Но — какие нужны нервы, чтобы все это терпеть?! Алене только за это — уже памятник нужно было ставить!
Она и в третью ночь приходила ко мне. Но вот тут и правда — все было очень нежно. Даже странно — как будто совсем другая женщина. И спали мы в обнимку.
А вот по возвращению домой — она пропала. А ведь я давал ей свой номер телефона — рабочий. Домашний-то у нее и так был. Они же с Дашкой… ну — не то, что подруги, но — соратницы по занятиям, ага!
Я брал на себя обязанность забирать дочь с занятий, а там — пытался с ней встретится взглядом, договорится о встрече. Но вокруг все время были люди — ребятишки, их родители, бабушки-дедушки. И она со мной общалась — как с другими, ровно, вежливо, отстраненно. По делу, не более.
Я — плюнул. И перестал ездить за Машкой. Пусть Дашка забирает!
Уже через несколько месяцев, как-то случайно, мы столкнулись с ней в тамбуре, на входе в школу искусств. Время было уже довольно позднее, в школе если еще кто-то и был, то очень немногие. Машка уже сидела у меня в машине, а я вернулся забрать какую-то вещь, забытую дочерью в раздевалке.
— Привет! Ты ничего не хочешь мне сказать? — наверное нужно было как-то по-другому, но я был все еще обижен.
— Юра! Все — нормально, не так ли? Пойми и не обижайся — это было… наваждение — вот! Оно — прошло. И будем жить дальше, да?
— Жаль, очень жаль! Мне с тобой было… очень хорошо! — я повернулся и пошел на выход.
— Мне тоже было хорошо! Всего доброго, Юра!
Я — обиделся, я очень обиделся! Вот хрен поймешь этих женщин!
Больше у нас с ней ничего и никогда не было. Хотя периодически мы встречались, случайно — на улице, в различных учреждениях, в кафе. Просто вежливо здоровались и расходились.
И вот эта Алена — стоит передо мной. И ей сейчас — двадцать два или двадцать три года…
— Кать! Ты и не говорила, что у Вас такая девчонка красивая есть! — я, улыбаясь, смотрел на Алену. Она же была явно удивлена.
— Ты что, совсем дурак? Какая тебе девчонка? Это Алена Александровна — наш руководитель! — Катька зло шипела, зыркая на меня, и старясь не привлекать внимания окружающих.
— Катя! А кто этот мальчик? — Алена заулыбалась.
— Да — не обращайте внимания! Брат это мой, придурок полный! У него — с головой не все в порядке! — Катя старалась развернуть меня и отправить восвояси.
— Ага! Я в глубоком детстве с березы упал, головой ударился! — я продолжая смотреть на Алену и улыбаться, подтвердил слова сестры.
— Вот как?! Клоун, значит? Интересно…, — Алена взяла мороженное и начала его облизывать и посасывать. Ох, как она это делает! Не специально, конечно, но как прикажете есть мороженое, если оно еще толком не подтаяло?
— Да! Я — такой! — я продолжал придуриваться.
— А ты, мальчик, не хочешь к нам походить? А то у нас мальчишек вечно не хватает? — Алена продолжала улыбаться. Катька в ответ на ее слова закатила глаза — ну да, ей вовсе не «улыбалось» заниматься еще и танцами рядом со мной!
— Я смотрю — парнишка ты стройный, спортивный даже. Потенциал есть — Алена продолжала меня «соблазнять», а я во все глаза глядел, как она управляется со сливочным лакомством.
— А… Извините. Я бы со всем удовольствием занимался у такого руководителя… Но… у меня другие планы — больше со спортом связанные, еще раз — извините…, — Катьке все же удалось меня развернуть и направить прочь.
— Всего доброго! Очень рад был познакомиться с Вами, Алена! — Катька толкала меня в спину и шипела: «Ты что опять устроил, балбес! Ты еще с Аленой позаигрывай, придурок!».
За спиной я явно слышал негромкий смех девушки-хореографа. Э-э-э-х-х-х!
Потом мы пошли всей компанией — продолжать гулянья в Рощу.
Это еще одна такая местная традиция — после официального праздника, народ расходится компаниями по Роще и занимает места на полянках. По крайней мере — жители близлежащих поселков — РТС, Дорстроя, Мелиораторов, ближних улиц Кировска.
Компаний таких — много. Практически под каждой березой сидят люди. Одни компашки небольшие, три-четыре человека. Другие — как у нас и под двадцать человек. Многие друг друга знают, переговариваются, шутят, смеются. Есть и те, кто, пользуясь настроением людей и многими знакомствами, бродят от березы к березе, «хлопая» по рюмашке тут и там. И уже через час-полтора, «нахлопавшись» — спят под деревьями.
Но — таких немного, особой любви и уважения они у людей не вызывают. Где-то и гармонь уже играет, и поют люди. Ребятишки носятся между деревьями.
По команде бабушки, я, дядька Володька, присоединившийся к нам Сашка Полоухин и тетя Надя — быстро идем домой к бабе Дуси. Что тут идти-то? Забираем заранее приготовленные женщинами закуски, напитки в сумках и сетках и возвращаемся назад, к своим. Не нести же это все сразу с собой — на концерт, правда же?
Все рассаживаются вокруг расстеленных на траве новых, чистых половичков, сюда же выставляется снедь. Все едят с аппетитом — проголодались! Мужики разливают «беленькую», у женщин, в основном — какое-то красное вино. Потом, когда голод сбит и все насытились — уже степенно начинают выпивать и закусывать, под разговоры, шутки, побасёнки-анекдоты.
Есть и еще одна черта у моих родственников — Камылиных. Они все, ну — почти все! — песенники. Когда застолье клонится за свою половину, обычно дедушки и бабушки — запевают. Но сейчас у нас есть штатный запевала Камылиных — тетка Надя. Ей помогает моя мама, потом подключаются остальные. Интересно, ведь никто никогда не репетирует такое, а поют хорошо, слаженно так! Тут и тетя Аня дала знать, что она тоже — пусть и бывшая, но Камылина. И муж ее, дядя Саша — оказывается, тоже поет, таким — чуть хрипловатым тенорком!
Раньше я, когда подрос, обычно до таких моментов за общим столом — не засиживался. Убегал по своим делам, к друзьям, к подругам. А сейчас вот сижу, слушаю — и мне очень нравится. Поют мои родные разные песни, в основном народные. Да еще и такие, о которых я и не знал, которые — не слышал никогда.
Мы сидим рядом с Сашкой Полоухиным. А ничё он пацан, нормальный такой. И компанейский, и с головой. Мы с ним даже поборолись мальца — подурачились. Крепенький, ага… Если бы не моя верткость — мне бы вообще ничего не светило. А так — удалось немного посопротивляться. Все не так позорно он меня по траве «повозил». Что не понравилось в нем — очень уж он откровенно пялился на Катькины и Светкины коленки, зараза!
Я его уже и кулаком в бок пихал, шептал, чтобы не смел так пялится. А он, дурень, ухмыляется и говорит, мол, ладно — на Светку пялится не буду, если уж ты так хочешь. А вот Катька — она вообще твоя сестра, поэтому ты к ней ничего иметь не можешь, а вот он, как брат двоюродный — вполне себе может! Убил бы, гада!
В какой-то момент настроение немного подпортил дядя Саша — сын деда Гены. Подпив, он стал гонор проявлять — ну как же! главный агроном колхоза! начальник же! И что-то понесло его — стал учить всех жизни, да рассказывать, какой он хозяин, да организатор! Родственники сначала притихли, потом разобрались «откуда ветер дует», да осадили его все скопом — шутками, подколками, да и просто так, прямо — в лоб! Тетка Аня его так смешно передразнила — все — в хохот!
А еще он на Галину — явно пускал слюну! Я-то тоже — на нее поглядывал, но так… по чуть-чуть, незаметно. А он, пьяненький, распустил перья и давай ей комплименты выдавать — один за другим. Смотрю — уже дядька Володька заерзал. Ну, думаю — сцепятся же! Но нет — дядь-Володе Галина что-то на ухо пошептала — успокоился. А дядю Сашу — дед Гена осадил, довольно резко и прямо — типа, напился, так веди себя прилично!
Сын его обиделся, надулся, как мышь на крупу! И баба Дуся тоже что-то насупилась — не иначе, за сына стало обидно. Хотя… чуть посидел, толи одумался, толи чуть протрезвел — и тоже включился в очередную песню.
Для всех открытием стала, конечно, Галя — как она запела, так в первый момент аж все притихли! Как она пела! Охренеть! Даже от соседних берез потом народ хлопал, восторгался. Я, когда дядьке Володьке, чуть позже высказывал свои восторги по поводу голоса Галины, он мне и объяснил, что по первому своему образованию, она — хоровик. Закончила культпросветучилище. Точнее, не хоровик, а организатор клубной деятельности. Но и петь ее тоже учили! Еще он сказал, что она и на аккордеоне немного играет, и на гитаре — чуть-чуть.
