Я последить бы дал детишкам за макрелью

И рыбкой золотой, поющей в глубине…^[10]

Из всех фраз, украшавших стену, ему показалось, что именно эта была написана специально для него.

На площади уже были люди. Нищие, торговцы без гроша в кармане, поджидающие прихожан у входа в церковь. Не отрывая от них взгляда, Ферта начал подметать листья вокруг фонтана. Там уже собрались дети, они каждый день приходили за едой, которую им выносили молодые семинаристы. Ферта смотрел на детей с умилением, хотя и относился к ним настороженно. Сам он, прежде чем стать рыбаком, был беспризорником в Дакаре, так называемым талибе^[11]: таких детей родители наивно доверяли продажным мурабитам^[12], но те зачастую их просто бросали. Вместо обещанного коранического образования их запирали в домах, своего рода обшарпанных интернатах, из которых невозможно выбраться. Только днем, на улице, где ученики просили милостыню, некоторые из них могли попытаться сбежать. Смельчаки. Когда их ловили, наказание было настолько суровым и жестоким, что после этого многие едва выживали. Но Ферта, доверяя своей интуиции, однажды решил, что не вернется вечером в дом к другим талибе; принимая это решение, он знал, что нужно быть готовым ко всему. Он решил исчезнуть. Собирался отправиться в плавание. Он не видел иного выхода.

В тот день он пошел пешком в район Плато и добрался до большого рыбацкого порта. Он спросил рыбаков, знают ли они его сводного брата, который, по его сведениям, работал на египетском судне. Он нашел его перед самым отплытием корабля. До этого они виделись всего раз. Сводный брат попытался помочь ему и взять его с собой на борт, но капитан отказал: «Слишком молод». Ферта возразил, что ему почти пятнадцать. Он солгал.

Тогда сводный брат дал ему адрес друга, который, возможно, приютит его. Когда Ферта его нашел, друг организовал для него и его сверстников схрон в лесу. В культуре фульбе^[13] в некоторых местах до сих пор сохранился обычай отправлять мальчиков в лес, чтобы подготовить их к переходу во взрослую жизнь. Таким образом, в течение долгих недель инициации Ферта жил, как мог, в этом населенном детьми лесу.

От скуки многие пили. Пальмовый спирт, который сбраживали в чанах или в простых ямах. Те, кто злоупотреблял им, часто по вечерам устраивали драки. Ферта держался на расстоянии, он был осмотрителен и просто сидел, скрестив ноги, у огня. Он витал в облаках, но спал мало, всегда был начеку, готовый себя защитить. Именно в это время он придумал себе имя Ферта, что означает «бодрствующий», а точнее, «с открытыми глазами».

Повзрослев, Ферта сумел отыскать своего сводного брата, тот нанял его и обучил рыбацкому делу. Условия его жизни немного улучшились. Марокканец по прозвищу Канарильо взял его под свое крыло. Испанские моряки в Танжере дали ему такое прозвище, потому что он постоянно напевал, как птица, почти щебетал. Они с Ферта стали близкими друзьями. Старый Канарильо учил его читать в дни, когда море было беспокойным.

Они рыбачили в основном ночью. В сети обычно попадали дорады и окуни. Иногда в них попадались странные животные, настолько страшные, что Ферта и остальные стояли наготове с ножами. Но больше всего рыбаки боялись тех существ, которых не существует. Тех, о которых они слышали от старших, о духах воды, полурыбах-полулюдях. Моряки знали о море все, и все же многие из них, казалось, не знали его по-настоящему. Почти все его боялись.

Во время событий, несколько лет спустя, Ферта с командой рыбачили. Судно находилось в море несколько месяцев, прежде чем ему из-за эпидемии окончательно отказали в заходе в один из африканских портов. Затем капитан с командой добрались до Европы, проделав опасный путь, во время которого погибло несколько моряков. Именно об этом Ферта думал, вернее, вспоминал в начале дня, при виде детей, собравшихся на площади Сен-Сюльпис: он думал о пройденном пути. Он сказал себе, что его жизнь всегда только улучшалась. По словам мадам Грасия, для которой жизнь «(начинается с цветов и заканчивается в терниях», такой жизненный путь — редкость. Ферта выбрался из терний и направился прямо к цветам; по крайней мере, он так думал, и это было для него большим утешением.

Послышался звук открываемого замка, и Ферта посмотрел на дверь семинарии. Вышел священник, за ним группа молодых семинаристов, и они выстроились в шеренгу, чтобы раздать еду. Суета была настолько велика, что никто, кроме Ферта, не заметил огромную утку, которая только что села в фонтан. Взглянув вверх, Ферта увидел кружащуюся рычащую машину, еще более грозную, чем львы в фонтане.

~~~

После того как Ян выпустил утку, она попыталась взлететь, но от усталости не была способна на те же подвиги, что и утром. Как только птица увидела большой, состоящий из трех частей фонтан, она сразу туда отправилась. Утка приводнилась и огляделась, неподвижно сидя на воде. Толпы еще не было. Ветер усиливался, и утку постепенно укачало на волнах. Она даже спрятала голову под крыло, чтобы притвориться невидимкой или восстановить силы.

Ферта не отрывал взгляда от птицы. Он не мог не улыбнуться при виде этой утки. Она была похожа на тех, что раз в год прилетали в бухту Дакара. Талибе заходили с рогаткой по пояс в воду, и кое-кому удавалось подстрелить одну из таких птиц, метко прицелившись в шею. Лучший пловец отправлялся за уткой, пока она не утонула. В то время года волны были очень высокими, и юного пловца на пляже считали героем. Дети ощипывали птицу, а затем мариновали ее в тазике с пивом. Они возвращались на следующий день и разжигали костер, чтобы приготовить птицу. Ферта присутствовал на этих ужинах, но никогда не притрагивался к еде. В доме, где он вырос, далеко от Дакара, утка была домашним животным, ее единственным делом было копаться в земле и вырывать у входа в дом амулеты, которые соседи закапывали, чтобы сглазить его мать. Утка была для Ферта животным-защитником, другом.

Молодой семинарист с длинными волосами тоже увидел птицу и радостно воскликнул. Все повернулись к фонтану. Маленький нищий прямо в одежде влез в фонтан, забрался наверх и кинулся к измученной утке. Ребенок вылез, держа ее за шею, отчего она не могла ни дышать, ни кричать. Утка беззвучно билась, зрелище было ужасным. Длинноволосый молодой семинарист подошел к ребенку, схватил утку за лапы и попытался ее отнять.

Ферта в ужасе отбросил мусорное ведро и двинулся вперед, вооружившись метлой, чтобы разнять дерущихся. Но священник оказался проворней, он обошел семинариста и сильно ударил его ногой в живот. В ответ на это другой ребенок вмешался в драку и тоже ударил нападавшего. Его примеру тут же последовали остальные. Священник пытался защищаться, но не решался отпустить птицу. Дальше все произошло очень быстро. Все молотили друг друга. Как только в драку вступил молодой семинарист, на него тут же набросилась дюжина детей, которые вцепились ему в рясу. Люди стали биться вслепую. Бойня перешла во что-то совершенно немыслимое. Внезапно разразилась гроза, город ждал ее уже более часа. Раздался первый грохот, затем мощный гром, и на площадь Сен-Сюльпис обрушился проливной ливень.

Потоки воды только усилили всеобщее смятение. Дети и семинаристы колошматили всех подряд, руки скользили по мокрым лицам, люди падали, валились друг на друга. Ферта увидел утку, которая пыталась вырваться из цепких объятий священника, и тот держал птицу уже только одной рукой. Ферта подбежал и ударил мужчину метлой по плечу. Тот вскрикнул и отпустил свою добычу.

Утка с трудом улетела, так как дождь был настолько плотным, что она плохо различала все вокруг. Дрон пытался за ней следовать, но вскоре потерял высоту. Его заливала вода, и винты внезапно перестали вращаться, когда он находился всего в нескольких метрах над землей. На краткий миг он, казалось, завис в воздухе, замер, а затем рухнул на тротуар. Прежде чем окончательно сломаться, он успел передать последнюю информацию, которая была нужна охотникам. Они уже подбегали со стороны улицы Гинемер.