– Я тебя в обиду не дам.

– Отпусти. Мы с тобой не настолько знакомы, чтобы обниматься, – ответила она, и ему показалось, что на заплаканном лице проглянула улыбка.

– Мне сказали, что это спецоперация, что я подозреваемая в связях с террористами, поэтому я должна быть на этой закрытой территории до тех пор, пока это нужно, что если я буду содействовать, то меня отпустят домой, – сказала она.

«Видимо, Паша дал мне право решать, жить ей в неведении, или сказать правду», – подумал Алекс.

– Может ты, Вероничка, оппозиционный политик? – еле сдержавшись, чтобы не рассмеяться, спросил Алекс.

Она посмотрела на Алекса, потом на телескоп. Потом опять на него, но уже с улыбкой.

– Шутишь? Политик, я – политик!

– Ну, наверняка есть всему объяснение, – ответил Алекс, пытаясь выкрутиться, встал и зашагал в сторону, в которую ушел Паша.

Обернулся и сказал Веронике:

– Я тебя обязательно найду.

Вероника с детства имела простой, понятный взгляд на мир.

Она была единственным ребенком в семье. Ее отец – Алексей Березкин, строитель, прораб. Физически сильный, но неуверенный в себе человек. Мечтал о сыне, но обрадовался и дочери. Любил ее и проводил с ней все свободное время, всюду таскал с собой, как правило, на рыбалку. Пристрастия отца к алкоголю дочь не замечала, впрочем, как и других недостатков в мире.

В детстве маленькая, хрупкая девочка с короткой стрижкой, дружила, как правило, с мальчишками. Кошки, собаки, стрижи, жуки принесенные домой, ежедневная головная боль родителей. Она с детства не имела врагов, так как при возникновении конфликта сразу била в нос. После драки конфликт на детском уровне был исчерпан и переходил на уровень родителей. Тем было стыдно, особенно матери, так как в семье никто, даже отец, никогда не дрался.

Мама Вероники, Татьяна Зайцева, педагог из обычной, рабочей семьи, всем своим видом показывала свою образованность и всячески направляла дочь, но, как правило, не в практичное русло. С подачи мамы Вероника посещала секции и кружки: «Шитья испанских костюмов», «Муравьиное братство», игры на мандолине, пока круг не замкнулся на художественной школе, где Веронике было спокойно и интересно. Рисование девочке нравилось, но ее живой характер не находил выхода через творчество. Спорт Вероника не любила, она не понимала, зачем, к чему столько готовиться, пока случайно не посетила школьный туристический клуб. Преподаватель географии, основатель и руководитель турклуба тонко чувствовал детей, видел, кто станет туристом, а кто вырастет, чтобы лежать на пляже. Он заметил Веронику еще до того, как она узнала о клубе, и редкими упоминаниями о походах зародил в детской головке мечты об активном туризме.

Отсутствие родительской опеки и туризм сделали Веронику самостоятельной, но такой же непрактичной, как ее родители. В девятнадцать лет она бросила институт и пошла работать мастером ногтевого сервиса в салон красоты. Деньги платили небольшие, но стипендия эколога, на которого она училась с подачи матери, была еще меньше.

Уходя в поход, Вероника не сказала родителям, что идет одна. Так проще всем. Родителям, потому что они рады обманываться, и давно уже тайно мечтают побыстрее отдать дочку замуж. Веронике, потому что ей не надо искать, с кем идти в поход, так как девочки чаще ездят на море, а идти с парнем не получается – его нет. Личная жизнь Вероники не складывалась, парни в ней видели сильную личность, друга, но не девушку.

– Пап, привет, – сказала Вероника по телефону.

– О! Здравствуй, дочка! Как ты там? – ответил отец. Как показалось Веронике, он опять выпил.

Не дождавшись ответа, он добавил:

– Мне уже позвонили, сказали, что тебя отобрало министерство туризма для мощной государственной программы в Крыму. Сказали, что ты будешь развивать там туризм. Ну ты даешь! Молодец, будет что вспомнить!

– Да, пап, – ответила Вероника, поняв, что он точно навеселе.

– Ника, что происходит? – спросила мать, забрав трубку у отца. – Почему ты вещи не забрала, что случилось?

Вероника долго молчала и выдохнула:

– Мам, я, кажется, влюбилась.

После короткой паузы мать спросила:

– У него есть высшее образование?

Услышав знакомые голоса, Вероника вышла из номера старой, советской гостиницы. В холле Алекс общался с пожилым человеком, рядом стоял Павел. Было заметно, как Алекс внимательно слушает, в отличие от Павла, который явно не ладил с Зеленчуком.

Вероника, желая разыграть парней, спряталась за углом и услышала обрывки разговора:

– Глобальное потепление вызвано не только человеческой деятельностью, но и активностью нашей звезды, второй этап ядерных реакций в Солнце, вероятно, идет…

Вероника, как маленькая девочка, перебежала ближе и, спрятавшись за пальмой в кадке, услышала:

– К ближайшей к Солнцу планете, Меркурию, отправили космический зонд «БепиКоломбо», за ним другой, никто из обывателей даже не задумался о сложнейших траекториях полета этих аппаратов и зачем вообще это нужно.

Вероника подкралась еще ближе, прячась за уборщицей, встала за спинами Алекса и Павла, оставаясь незамеченной, была готова выскочить, но замерла и стала слушать, что говорил Зеленчук:

– Можно предположить, что нейтрино летит неизменным, но, если подумать, какой каскад изменений происходит с частицами, когда они касаются атмосферы Земли, трудно предложить, что нейтрино не меняется, покинув ядра звезд. На Земле все мешает наблюдениям: выбросы радона, активное ядро Земли, атомные реакторы, показания меняются, даже когда сотрудники открывают двери в лаборатории, где стоит детектор. Я согласен с Андроником, детекторы на Меркурии необходимы, необходимо быть ближе, нужны не только роботы, но и человек на Меркурии, – договорил профессор и замолчал, потому что его глаза встретились с испуганным взглядом Вероники. Алекс и Павел обернулись.

– Какой человек? – спросила она.

Алекс опомнился и остановил поток вопросов Вероники:

– Я тебе сейчас все объясню.

– Мы с профессором говорим о звездах, это просто теория, и нет причин для беспокойства, – Алекс улыбался и произносил слова, как взрослый говорит ребенку.

– Я, по-твоему, дура что ли? Я все слышала! – настаивала Вероника.

Паша с улыбкой посмотрел на Веронику, на Алекса, развернулся и ушел, за ним пошел Зеленчук.

– Это просто теория, – смеясь, настаивал Алекс. – Пойдем лучше погуляем, осмотрим окрестности, – уводя разговор в сторону, добавил Алекс.

– Какие еще окрестности? – возмутилась, но уже с улыбкой она.

Повернулась и уверенной походкой пошла на выход, Алекс быстрым шагом направился за ней.

Они вышли на улицу, теплый ветерок коснулся волос и короткого летнего платьица Вероники. Хвойные деревья, кедры и ели, широкими ветвями обнимали гостиницу со всех сторон, солнечный свет наполнял иголки ярким зеленым цветом. Пение птиц дополнило жужжание пчел, которые с усердием гастарбайтеров летали повсюду, одна пчела чуть не ужалила Алекса, тот отмахнулся.

– Откуда тут пчелы?! – махая руками, воскликнул Алекс.

– Пойдем, хватит грызть гранит науки, я нашла одно классное местечко, – сказала Вероника, передав ему сумку.

– Какая тяжелая. Что в ней? – спросил он.

– Кирпичи, увидишь!

Выйдя за территорию, дойдя до озера, Вероника сказала:

– Вон там пасека. Это ты непрерывно учишься, а я тут уж все исследовала.

Алексу позвонил Паша.

– Сейчас подойду, – ответил в телефон Алекс.

– Оставайся здесь, минут через пятнадцать вернусь, – сказал Алекс и ушел.

– А дальше уйти и не получится, метров через сто колючая проволока, – ответила Вероника.

Через двадцать минут Алекс шел обратно, еще издалека он увидел художника с этюдником, правильней сказать, художницу – Веронику.

Она обернулась, задорно, по-детски, позвала к себе.

– Не ожидал? Да, я художник!

– Почти так же! – не договорил Алекс.