- Ах ты, старая карга! Ты ещё разговариваешь! - загремел морской хозяин. - Мало тебе того, что я тебе подарил…

- Что вы, что вы, ваша милость! Уж я так вам благодарна за коров…

- А где твоя благодарность? - опять закричал Ахто. - Где серебро луны холодной, где золото дневного света, которые ты мне обещала?

- Ах, милостивый владыка, ведь луна и солнце светят вам каждую ночь и каждый день, если только погода ясная и небо не покрыто тучами! - сказала старуха.

- Ну и хитрая же ты ведьма! Погоди, вот я тебя сейчас проучу! - заревел морской хозяин и так подбросил контрабас, что он взлетел, точно снаряд, выпущенный из пушки, и со всей силы врезался в скалу…

Долго лежала Лососиха, не смея пошевельнуться.

Наконец она с трудом поднялась, сделала несколько шагов и растерянно посмотрела по сторонам.

У берега бродил Принц, такой же тощий, как прежде, и глодал воронью кость.

На крылечке, в серой потёртой куртке, сидел Лосось и чинил сеть.

- Что это с тобой, жена? - спросил он, взглянув на Лососиху. - У тебя такой вид, словно ты с луны свалилась.

Лососиха хорошенько протёрла глаза, опять огляделась по сторонам и наконец спросила:

- Где же наш дом?

- Ну, матушка, ты, видать, совсем заспалась! Дома своего не узнаёшь!

- Да нет, где новый дом, двухэтажный, с башенкой, с садом и беседкой? Где наш корабль и наши служанки? Где наши чудесные коровы?

- Ну и наговорила - полный короб небылиц! - сказал Лосось. - Пойди вылей себе на голову холодной воды. Вчера на море ты пела какую-то чепуху, вот тебе чепуха и приснилась.

- Но я своими глазами видела морского хозяина Ахто! - не унималась старуха.

- Ну да, во сне и видела. Ты и во сне несла какую-то чушь!

- Но вот на берегу лежит контрабас нашего музыканта, - твердила старуха.

- Какой ещё контрабас! Это старое бревно, а не контрабас. Скажи лучше мне спасибо, что я сам за сетью съездил. Ночью-то какая буря была! Сеть всю как есть изорвало! Хорошо ещё, что в море не унесло. Нет уж, в другой раз ты меня, голубушка, не собьёшь с толку! Я всегда говорил, что лучше всякого календаря знаю, когда будет буря, а когда не будет. И теперь скажу то же самое.

Жил на свете мальчик, по имени Кнут. Отца и матери у него не было, и жил он у своей бабушки в маленькой хижине на берегу моря. Берег назывался Жемчужным, хотя никто никогда не находил здесь ни одной жемчужины.

У Кнута была одна рубашка, одни штаны, одна куртка и одна шапка. Летом он бегал босиком - и это не так уж плохо. А на зиму у него были шерстяные чулки и деревянные башмаки - это уж совсем хорошо.

Кнут редко бывал сыт, но зато всегда был весел. А ведь не так-то просто смеяться, когда всё время хочется есть! Не всякий может этим похвастаться!

Бабушка Кнута пряла шерсть, а Кнут носил продавать её в усадьбу господина Петермана.

На деньги, которые приносил Кнут, бабушка покупала ржаную муку, а из муки пекла маленькие хлебцы. Если выручка была хорошая, на столе появлялось даже кислое молоко. Но чаще всего приходилось сидеть на картошке со своего огорода. Да и её хватало ненадолго. Много ли соберёшь с клочка земли, что был возле маленькой хижины!

Однажды поутру Кнут сидел на Жемчужном берегу и перебирал желтоватые круглые камешки, которые были очень похожи на тёплые варёные картофелины. Только, к сожалению, их нельзя было есть, и Кнут забавлялся тем, что ловко закидывал их в воду.

И вдруг он увидел среди камней маленькую камышовую дудочку. Это была самая обыкновенная дудочка. У Кнута было таких с десяток - и подлиннее, и покороче, и потолще, и потоньше. Но эта, конечно, тоже не была лишней.

Кнут приложил дудочку к губам и легонько дунул. «Тра-та-та! Тра-та-та!» - весело залилась дудочка.

Кнут дунул ещё раз, и дудочка жалобно затянула: «Ой-ой-ой! Ой-ой-ой!»

Кнут дунул в третий раз, и дудочка ласково запела: «Баю-бай! Баю-бай!»

Кнут снова и снова прикладывал дудочку к губам, но никакой другой песенки на ней было не сыграть. Кнут спрятал дудочку в карман, а сам уселся на камень возле воды.

В этот день Кнут был очень голоден. На завтрак у бабушки не нашлось ничего, да и на обед, наверно, будет немногим больше.

«Ах, как было бы хорошо попасть сейчас на кухню господина Петермана!» - подумал Кнут, и ему даже показалось, что он слышит запах жареной салаки.

Чтобы не сидеть сложа руки, Кнут решил закинуть удочку. Но рыба, точно назло, не клевала. После вчерашней бури море было неспокойно. Волны, как большие стеклянные горы, набегали на береги, коснувшись песка, снова отбегали, назад.

И вот одна волна, самая большая, подкатилась к ногам Кнута, и в шорохе воды ему послышались слова:

- Кнут, не нашёл ли ты дудочку морской царевны? Она поёт только три песенки. Когда она поёт «тра-та-та!» - все смеются, когда она поёт «баю-бай!» - все засыпают, когда она поёт «ой-ой-ой!»- все плачут.

- Вот как! - сказал Кнут. - Значит, это волшебная дудочка? Да, я нашёл её, но теперь-то уж ни за что не отдам! Ступай-ка своей дорогой, волна!

Волна что-то сердито пророкотала, но что - нельзя было разобрать, и отхлынула от берега.

А Кнут достал дудочку из кармана и принялся её разглядывать.

- Так, значит, ты умеешь колдовать? А ну заколдуй-ка мне рыбку, чтобы она от меня не уходила!

Кнут дунул в дудочку, и она протяжно запела: «Баю-бай! Баю-бай!»

И вот не прошло минуты, как у самого берега всплыл один окунь, за ним другой, за другим третий, потом всплыли лососи, щуки, сиги, а там пошла плотва, салака, колюшка и прочая быстрохвостая мелочь, какая только водится в море. Вся рыба; скованная сном, лежала на боку, тихонько покачиваясь в волнах. И уж столько её было, что хоть руками выбирай!

«Ого! Сегодня у меня будет богатый улов!» - подумал Кнут и побежал домой за корзинкой.

Но когда он вернулся, к берегу нельзя было подойти. Дикие утки, гуси, лебеди и другие незваные гости слетелись сюда, почуяв добычу, и с жадностью пожирали сонную рыбу. Самыми ненасытными, самыми горластыми были чайки. «Хватай! Хватай!» - кричали они наперебой так, что было слышно на полмили кругом.

И вдруг прямо в гущу этого крикливого птичьего базара врезался морской орёл. Он выхватил из воды самого большого лосося и полетел прочь.

Кнут чуть было не заплакал от обиды.

- Вот я вам покажу, воры! - закричал он и, схватив полную пригоршню камней, стал швырять в птиц. Кому он подбил крыло, кому зашиб лапу, но птицы всё равно не разлетались.

Кто знает, чем бы это кончилось, но тут со стороны залива ударил выстрел, потом ещё и ещё. После каждого выстрела птицы замертво падали в воду и, так же как рыбы, покачивались, лёжа на боку.

Скоро почти все птицы были перебиты, а те, которых не настиг выстрел, с громким криком разлетелись в разные стороны.

В это время из-за мыса выплыла лодка с тремя охотниками. Это был господин Петерман со своими друзьями. Сегодня охотники были в самом лучшем расположении духа. Ещё бы! Такой охоты у них в жизни ещё не было!

- А, это ты, Кнут! - крикнул господин Петерман. - Как это тебе удалось подманить столько птицы?

- Да я вовсе не подманивал этих птиц, - сказал Кнут. - Я играл на своей дудочке рыбам, а птицы, как видно, тоже захотели послушать мою музыку.

- Значит, ты очень искусный музыкант, - сказал господин Петерман. - С сегодняшнего дня я так и буду называть тебя: Кнут-Музыкант.

- Что ж, я согласен, - сказал Кнут.

Да и почему бы он стал спорить? Ведь Кнут-Музы-кант звучит ничуть не хуже, чем, например, Кнут Андерсон, или Кнут Сёдерлунд, или Кнут Матсон.