Он вдруг вспомнил, что они с Хуа Чэном впервые встретились во время фестиваля Шань Юань.

В тот год маленький ребенок с лицом, покрытым грязью и порезами, протиснулся сквозь толпу и посмотрел вниз на городские стены: тогда семнадцатилетний наследный принц Сянь Лэ сиял, и в тот момент, когда он поднял глаза, то увидел силуэт падающего человека и не раздумывая,вскочил на ноги.

Благословенный фестиваль Шань Юань на великой дороге божественного воина. Первое появление ,внушающее благоговейный трепет,в итоге приведшее к столетиям боли.

Улыбка застыла на лице Се Ляна, думая, что тогда он был не единственным, кто упал.

Развернувшись, Се Лянь склонил голову и был готов продолжать путь вверх по горной тропе. Повозка медленно тянулась,размеренно скрипя колесами на протяжении всего пути, когда внезапно далеко впереди , казалось, появился свет.

Се Лянь снова поднял голову и его глаза расширились.

Этот был свет зажженных фонарей.

Подобно миллионам рыб, плывущих через ущелья в море, бесчисленные фонарики благословения медленно поднимались с вершины горы.

Они сверкали и мерцали в черной ночи,будто его путь осветил чрезвычайно великолепный и самый прекрасный сон.

Ранее Се Лянь уже наблюдал подобное зрелище, и теперь, когда он увидел это вновь, его дыхание и сердце замерли. Горная тропа повернула, и колеса повозки завертелись. Се Лянь увидел маленький полуразрушенный коттедж, который он построил.

Там кто-то был!

Перед покосившимся домиком стоял одетый в красное человек, длинный и стройный, с серебряным клинком на поясе. Его спина была обращена к Се Ляню, когда он поднял и рассеянно послал в небо последний фонарь вечного благословения.

Се Лянь застыл на месте, гадая, был ли он во сне или это была галлюцинация. Вместе с вращением колес он подходил все ближе и ближе. Человек в красном обернулся, и теперь он мог видеть его облик яснее.

С тремя тысячами фонарей благословения, поднимающихся вместе с ночью позади него, этот человек обернулся и посмотрел на него. Одежды краснее клена, кожа белее снега,облик столь красив, что на него нельзя было долго смотреть.

Хотя один его глаз закрывала черная повязка, но другой глаз, яркий словно звезды, не мигая смотрел на Се Ляна.

Се Лянь спустился с повозки.

Не было произнесено ни единого слова, оба направились друг к другу.

Шаг, еще шаг, каждый шаг быстрее, чем предыдущий, и, наконец, они побежали.

Принц побежал вперед, в то время как слезы падали позади,оставаясь на земле. Сердце Се Ляна кричало.Он верил, что этот человек будет умирать за него вновь и вновь, будет возрождаться для него снова и снова. Даже если он падет в глубины ада, то прорвется к нему через бездну.

В прошлый раз они провели долгие восемьсот лет, устремляясь навстречу друг другу.

Но в этот раз им хватило лишь мгновения, чтобы упасть в объятия друг друга.

Глава 244.Благословением небожителей все пути открыты.

- Поздравляем, поздравляем!

- Поздравляем, Ваше Высочество!

Недавно построенное святилище Пу Цзы теперь было оживленным и многолюдным, люди входили и выходили, и Се Лянь прошел через несколько длинных заполненных едой столов,  доставляя множество горячих, дымящихся мисок с  лоснящейся  словно вода лапшой, супами с маслом, блестящим как золото, и белоснежным, аппетитным рисом.По уши  заваленный беготней,принц все еще должен был приветствовать гостей, находя время,то тут то там приговаривая:

-Спасибо, пожалуйста, присаживайтесь!

Храм Пу Цзы, который, к несчастью ранее рухнул в драке, был вновь восстановлен.

После реконструкции некогда обветшалое святилище стало гораздо роскошнее, и к нему даже пристроили несколько новых двориков.Но на самом деле сделали это не Се Лянь или Хуа Чэн, а  жители деревни . В тот день, когда Се Лянь позорно подался в бега, они порылись в обломках и действительно нашли коробку, полную золотых слитков. Естественно, это была та самая гора золота, которую Цюань  Ичжэнь изо дня в день запихивал в ящик для пожертвований.

Крестьяне,никогда не видавшие столько богатства испугались  до смерти. Но придя в себя, глава деревни взял часть слитков, чтобы восстановить храм , и не смел прикасаться к остальной части, сохранив ее в безопасности, пока Се Лянь не вернулся, чтобы отдать золото ему.

Таким образом, когда Се Лянь вновь появился в деревне вместе с Хуа Чэном, помимо восторженных приветствий “Даочжан” и “Сяо Хуа”, их также ожидал совершенно новый даосский храм и ящик, тяжелый от золотых слитков.

Се Лянь планировал вернуть эти золотые слитки Цюань Ичжэню, но Цюань Ичжэнь отказывался направо и налево, пока Хуа Чэн не сказал ему:

-Если ты не заберешь золотые слитки обратно, то можешь забыть о правильном методе совершенствования души.

Только тогда этот ребенок угомонился и искоренил дурную привычку слепо одаривать людей золотом.

Вскоре прибыла группа небесных чиновников во главе с Му Цином,которые поздоровавшись осторожно вошли во двор.Оказавшись внутри все невольно подняли глаза, и когда они увидели новый облик  даосского святилища, все их слова мгновенно застряли в горле.

Безвкусно.

Слишком безвкусно!

Пред ними предстало буйство  ярких, сталкивающихся красных и зеленых цветов  и эта чрезвычайно преувеличенная, раскрашенная во всевозможные цвета божественная статуя были не самым худшим из всего . Хуже всего было то, что на здании висела табличка.

Но вот что же было написано или нарисовано на мемориальной табличке было совершенно неясно.

С установлением нового святилища, естественно, должен был состояться праздник. Но класс и вкус восстановленного храма были ужасны и безвкусны во всех смыслах, особенно  отчаянная мемориальная табличка .От столь невероятной безвкусицы любые комплименты отказывались срываться с губ,а заранее подготовленные поздравительные фразы,были позабыты.

Тем не менее, Се Лянь не возражал против ошеломляющего буйства красок и считал, что все выглядело довольно хорошо. По крайней мере, теперь на этом месте не стояло ветхое здание, которое могло рухнуть в любой момент.

- Пожалуйста, присаживайтесь, - снова поздоровался принц.

По виду только что  прибывших небесных чиновников нельзя было сказать, что они так уж желали присесть , и их визит в храм вероятно был продиктован вежливостью, поэтому доставив свои подарки они тотчас поспешили  уйти.Наблюдая за удалявшимися гостями, Се Лянь повернулся к Му Цину:

-Почему они ушли так быстро?

-Тебе вообще нужно спрашивать?-сказал Му Цин.

- Хм?- недоуменно поинтересовался Се Лянь.

- Тогда почему бы тебе не спросить своего доброго Сань Лана, - раздраженно выплюнул Му Цин.

Оказывается, когда Хуа Чэн вновь вернулся, первым, кто узнал об этом, был Се Лянь, а второй-небесная столица, которая еще даже не успела согреть новое место. Не только потому, что совсем недавно битва фонарей фестиваля  Шань Юань, над созданием которой все так усердно трудились,вновь была внезапно прервана небрежной волной трех тысяч фонарей Хуа Чэна, как тогда, во время банкета середины осени, но и потому, что с той самой ночи колокол вознесения начал звонить как сумасшедший, и все верхние небеса эхом отозвались на его объявление, словно напоминая им: кошмар небес вернулся!

И теперь этот самый кошмар воочию стоял прямо перед ними,отчего нормальные небесные чиновники не осмеливались приблизиться. Тем не менее, слухи о Хуа Чэне и Се Ляне на верхних небесах  и так  были довольно прямолинейными без каких-либо преувеличений, поэтому они все еще хотели попасть в расположение принца, чтобы в будущем  иметь возможность просить Хуа Чэна проявить некоторую милость.

Узнав в чем дело, Се Лянь  вспомнил, как в прошлом Хуа Чэн потребовал от верхних небес объявлять о его героических достижениях в течение целого года, и рассмеялся.