Матвей, ещё не много поиграл с сыном и уехал, не оставшись на ужин.

«И правильно! И пусть катится! А то и сын тут и ужин… Не заслужил.», пыхтя и сопя, она смотрела как отъезжает от дома его машина.

Хотелось запустить ему вслед что нибудь тяжёлое и в тоже время хотелось плакать. Что бы он обнял её при этом и успокаивал, ласково поглаживая.

Ляля зажмурилась прогоняя слезы. Она сама себя не понимала. С одной стороны, любовь так быстро никуда не уходит, а с другой, боль тоже не отпускает.

«Скучная! Серая…», эти слова до сих пор обжигали.

Разве она скучная? Ну, может и была в последнее время уставшей. Так это почему? Потому что она все делала для них.

Утром встать пораньше, приготовить завтрак, потом разбудить своих мужчин, накормить, собрать… Бегом в садик и на работу. А после работы, снова в садик и на кружок. Пока ребёнок занимается, сходить в магазин. Вечером приготовить ужин, помыть посуду, искупать ребенка… Когда веселиться то ей было? В выходные?

Выходные у неё вообще пролетали.

Нужно же наделать заготовки на целую неделю, убраться, постирать…

Матвей просыпался в субботу в к обеду, завтракал и шёл гулять с Егором. За те два часа, что их не было, Ляля убиралась дома.

А в воскресенье, она с сыном ходила куда нибудь. К своим родителям, в кино или игровой центр, в кафе, зоопарк…

Они всегда с Егором планировали этот день заранее.

А Матвей с ними не ходил. Говорил что устал и ему хотелось отдохнуть от всех.

Ляле, в принципе, тоже хотелось отдохнуть, просто было некогда. Всегда было некогда.

Ей иногда казалось, что она открывает глаза утром в понедельник, а закрывает их уже в воскресенье.

Несмотря на то, что очень сильно уставала, она была счастлива. Это же все было для них.

Но оказалось, что не для Матвея. Ему было скучно.

«Зато теперь, не скучно!», сердито сжав губы, подумала она и снова тихо охнула.

Живот тянуло. Не приятно, не так как это было с Егором.

«Покажусь завтра врачу», приняв такое решение она наконец легла спать.

Утром, Егор вместе с её отцом пошли гулять. Матвей на днях, подарил ему змея и теперь, Егору не терпелось его запустить.

Проводив сына, Ляля тоже собралась к врачу.

— Мам, я пойду, схожу в поликлинику.

— Что — то случилось, Ляля?

Мама вышла за ней в коридор.

Ляля хотела ответить, как почувствовала острую боль и по ногам побежала кровь.

— Скорую, мам! — испуганно крикнула она, — У меня кровотечение…

Она тихонько сползла по стене на пол, чувствуя как сознание постепенно уходит.

«Только не уходи от меня», она всхлипнула, прижимая ладони к животу.

Словно сквозь вату, слышала она вой сирены.

— Ребёнка пусть спасают… слышите? — успела прошептала она доктору, перед тем как погрузиться в темноту.

Густая, вязка темнота никак не хотела отпускать её, затягивая в глубину. Туда, откуда нет возврата.

Ляля отчаянно сопротивлялась этому, интуитивно понимая, что если сдаться, то все… это конец.

Угасающим сознанием она цеплялась за то светлое, что было в её жизни. За любовь. К детям. У неё же сейчас их двое. Добрый, ласковый и очень умный Егорка и маленькая Алиса, которую она любит так же сильно как и сына. Она цеплялась за любовь к родителям. Её мама и папа, надёжная, крепкая стена, за которую можно спрятаться, опереться. Всегда. Даже тогда, когда ты не права и весь мир будет против тебя.

За любовь к мужу. Из её памяти, сейчас, словно вытравили все не хорошие воспоминания, оставив лишь чистое и светлое.

Так, воспоминание за воспоминанием, она цеплялась сейчас за жизнь, стараясь вынырнуть из густой, холодной темноты.

— Ляля… — тихий, родной голос мужа звал её.

«Иду…» безмолвно шептала она в ответ. Иногда, словно выныривая, она видела Матвея, держась за него взглядом. Не долго, буквально несколько секунд, но их хватало для того, что снова обрести силы для борьбы с темнотой.

— Ляля… любимая… — нежность и тоска, звучавшая в его голосе, заставляла её всхлипывать и ещё более отчаянно бороться за свою жизнь.

— Вернись… Я не могу без тебя.

Она чувствовала, как по её щеке, скатилась слеза. Чья? Не важно. Все было не важно, кроме отчаянной жажды Жить.

Открыв глаза, Ляля вздохнула с облегчением.

«Выбралась», мелькнула мысль, заставив её улыбнуться.

— Ляля? — над ней склонился Матвей. Глаза его тревожно вглядывались в неё, словно ощупывая. — Ляля…

Он зажмурился на мгновение и снова распахнул свои глаза. — Вернулась.

Ляля сморгнула набежавшие слезы и с трудом разлепив губы, прошептала- Да…

Разглядывая любимое лицо мужа, она нахмурилась, вспоминая, — Алиса? Матвей, где Алиса?

— Наша дочь в детском отделении. Все хорошо. — он легонько сжал её ладонь. — Я видел её. Она красавица.

Ляля кивнула и с облегчением улыбнулась.

Тут же все вокруг нее закрутилось.

Врачи, медсестры… каждый из них, что то измерял, записывал, ощупывал её, заглядывая в глаза.

Матвея оттеснили, а после совсем выгнали из палаты. Недовольно поерзав, Ляля устало прикрыла глаза, погружаясь в сон.

Проснувшись она поняла, что чувствует себя уже намного лучше. В темноте палаты, ей показалось что она не одна.

— Матвей?

— Ты проснулась? — тихий голос мамы, раздался совсем рядом.

— Мам… а где?

— Матвея я отправила отдыхать. Он итак два дня не отходил от тебя.

Ляля улыбнулась. То, что муж, пусть и бывший переживал, было приятно. Очень приятно.

— Алиса?

— С ней все хорошо. Красивая… я фото видела, Матвей показал. Меня туда не пустили. — мама нежно погладила её по руке и тихо всхлипнула. — Так напугала ты меня, Ляля.

— Прости, я не специально. — Ляля сжала мамину ладонь и чуть помолчав, спросила, — А Егор как?

— Он думает ты просто поехала за малышкой в больницу. Не знает подробностей. Маленький ещё он. Скучает сильно.

— Я тоже скучаю… — Ляля сморгнула набежавшие слезы, — Давно я здесь?

— Три дня уже. — Мама снова её погладила, — Спи давай, сил набирайся. Надо Алису забирать и выходить скорее. Егорка ждёт. Мы с отцом ждём… — она запнулась и тише добавила, — Матвей ждёт.

— Угу… — Ляля кивнула и прикрыла глаза. Её ждут. Она знает. Ради них она выбралась из этой тягучей темноты.

Проснувшись утром, она снова увидела Матвея. Затаившись, не подавая вида, что уже не спит, она разглядывала мужа сквозь ресницы. Он сидел рядом с ее кроватью и сидя на стуле, работал. Устроив на коленях ноутбук он сосредоточенно что то печатал.

Похудевший, чуть заросший, с углубившейся морщинкой между бровями, он все равно был для неё самым красивым мужчиной.

Давно она его так близко не видела. Наверно, с того самого разговора о разводе, после которого все закрутилось.

Поморщившись от накативших на неё воспоминаний она пошевелилась.

— Ты проснулась? — Матвей тут же вскинул на неё глаза и отложил ноутбук.

— Почему? — сорвался с её губ неожиданный вопрос. — Почему ты так поступил?

Матвей замер, вглядываясь в её глаза.

— Зажрался… — наконец, со вздохом произнес он. — Просто зажрался.

Они оба замолчали. Матвей сидел на стуле, чуть сгорбившись, понуро опустив голову.

— Когда мама с папой развелись, бабушка забрала меня к себе.

Ляля кивнула, она знала эту историю, которая до глубины души её возмущала.

Мать его, застукала своего мужа с любовницей в день рождения маленького Матвея и не смогла простить этого сыну. Никогда она не звонила Матвею и не поздравляла его с днем рождения. Всегда только на следующий день.

Ляля снова поморщилась, это отношение к ребёнку, который ничем его не заслужил, глубоко коробило её. Как можно до такой степени возненавидеть мужа, чтобы перенести эту ненависть на своего сына? Матвею было примерно столько же лет, сколько сейчас Егорке… и что? Ей его ненавидеть за то, что отец поступил подло? Но это же не правильно! Это и есть подлость… самя настоящая подлость.