На следующий день я больше походила на тигра в клетке, нежели на молодую воспитанную девушку. Всё утро я металась по комнате из угла в угол, задавая себе лишь один вопрос «Ну как можно так смиренно ждать своей участи и даже не попытаться увеличить свои шансы на благоприятный исход ситуации, в которой мы оказались?».

Во мне словно бурлила какая-то неясная энергия, которая требовала выхода. Думаю, если бы я заявилась на ближайший погост, то мигом повскакивали бы покойнички разной степени «свежести». Но поскольку покойничков этих я боюсь до потери сознания, мысль моментально завяла на корню.

Целый день я просидела у себя в комнате, опасаясь нагрубить или обидеть дорогих мне людей. И думала, думала, думала… Ничего грандиозного, конечно, не придумала, но абсолютно точно поняла, что если я, так же как и мама, буду просто ждать, когда она оставит меня, то просто свихнусь.

Начать решила с разбора вещей Анечки — вдруг среди её бумаг найду что-то важное. Раньше в моих планах были ещё Таша и Эрик, но подумав, сообразила, что, скорее всего, мама с ними уже пообщалась и предупредила насчёт моего желания разыскать отца.

Хорошо бы ещё прошерстить книжные полки, может, нашла бы что-нибудь об островитянах. Почему я раньше о них ничего не встречала? Просто отложилась информация о том, что южные острова далеко, заселены разрозненными народами, и до них не добраться ни физически, ни магически. Но, оказывается, раньше были налажены связи. А ведь это, похоже, может быть важно. Ну да ладно, сначала на чердак.

Весь наш коттедж являлся прекрасным образцом заброшенного дома с привидениями из детских страшилок. Практически дикий вид нашего садика внушал некий трепет даже нам, хотя мы почти привыкли. Но мрачный вид самого дома отпугивал даже самых любопытных: узкие, местами зашторенные окна, какой-то неровный ржавый цвет камня, из которого сложен дом, чёрная крыша и, конечно, миленькие фигурки неких застывших существ с оскаленными пастями и нетопыринными крыльями. Прелесть! Такая страшненькая, но такая родная сердцу картина.

Чердак же нашего дома являл собой отдельное произведение заброшенного искусства.

Когда я, набравшись храбрости, всё же появилась под крышей, то чуть не взвыла. Всё пространство было завалено коробками, ящиками, какими-то инструментами и приборами. С чего начать, я не знала, поэтому стала заглядывать во все коробки без разбора, в надежде наткнуться на вещи Анечки. Дом у нас был немаленький, чердак, соответственно, — тоже. И в итоге за несколько часов работы я даже просто вещей Анечки не обнаружила, не то, что каких-нибудь ценных сведений или подсказок. Но уйти всё же пришлось — со стороны океана стали собираться чёрные тучи, закрывая небо. У нас со светом и так перебои постоянные, а на чердаке и вовсе — приходилось рассчитывать только на солнечный свет. С канделябром в руке особо в сундуках не пошаришь. Ничего, время ещё есть. Завтра обязательно продолжу поиски.

Вернувшись в комнату, поела и неожиданно завалилась спать. За окном уже вовсю громыхала непогода, а я чуть ли не с носом зарылась в одеяло, как вдруг подумала, что за целый день не видела никого из домочадцев. На душе стало совсем тоскливо. Мы раньше так весело и дружно жили. А что теперь? Днём я слышала разговоры внизу, хлопанье входной двери и даже смех. Меня же, словно стороной обходили, только ужин в комнату принесли. Неужели я делаю что-то неправильное или нехорошее? Только в этот момент я поняла, что стараясь спасти маму, могу навредить кому-то другому.

Эх, импульсивность моя когда-нибудь выйдет мне боком. Но действовать всё же нужно осторожно. Может внешность хотя бы как-то изменить? Мысли всё ленивее ворочались у меня в голове, и, уже засыпая, решила, что изучение чердака пока бросать не стоит и с утра обязательно туда наведаться, если погода позволит, и солнышко появится на небе.

Но наведаться не получилось: дверь, ведущая к чердачной лестнице была закрыта на огромный навесной замок, а я лишь разинула рот от такой несправедливости. Бежать к маме и требовать вернуть доступ к чердаку помешал топающий мне навстречу Эрик, который с ходу выдал:

— Не дело ты затеяла, Алинка.

— Да? — я просто кипела. — А какое, по-твоему, у меня дело? Сидеть, как мама, и ждать?

— Коли ты себе нервы изводишь, так это твоё право. А ты о матери подумай. Думаешь, ей легко сейчас?

Я развернулась и молча ушла к себе. Стало абсолютно ясно, что здесь я ничего не добьюсь.

Сколько я пробыла в комнате, не знаю, только быть пленницей в собственном доме — это не по мне. Придётся вновь попытаться разговорить маму, она ведь из дому не выходит, а вдруг ситуация с отцом за время, которое они не видели, в корне успела измениться?

Только сначала на кухню не помешало бы заглянуть. Ребёнок в доме некормленый, разве это нормально? Ну и что, что я позавтракала?

Приглушённый разговор на кухне заставил меня остановиться и чуть ли не ползком подбираться ближе.

— Таша, ты поняла меня? — выговаривала мама Ташеньке. — Не вздумай Алине что-нибудь о нём рассказать!

— Да слышу я, госпожа, — недовольно проговорила Таша. — Только девочка помочь хочет, вон, даже до Альвенты добралась. А вдруг её ещё куда-нибудь понесёт?

— Вот именно! А если она там дипломата какого-нибудь встретит или попрыгунчика? Кого-нибудь, кто увидит сходство…

— Вы не знаете, насколько изменилась ситуация…

— И знать не хочу, — перебила мама. — Ты меня услышала, Таша! Держи язык за зубами! Ничего не говори Алине об отце, или… о его семейке.

Что пробормотала Таша в ответ, я не расслышала, да и лучше бы мне пока никому на глаза не попадаться. Нужно… мне нужно хорошенько подумать.

И к чему мы приходим? Нужно вновь отправляться в Альвенту. И за этим, как мне казалось, естественным решением оказалась гора различных «невозможно». На вопросы где жить? На что? Как искать отца? — у меня ответов не было.

Несколько дней я бродила по дому как привидение. Почти не ела, отвечала невпопад и раз за разом скатывалась к вопросу, как мне быть? Мне просто не терпелось в Альвенту, будто все ответы там. Стоит лишь хорошенько подумать да немножко подергать удачу за нос и всё получится.

Помощь нагрянула, откуда её и не ждали.

Однажды к нам прибежала Янинка и стремительно потащила меня гулять. Гулять особо не хотелось — после грозы земля местами ещё напоминала болото, но нетерпеливое выражение личика милой подружки быстренько вытащило меня из дома. И как только мы отошли подальше от дома, Янина спросила:

— В Альвенту попасть хочешь?

В одно мгновение различные «невозможно» просто растаяли.

В этот раз на сборы ушло гораздо больше времени. Я не имела ни малейшего представления, где и как долго я буду жить в Альвенте. Из довольно путаного объяснения Янины я поняла только, что если хочу вновь оказаться в Альвенте, мне нужно разбить маленький стеклянный шарик, который мне и всучила подруженька. Этот шарик перенесёт меня в город, где мне кто-то что-то объяснит. Отличная инструкция!

Я не знаю, что двигало Филькой, когда он отдавал сестре артефакт переноса, и объяснял, как им пользоваться. Но я ни минуты не сомневалась в своём решении разыскать отца, ведь он — наша единственная надежда. Хотя действовать всё же придется осторожнее, мне бы не хотелось, чтобы пострадали посторонние.

Когда со сборами было покончено, а письмо для матушки с моими объяснениями приготовлено, я спустилась вниз. Конечно, у мамы была спальня по соседству с моей на втором этаже. Но дневные часы родительница предпочитала проводить исключительно в библиотеке. В последнее время она практически не выходила из дома, а уж в деревне за последние несколько лет её и вовсе видели несколько раз — когда происходили действительно чрезвычайные события, будь то поголовный мор скота или появившиеся однажды семьи погорельцев, решивших обосноваться в нашей деревушке, благо заброшенных домов хватало. В любом случае в деревню матушку приглашали только тогда, когда вопрос касался денег. Больших денег, абсолютно неподъемных для самих обитателей деревни.