— Меня зовут Виктор.

Девушка все это время стояла напротив него. Босая и в подранном в клочья ситцевом платье. Ее кожа была мертвенно бледной, а губы — синими. Во взгляде красных от слез глаз читалось равнодушие с иногда проступающим вперед любопытством. Если бы Виктор увидел ее, то давно бы испугался и убежал. Мила выглядела жутко. В ее волосах запутались кусочки грязи и сухой листвы, все руки были в царапинах. Девушка медленно подошла к нему. Виктор почувствовал ее ледяную ладонь на своей щеке и зажмурился, замерев на месте. Она взглянула на него и медленно сняла с него очки.

— Тепленький, — прошептала она, — молодой. И такой красивый, — прошептала она, усмехнувшись.

Виктор действительно был красивым, обладая утонченными чертами лица и острыми скулами с россыпью веснушек. Если бы он стал актером, то с легкостью мог бы сыграть какого-нибудь принца. Мила провела рукой по его шелковым темным волосам.

— Виктор, — она наклонилась к нему чуть ближе, — ты не можешь меня видеть, да?

— Нет, — все еще дрожа от страха, Виктор не мог двинуться с места, — я слепой.

— Если бы увидел, то дрожал бы от страха еще больше. Потому что я немного мертва.

— Немного?

Девушка наклонилась к нему еще ближе. И Виктор почувствовал ветхий запах гнилой осенней листвы, смешанный с ароматами трупного разложения. Он резко закрыл нос. Его душа ушла в пятки. И он старался не вдыхать зловонных запах. Ее холодная щека коснулась его лица.

— Совсем чуть-чуть, — прошептала она, смеясь.

— Прочь! — Воскликнул Виктор, вскакивая с места, — это неправда! Тебя не существует! Это шутка!

— Это правда, мой дорогой Виктор.

— Это галлюцинация, это галлюцинация…

Он повторял эти слова снова и снова. И вдруг резко побежал. Мила с улыбкой наблюдала за его удаляющимся вдаль силуэтом. Ее холодные ладони подняли с земли медальон в форме сердца. Она с интересом поглядела на него. И последовала за Виктором.

Виктор же шел быстро, часто спотыкаясь и сбивая людей на своем пути. Он торопился. Он хотел домой. Он хотел прийти в свою комнату и лечь в теплую постель. Ему хотелось забыть. О призраках умерших друзей. Об этой неудачной попытке самоубийства и странном разговоре. Об этой, как он думал, галлюцинации. Ему было тревожно. И это чувство тревоги напоминало пульсирующую атомную бомбу, которая вот-вот разорвется на огромные куски, утягивая в черную дыру все вокруг. Всю его жизнь.

Он не отвечал на вопросы встревоженной матери, он не думал ни о чем, кроме теплой кровати и царстве Морфея. Уснуть сладким сном — вот его заветное желание. Он быстро переоделся. Положил очки на прикроватную тумбочку и накрыл себя пуховым одеялом. Теперь все было хорошо. Не было ничего из всего, что произошло этим странным утром. И тут. В тишине раздался непонятный звук. Будто что-то упало на тумбочку с потолка. Виктор присел на кровати и нашел на тумбочке взявшийся непонятно откуда медальон. Это был медальон в форме сердца с ошейника покойного кота — того самого соседского кота, которого он так любил в детстве. Виктор задумался — он точно помнил момент, когда утром сложил его в карман куртки.

— Откуда он здесь?

— Это я принесла. Нашла его в лесу. И…решила вернуть, — из угла комнаты раздался знакомый женский голос.

— Мила?

— Ага.

Виктор плотнее прижал к себе одеяло, будто защищаясь от девушки. Он надел солнечные очки. Неужели она и правда существовала? Он не мог в это поверить. Мила, следовавшая за ним по пятам до самой квартиры, оставила на тумбочке медальон. И уже собиралась уйти, но все же не удержалась, чтобы не ответить Виктору. И теперь стояла в его комнате, ожидая его реакции. Ей нужно было идти, но печальный мальчик затронул что-то в глубине ее души, и она решила сказать ему пару слов на прощание.

— Как ты меня нашла?

— Я за тобой следила. Пробралась в твою комнату. И теперь убью тебя, — с прежней насмешкой сказала она.

— Не очень пугает, считая утренний инцидент. Буду воспринимать это, как попытку помочь.

— Да, я и забыла, что ты…смертник-камикадзе.

— Чего?

— Ничего. Я нашла этот медальон на земле, должно быть, ты обронил. Пришла сюда. Меня впустила твоя мама.

— Странно. Она мне ничего не сказала.

— Она говорила. Ты слишком крепко спал, наверное, не услышал, — Мила соврала, ей было стыдно, но она пыталась придумать другую версию событий, чтобы новый знакомый не боялся ее и не принимал за сумасшедшую, — так это твой медальон?

— Он когда-то принадлежал…моему коту. То есть был у него на ошейнике.

— Понятно. А ты, Виктор, и правда ничего не видишь?

— Совсем. Ничего. Уже как два года.

— О, это…грустно. Поэтому здесь так много музыкальных пластинок? Ты заполняешь внутреннюю пустоту музыкой?

— Да, я даже научился играть на гитаре.

— Сыграешь что-нибудь?

Виктор неохотно взял гитару в руки. Он давно не играл для кого-то. Почти что никогда, не считая маму. Мила присела на край кровати рядом с ним. И он снова почувствовал этот запах. Ужасный. Пугающий. Застревающий в ноздрях. Он пытался не думать о нем. Если она с ним говорит, значит, она такая же живая, как и он. К тому же она говорила с его мамой. Значит, этот запах — лишь временная галлюцинация, бред из его головы. Подумав об этом, он сыграл первые аккорды, а потом начал петь. Это была грустная песня. О маленьком мальчике, живущем в летающем доме, который всегда попадает в штормовые облака. Он давно потерял свой настоящий дом и семью. Поэтому он вечно скитается в своем летающем доме по земле в поисках заветного острова мечты. Его голос. Слова. Мелодия. Все это сочеталось настолько идеально, что в уголках глаз девушки даже появилась пара слезинок. Когда он закончил, Мила вытерла их и сказала:

— Это было прекрасно, Виктор. Я считаю, что ты очень талантливый. Ты не видел, но я даже немножко поплакала, а это огромное достижение — я почти не могу плакать. В своем обычном состоянии.

— Почему?

— Есть такие люди на свете, которые однажды настолько сильно грустили, что выплакали все свои слезы. И их больше не осталось. Ни одной слезинки.

— И почему ты грустила?

— Это долгая история, а мне уже пора идти, да и вряд ли ты готов ее послушать.

— Я готов. У меня почти нет друзей, а хороших собеседников — тем более.

— Хорошо, — согласилась девушка, — я расскажу быстро. Это случилось примерно года три назад. Я переехала в этот город. И у меня был мой любимый человек. Здесь. Он жил здесь недалеко. Мы очень любили друг друга. Он был художником. Талантливый. Молодой. Красивый. Прямо как и ты. И вот недавно он сказал мне, что уезжает. Сказал, что никогда меня не любил. Я заперлась в квартире. Выпила много таблеток и написала ему об этом. Сказала, что умираю, но он не позвонил. Не написал ни одного сообщения, не приехал. Просто оставил меня там одну. Поэтому плакать мне больше не о чем, все мои слезы уже закончились, — грустно подытожила девушка.

— Да уж. В каком-то смысле мы с тобой похожи.

— Нет, мы разные. Ты еще можешь выбрать другой путь, а моя судьба уже решена.

— О чем это ты?

— Неважно. И мне уже пора, — в комнату просачивались первые лучи солнца, — мне нужно бежать. И еще, — Мила обернулась, — я оказала тебе небольшую помощь. Принесла медальон. Можешь и ты мне немного помочь? Пожалуйста, напиши на листочке адрес — Суворова 46, квартира 27 и передай его в магазин цветов рядом с парком.

— Как он называется? И зачем это нужно?

— «Розовая орхидея». Просто. Так нужно. Скажи, что Мила передала. Буду тебе благодарна, если ты сделаешь это, — лучи солнца становились все ярче, Мила поежилась, — я была рада с тобой познакомиться. Грустно, если ты все таки, ну, того…решишь уйти. Ты талантливый. И можешь…написать много замечательной музыки. Может, однажды напишешь песню и обо мне. Сумасшедшей девушке, которую ты повстречал в лесу, а? — Она усмехнулась, — а теперь. Мне и правда пора.

— Подожди…

Виктор не успел сказать, как недавней знакомой и след простыл. Она исчезла из его комнаты так быстро, будто бы ее там и вовсе не было. Он не знал, зачем ей понадобилось передавать кому-то адрес, но выполнил ее просьбу. И занес в цветочный магазин. Продавщица ахнула, когда услышала имя девушки, но Виктор сказал, что ничего о ней больше не знает. Ни о ее местонахождении, ни о ее жизни. Продавщица с ужасом уставилась на него: