Еще по пути в Тюмень, девицы-танцовщицы, за неимением другого предмета обольщения, начали активно строить мне глазки, по одна, то другая, подсаживаясь к капоту «ПАЗика», на место кондуктора. Мне было смешно, дяде-то уже к тридцатнику, но — и ехать не скучно. Девчонки-то все симпатичные, фигурки шик и блеск! Да и довольно неглупые среди них были, смелые такие — ага!

Вот мы и веселились так, до какого-то времени. А потом Алена — своим волевым решением — разогнала девок по местам, а на облюбованное ими место села сама! Ну — с ней им не поспорить, там уже такой авторитет был, что ты! Слова вякнуть против — не могли. Так мы с ней и переговаривались периодически, да я — косил на ее красивые коленки.

Потом приехали в Тюмень, заехали в облисполком, Алене там объяснили — где селится.

А вот там — началась этакая жесть. Когда мы приехали, интернат, в котором мы должны были поселиться — был уже переполнен. Тут и своих ребятишек — хватало, а еще и коллективы чуть не со всей области в любые свободные места позапихали!

В общем, нам выделили маленькое крыло с несколькими условно жилыми комнатами в нем. Похоже, что несколько лет в комнатах уже никто не жил. Да и крыло это, вид жилого — не имело.

Первый этаж. Батареи… скорее — мертвые, чем живые! А ведь апрель — холодища же на улице еще!

И пришлось Юрию Ивановичу, матерясь, впрягаться в это дело. Удалось выбить из местного завхоза один старый электрический обогреватель, подшаманить его, чтобы не загорелся.

Потом — метнуться по городу Тюмени, благо к тому времени знакомых у меня по разным базам, складам и прочим «вкусным» местам было — в достаточном количестве. Закупить проводку, выключатели, розетки, даже — люстру простенькую — и потом это все смонтировать в комнатах. Свои, конечно, тратил, а как иначе?

Жалко же девчонок и Алену — они же наши, кировские. А не эти мудаки тюменские! Простудятся же девчонки!

Ага! А затем также — метнуться, найти и купить всякой фурнитуры для санблока: туалеты и душевые — тоже же им нужны! Благо — горячая вода все же была! А завхозу, козлу, я все-таки пару раз ливер проверил, да! — когда он, муха навозная, отказывался вести меня в подвал, стояки перед ремонтом душевой перекрыть! Он потом скрылся в неизвестном направлении и даже, в последующие дни, если и мелькал — то так, где-то на горизонте, на пределе видимости!

Пока я «в мыле» метался и все это восстанавливал-ремонтировал, девчонки, под управлением Алены, отмыли одну комнату, перетащили туда кровати и оборудовали там спальню для себя. Потом так же — навели порядок в санузлах.

Когда, в процессе работы, меня спросили, где я сам буду спать — я ткнул в какую-то каморку, в конце коридора. Похоже, что когда-то там была бытовка. Узкий такой пенал и маленьким окном под самым потолком. Девчонки и ее отмыли. И кровать притащили. И даже с ужина принесли мне еды.

Хотя я уже и не рассчитывал на ужин, и в магазине купил какой-то колбасы, хлеба-сыра. А еще — прикупил, затариваясь перекусом, бутылку кого-то красного полусухого. Были у меня мысли по поводу Алены, были…

Но вот — вымотался — до изумления! Свозил творческий коллектив на конкурс, ага!

Уже поздно вечером, нашел в себе силы и сходил в душ. Перекусил у девчонок в комнате, уже не реагируя на их подначки и подколки, и пошел к себе в «кильдым», завалился на кровать. Благо сменную одежду я уже давно привык возить с собой в командировки.

В нашем крыле — было очень тихо. Хотя — в таких заведениях, тихо — редко, когда бывает. А тем более — если дополнительно туда заселить человек пятьдесят-семьдесят молодых организмов.

И я уже вполне себе спал, забыв о «блуде», когда в дверь ко мне тихо поскреблись. «Чумной» я встал с кровати, открыл дверь. В тусклом свете плафона откуда-то из фойе, стояла Алена. Была она в колготках и байковой кофте от пижамы. Кофта — чуть ниже пояса.

Очень уж она, выглядела привлекательно… Правда, я тупил со сна — «нипадецки»!

— Так и будешь меня в дверях держать?! — шепотом у нее получилось очень загадочно и даже — таинственно.

Я отодвинулся, пропуская ее в комнату.

— Холодно… И обогреватель не спасает. Девчонки по двое в кровати завалились…

Я еще тупил, но потом — проснулся. Закрыл дверь и обнял ее.

Что мы вытворяли с ней в кровати!!! Точнее — на кровати мы только начали — вытворять. Потом сообразили, что так мы не только девчонок разбудим, но и других обитателей интерната — кровать была скрипучая и вся шаталась. Реально возникновение нештатной ситуации, переходящей в, пусть локальную, но — катастрофу!

Мы перетащили матрас на пол. И вот тут — уже оторвались! Куда только моя усталость делась!

Алена была очень гибкой. И очень сильной. Подчас я даже не мог понять — это я ее так кручу-верчу, или она — меня! А еще она была очень страстной, даже — необузданной! Пару раз у меня мелькали мысли, о том, что после этого — без отметин на теле — не обойдется. Но эти мысли — именно — мелькали, уносясь куда-то вдаль!

Так мы провоевали, а иначе этот процесс — не назовешь! почти до утра.

Чуть подремать удалось, а она уже встала, потянулась своим гибким и накачанным телом:

— Ох и наломал ты меня, Юра! Все же болеть будет! Как мне сегодня работать-то, а, насильник?! — улыбки ее я не видел, но она была — я чувствовал. А еще у меня были мысли — про то «кто насильник», и «кто кого наломал!», — так, я в душ! Потом нужно девчонок поднимать.

— Может — вдвоем в душ? — сил… наверное — не было, но нужно — соответствовать.

— Ага! — она тихо засмеялась, — там нас мои девушки и застукают! От тебя — сложно оторваться. Нет уж — давай по очереди! Я стукну тебе в дверь, когда выйду.

Уже в дверях она остановилась:

— Слушай! А я не очень громко кричала? — шепотом.

— А ты что — кричала?! Я — не помню! — а ведь правда — как в тумане все было.

Она опять засмеялась и ушла.

Я успел быстренько ополоснуться, пока сонные девушки не начали шататься по крылу — кто куда. Хорошо, что я ночью… да. А то они бродят с почти закрытыми глазами — кто в ночнушке, кто в футболке, а кто — и в трусиках…

День первый у Алены с подопечными прошел удачно, и нам пришлось остаться еще на два дня.

Я успел отоспаться в автобусе за день, и чувствовал себя отдохнувшим. Вечером, на ужине, сидя со всеми вместе в столовке интерната, я разглядывал девушек. Были они уставшие, с перегоревшими нервами, и довольно вялыми. У Алены еще и круги — под глазами.

Предполагал, что сегодня буду спать один, но — ошибся.

Она снова пришла. Правда — это был уже не тот безумный марафон, который мы устроили прошлой ночью. Поболтали, допили вино — а прошлой ночью мы его только пригубили.

— Юра! Только сегодня — будь нежнее! — кто бы говорил!

Я был… нежнее. Но с какого-то момента — стала повторятся прошлая ночь, пусть в более щадящем режиме, но — очень похоже, очень!

«Так-то это понятно… Женщина давно живет одна. А здоровье у нее — на троих молодых девок! Почему у нее никого нет? Ведь ее благоверный — уже давно списан в потери! Или — не хочет слухов в Кировске?»

Ее мужа я — практически не знал. Так — видел несколько раз… Был он — довольно знаменитая личность в узких кругах Кировска. Они оба много лет назад приехали в наш город, после института культуры. Только она — хореограф, а он — эстрадник.

Невысокий, ей под стать, он был похож на цыгана — черноволосый, кудрявый, смуглый и чуть полноватый. Как я слышал — очень творческая личность! Даже говорили, что он — талант!

Он и правда организовал два ВИА. Но люди из одного почти сразу ушли от него. И почти в полном составе. О чем это говорит? А я — не знаю!

А вот второй ансамбль просуществовал долго — он еще и в девяностых, и даже в двухтысячных, периодически собирался, и подготавливал пару концертов в год. Вот только злые языки говорили, что это была уже не его заслуга.

Он, как истинно творческая личность, успел переругаться со всеми работниками культуры в Кировске. Уходил в запои. Уезжал. Бывало, что надолго — пару-тройку лет о нем не было ни слуху, ни духу. Потом появлялся, фонтанировал идеями, организовывал что-то, даже что-то проводил. Потом снова — терялся. Кто-то из знакомых говорил, что он подолгу жил в Москве и Питере. Даже вроде бы у Стаса Намина какое-то время работал. Хрен его знает!