить бессмертие. Ведь это решаемая проблема, надо лишь тестировать на ранних стадиях, когда эмбрион в утробе и стволовые клетки только начинают создавать органы. Проблема лишь в морали, но с помощью его усердия этот вопрос можно решить.
Ведь ещё в детстве он понял, что отличается от всех. Сначала по аналитическим способностям, так как точные науки ему всегда хорошо давались, затем по гуманитарию, покорив химию и анатомию. А потом, когда в университете он приблизился к объёмному понимаю структуры чисел, а спустя пару лет заработал на этом первый миллиард, то осознал, что куда важнее победить ещё и старость, которая дамокловым мечом висела над всеми богатыми людьми.
