Запахи раскаленного песка и прохладной воды действовали на меня расслабляюще. Я закрыла глаза и мысленно вернулась к прошлому вечеру. Чем все завершилось, я помнила не очень отчетливо. Последнее, что осталось в памяти — это как Дез неуверенным шагом спускается по пляжу к дому Пуллманов. Я приоткрыла слипающиеся глаза. Снова он, такой неуклюжий! Я моргнула, думая, что это мираж. Но это действительно был он, бегущий мимо меня куда медленнее, чем обычно.

— Эй, как ты? — спросила я, когда он наконец-то добрался до моего пледа и тяжело плюхнулся рядом.

— А как ты думаешь? — ответил он и снял темные очки. Его левый глаз заплыл и покраснел, вокруг темнел синяк. Он выглядел как актер в финальной сцене фильма о боксерах.

Я разинула рот:

— Господи! Что случилось?

Он нахмурился:

— Вы, ребята, напоили меня прошлой ночью…

Ого. Кажется, у меня неприятности. Я не решалась спросить «и что?»

— …и когда я возвращался домой, было уже очень поздно и темно.

— Ну и? — Я прикусила губу.

— Помнишь тот стол в прихожей, который ты переставила, чтобы она выглядела элегантнее? — Он сказал это таким тоном, каким люди обычно произносят «чепуха». — Я вошел в дом, чертова кошка бросилась мне под ноги, я споткнулся и, падая, налетел на столик.

Он злился. И виновата в происшествии была я, как и в случае с Доди и машинкой Джордана. Но я представила себе, как он, спотыкаясь, неуклюже входит в темную прихожую и, падая, получает синяк в пол-лица, и не смогла сдержаться. Видит бог, я пыталась. И у меня почти получилось. Но потом я все-таки громко захохотала, запрокинув голову. Я ничего не могла с этим поделать. Я пыталась зажать ладонью свой слишком большой и слишком громкий рот, но смех уже вырвался.

— Ты думаешь, это смешно? — спросил он.

Я сжала губы и помотала головой, но пузырьки смеха уже овладели моим горлом и попали в нос.

— Сэди, — снова вздохнул он, — это не смешно. — Однако угол его рта дернулся.

— Я знаю! — Я быстро кивнула и тут же засмеялась еще громче.

Он смотрел на меня, смотрел и, наконец, сам начал смеяться.

— Ох, прости меня, Дез, — опомнилась наконец я.

— Такое ощущение, что ты не расстроилась.

— Мне правда жаль. — Я старалась выглядеть искренней, пытаясь произвести на Деза впечатление, как это делала Пейдж. — Очень больно?

— Вот именно. — Он медленно покачал головой. — Я проснулся утром и решил, что голова сейчас взорвется. Я было решил, что это просто похмелье, а потом увидел себя в зеркале.

Я снова захихикала, представив себе эту сцену.

— Конечно, когда это случилось, мне не было больно, — продолжил он. — Кошка слегка смягчила падение. Как бы то ни было, мне хотелось бы, чтобы ты сделала кое-что для меня. — Его здоровый глаз озорно сверкнул.

— А что я могу сделать? — спросила я.

Он снова надел темные очки.

— Поужинай со мной завтра.

Весь алкоголь, что еще бродил в моей крови, ударил мне в голову. Та в ответ закружилась, и я почувствовала нечто вроде приступа морской болезни. Он приглашал меня на свидание, но я не хотела этого. У меня на свидания аллергия. Я не знала, что сказать.

— Я здесь только до конца лета, ты помнишь?

Дез улыбнулся:

— Но ужин займет всего пару часов. Мы вернемся как раз вовремя, чтобы ты успела собраться в Гленвилл.

Свидание. Он приглашал меня на свидание. Миллионы причин для отказа сталкивались и разлетались у меня в голове, как бильярдные шары, с легким тревожным звоном. Громким звоном.

— Ну так что? — спросил он.

— М-м-м, ладно, — услышала я чей-то ответ. Голосом, который звучал в точности как мой. — Это было бы неплохо.

— Отлично. — И он растянулся на одеяле, прикрыл глаза рукой и быстро заснул.

Разве не так всегда поступают мужчины?

* * *

Вернувшись в коттедж после того, как полдня провалялась на пляже, я обнаружила раскиданные повсюду пакеты с крендельками, фантики от конфет и банки из-под газировки, а Доди, Фонтейн, Джордан и Пейдж вместе лениво возлежали на коричневом диване в большой комнате и смотрели «Призрак оперы».

— Доди, мне кажется, этот фильм вовсе не детский. — Я наклонилась и начала собирать фантики.

— Да ладно тебе, это же просто мюзикл. Разве тебе не разрешали в детстве смотреть мюзиклы?

— Ну разрешали какие-то, типа «Читти-Читти Бэн-Бэнг».

— Вот видишь. — Доди отхлебнула газировки и протянула банку Джордану.

— Но это не одно и то же.

— Тс-с-с! — прошипел Фонтейн, не сводя глаз с экрана. — Призрак заманивает девушку в свое подземное логово!

— Я в курсе. А вам не кажется, что это слишком мрачное и извращенное зрелище для детей четырех и шести лет?

Пейдж сидела на коленях у Фонтейна, увлеченная происходящим.

— Почему он носит маску? — прошептала она.

— Потому что он мутант, пусть и музыкальный гений, — ответил Фонтейн. — Как Леди Гага.

Я обвела взглядом комнату. Меня обуревали сомнения. Если я все же пойду на свидание с Дезом, придется попросить кого-то из этой парочки приглядеть за детьми. А стоит ли это делать? Голова Джордана лежала на коленях Доди, и она гладила его по волосам, словно собаку. Ричард был бы потрясен, увидев это. А как же мои родительские обязанности? А как же присмотр взрослых?

Я прикусила губу и подумала о волосах Деза и о том, что они вечно такие взъерошенные, будто так и просят, чтобы я пробежалась по ним пальцами. Моя рука невольно дернулась. Я почти почувствовала его волосы под ладонью. Ой, да какого черта! Ничего с детьми не случится. Я решилась на отчаянный шаг.

— Доди, ты сможешь завтра вечером присмотреть за ребятами? Мне надо будет отлучиться.

Фонтейн немедленно высунул голову из-за спинки дивана, как суслик из норы. Он сейчас же остановил фильм, и они с Доди уставились на меня, будто я только что объявила о своем выдвижении на Нобелевскую премию мира.

— Куда это ты собралась?

Я скрестила руки на груди. Это точно не должно их удивить.

— Ужинаю с Дезом.

Мои родственнички хлопнули друг друга по ладоням. Ну очень по-взрослому.

— Конечно, я пригляжу за детьми, — ответила Доди.

Фонтейн вскочил. Пейдж при этом шлепнулась на пол, но он не обратил на нее внимания.

— Я должен подобрать тебе прикид! — воскликнул он.

— Прелестно, — протянула я. — А я пойду позвоню Пенни.

Пенни упорно не подходила к телефону, раздувая и без того огромную проблему. Мне нужно было, чтобы она отговорила меня от ошибки, которую я вот-вот совершу. И чем я только думала, принимая приглашение Деза поужинать? Могла бы просто сказать, что у меня уже есть планы.

Надо было наврать ему, что я буду разбирать коллекцию керамических единорогов тети Доди или помогать ей красить скатерти. Может быть, еще не поздно все отменить. Можно дождаться завтра, а потом сказать, что у Джордана поднялась температура. Хотя он же врач. Чертова клятва Гиппократа!

Фонтейн зашел ко мне и принялся выкидывать из шкафа мою одежду.

— Что ты делаешь! — завопила я. — Она же вся рассортирована и разложена!

— По каким критериям? «Стремная» и «страшная»? Я бы скорее умер, чем надел это, подружка. Надо идти в магазин. Это что за фигня? — Он поднял мою главную драгоценность — толстовку, которую я носила, учась в колледже. Выцветшая, рваная, она идеально подходила для того, чтобы есть в ней арахисовое масло пальцами или плакать о провалившемся браке.

— Дай сюда! — Я попыталась вырвать ее из рук братца.

— Ни за что. Она отправится в помойку вместе с прочим барахлом, которое ты называешь своим гардеробом. Из чего она сделана? Этот материал триста лет будет гнить на свалке! Не мудрено, что у меня вечно заложен нос, — столько синтетических тряпок ты приволокла сюда.

Фонтейн, коршуном налетевший на мой небогатый гардероб, еще больше заставил меня нервничать. Какая разница, во что я оденусь?

— Здесь не из чего выбирать, — вздохнул кузен. — Надевай туфли. Настало время для кардинального ребрендинга!