Утром она проснулась поздно. Уже вовсю светило солнце, обещая хорошую погоду.

Мама забрала к себе Алису, давая ей возможность отдохнуть и потому Ляля чувствовала себя прекрасно…

— Мама! — Егор сидел за столом и ел блинчики. — Доброе утро! Мама ешь быстрее и пошли уже гулять!

— Ой Егорушка, дай маме проснуться! — мама недовольно покачала головой.

— Ну бабуля! — возмутился Егор, — Ты сама говорила, что кто рано встаёт, тот все успевает…

Ляля с мамой рассмеялись, — И не поспоришь, — Ляля потрепала сына по волосам. — Пойдём, сын, обязательно пойдём.

Парк встретил детскими голосами, солнцем и приятны ветерком.

Довольно жмурясь, Ляля каталась перед собой коляску, в которой сидела Алиса. Егорка убежал на площадку, кататься на качелях. Чудесный день! Чудесная погода!

Ляля поставила лицо солнышку, довольно жмурясь.

Ощутив вибрацию мобильного, ответила на звонок.

— Да, Матвей? Гуляем… да, в парке. Приедешь? Ну, хорошо… — отключив телефон, не сдержала улыбки.

Можно скрывать это от всех, но от самой себя не скроешь.

Ляля любила мужа. Да, он сделал ей больно. Очень больно! Обозвал скучной, серой… Ляля поморщилась, вспоминая. Наверно, ей никогда этого не забыть. Да и нужно ли забыть? Может, эта вся ситуация нужна была? Тот день сурка, в котором она жила последнее время высасывал из неё всю энергию. Она жила семьёй. Сыном, мужем, родителями. Не было её самой в её же жизни. Не было. Были их интересы, желания, потребности. А где её жизнь? Где её потребности? Её желания? Их не было.

Для неё всегда была примером семья её родителей, их отношение друг к другу. Но, несмотря на то что мама все делала для семьи и не работала, у неё было много интересов. Были подруги, увлечения, хобби в конце концов. Она всегда была занята своей, интересной жизнью. А Ляля? У неё даже подруг не осталось почти. Она со всеми прекратила общение. Сама. Матвей никогда ей не мешал дружить, встречаться. Ляля задумчиво смотрела на играющих детей. Получается она сама взвалила на себя весь их быт и несла его гордо, теряя себя при этом. Наверно она действительно стала «скучной».

Может и хорошо, что в их жизни была Марина.

Она словно лакмусовая бумажка показала проблему их семьи, вскрыла тайный нарыв.

Увидев идущего к ним Матвея, она встала со скамейки и пошла ему навстречу, позвал Егора.

Егорка, увидев отца, раскинул руки и побежала ему навстречу.

Матвей замер, счастливо улыбаясь и тоже раскинул руки.

"Простить? И все таки, может простить?", она смотрела как сын, крича "Папа!", бежал к отцу.

Бешенный гудок автомобиля разрезал солнечный день, заставив сжаться в страхе сердце.

Все заняло буквально несколько секунд, растянувшихся в вечность. Большая белая газель, которая неслась на скорости прямо на Егора, Матвей, который каким то нереальным движением, буквально в последнюю секунду смог оттолкнуть Егора, сам оказавшись под колесами. И звук удара…

Ляля замерла, в немом крике раскрыв рот. Спазм охватил её горло, мешая сделать даже вдох.

"Поздно. Прощать уже поздно", мелькнула отчаяньем мысль, прежде чем спасательная темнота укрыла её.

— Ляля, Лялечка… — тихий, такой родной голос мамы звал её.

— Ммм… — говорить было тяжело, голова страшно болела, а губы не желали разлепляться.

— Лялечка, кызымочка, проснись. — мама отчаяно звала её, словно умоляя.

— Мам… — Ляля наконец то открыла глаза.

— Дочь! — мама всхлипнула, вытирая слезы. — Дочь…

— Что случилось, мам? — спросила Ляля, удивлённо оглядываясь. — Я в больнице? Почему?

— Все хорошо, дочь. Не волнуйся только…

— А где… дети? — воспоминания лавиной хлынули на неё, вызвав болезненный крик. — Мама!? Егор? Алиса? Матвей?! — Ляля судорожно заметалась по кровати, пытаясь встать.

— Тише, тише… — рядом тут же материализовались медсестры. Кто-то держал её за руки, кто- то вкалывал лекарство.

— Мама!! — кричала Ляля изгибаясь на кровати, пытаясь вырваться и ищя глазами мать. — Мама!

— Дома, Ляля. С дедом.

Снова темнота укрыла её, унося в мир где все спокойно.

Проснувшись ночью, Ляля прислушивалась к звукам. Сколько она здесь? Очень хотелось домой. Как там её детки? Как Егор? Заплаканное лицо сына стояло перед её глазами, вызывая боль в груди.

А вот мысли о Матвее она гнала от себя. Слишком страшно о нем было думать. Слишком больно.

Незаметно для себя она снова уснула.

Проснувшись утром, снова увидела перед собой маму.

— Мам… — жалобно протянула она.

— Лялечка, дочь. — мама печально улыбнулась уголками губ. — Как себя чувствуешь?

— Лучше. Мне лучше, мам. Как дети?

— Ничего… — Мама отвела глаза. — На сколько уж можно.

— Я давно здесь?

— Три дня. Там тётя Люся была, соседка, она детей забрала и нам позвонила.

— Хорошо… — Ляля снова прикрыла глаза и вздохнула. — Я хочу домой, мам. К детям.

— Я спрошу врача. — мама поднялась и уже выходя из палаты обернулась к ней. — Матвей жив. В реанимации. В коме. Но жив.

Ляля судорожно вздохнула и прошептала- Спасибо.

Мама кивнув, вышла.

«Жив! Спасибо, Боже! Спасибо!», слезы облегчения текли по щекам, смывая ужас неизвестности и чувство глубокой благодарности затопило все ее существо.

Матвей

Ему казалось, что он тонет в горячем песке, погружаясь в него все глубже. Стремясь сделать шаг, он чувствовал как его еще больше затягивает.

«Неужели конец?» какое-то чувство не реальности, не правильности свербило внутри, не давая покоя.

«Какой то странный конец… не правильный», хмыкнул он про себя. Снова попытался вытащить ногу, но почувствовал как ещё сильнее погрузился в песок.

«Бесполезно», обречённо вздохнув, он прикрыл глаза. Тут же пришло воспоминание.

Маленький мальчишка бежит к нему, раскинув руки. Солнце, словно запутавшись в волосах, подсвечивает его голову золотом.

Красивая молодая женщина, катит коляску и тоже помахав ему рукой, улыбнулась. Он почему то знает, что в коляске спит девочка. Маленькая и очень похожая на него, а когда она улыбается у нее на щечках появляются очаровательные ямочки.

Алиса и Егор…

Снова улыбнувшись, он не осторожно пошевелился и почувствовал, как песок ещё сильнее обхватил его ноги.

«Это мои дети!», распахнул он глаза, вспомнив. «Ляля! Это моя Ляля!», тепло воспоминаний заставило его сердце сильнее забиться. В висках заломило, появилась боль во всем теле.

Песок, словно живой, с удвоенной силой принялся засасывать его.

«Это конец?», испуганно дернулся он.

Почувствовав, как песок все сильнее зажимает его, затягивая, судорожно задергался, стремясь освободиться. «Нет! Не конец! Мне нельзя конец! У меня дети… Ляля… Я нужен им. Нужен!»

С каждым его движением боль усиливалась, заставляя кусать губы, сдерживая крик. Он изо всех сил старался вырваться, выбраться, вернуться… Потому что ему надо к ним. К семье. К любимым.

Матвей, стиснув зубы, дернулся что было сил и почувствовал как освободился.

«Я смог… я вернулся!»

— Мам, а папу скоро выпишут? — Егор с надеждой смотрел на нее.

— Скоро сын, скоро. Ты же разговаривал с ним и он тебе что сказал? — Ляля погладила малыша по голове.

— Сказал, что на следующей неделе. — Егор грустно вздохнул.

— Вот видишь, сам знаешь все. — Ляля ободряюще улыбнулась ему.

— Я просто боюсь… — Егор опустил голову, — что он так специально говорит.

— Нет, сын. Не специально. Он знает как это важно для тебя. — Ляля присела перед ним на корточки. — Посмотри на меня…

Егор, на глазах которого сбили отца, долгое время был в подавленном состоянии. Кричал по ночам, плакал, боялся машин и резких звуков. Но самым страшным было то, что он винил себя в той ситуации. Конечно он был не виноват! Это было просто стечение обстоятельств. У газели отказали тормоза и водитель не справился с управлением.