— Почему?

— Просто. Не понадобятся, — мужчина пожал плечами и передал ему связку, — закрой за мной и за работу.

Когда ворота за Дядем Андреем закрылись, а ключ был повернут несколько раз, Никита хотел остановить его. И отказаться. И все же. Он должен был попробовать. В этот раз ему точно нельзя пасовать перед трудностями. Точно не сейчас. Он лишь спросил:

— Дядь Андрей, подождите!

— Что еще? — Испуганно обернулся тот, — что такое?

— А…ничего не хочу плохого сказать про вас, но вы же мне не все рассказали?

— Чего?!

— Вы мне не все рассказали. Есть что-то, какая-то причина, по которой ваши сотрудники быстро меняют это место работы.

— Да, их целых две, парень. Алкоголизм и безответственность.

— Нет. Я не о них.

— Тебе не стоит верить страшилкам для малышей.

— Если это страшилки, то их бояться я точно не стану. О чем же они?

— Ты любопытный, а? Ну, есть там парочка. Помнишь аварию? В соседнем городке в области? До нас радиация почти не дошла. Однако там есть люди, которые пропадали в тот период времени. Эти ребятки, говорят, бродили по лесам. Леса эти с нашими связаны. Прямая к ним дорога. И вот эти ребятки тут и нашли свое пристанище. Тихо. Никого нет. Поэтому и кладбище, лес вокруг него — всегда пуст. Сюда никто не суется. И правильно. Нечего по ночам шастать где попало! Эта одна история. О зомби и всяких таких…другая еще была. Про маленькую девчонку. Про могилу проклятой дочери.

— Это я слышал.

— Дак вот и все. И то это лишь страшилки для детей. Так что не бойся. И теней не бойся. Твое воображение может сыграть с тобой злую шутку, но это всего лишь выдумки твоей собственной фантазии, парень. Бывай.

— Хорошо, Дядя Андрей. Доброй ночи!

Первая ночь на кладбище была, мягко говоря, шокирующей для юноши: он то и дело оборачивался, совершая обход по соседним тропинкам, с ужасом смотрел по сторонам, трясся от страха и холода в этом малюсеньком сторожевом домике без обогрева, один раз чуть не потерялся на территории кладбища, запутавшись в тропинках. Почти сошел с ума, когда смотрел на портреты людей. Ему казалось, они следят за ним. Его паранойя становилась все сильнее. И дошла до своего пика ровно к двенадцати часам по полуночи. Он услышал этот звук. Странный тихий звук. Детское пение. Тонкий детский голосок эхом разносился по округе. Он звучал тоскливо и горестно.

Никита включил карманный фонарик и направил в ту сторону, откуда слышался этот звук. Он не верил своим глазам. И даже подошел чуть ближе. Увиденное заставило его душу мигом спуститься ближе к пяткам: рядом с могилой проклятой дочери виднелся силуэт. Он посветил на него фонариком. Это оказалась маленькая девочка в черном платье. На плечи ее спадали белокурые локоны. Она улыбалась. Он не успел лучше рассмотреть ее. И сразу бросился к домику, заперев дверь на ключ. Его дыхание было сбивчивым. Онемевшими от холода пальцами он набирал номер Дяди Андрея, но тот не отвечал. Затем раздался стук. Кто-то ломился в его дверь. Так продолжалось минут пять, после чего прекратилось. После короткой паузы раздался деликатный стук в окошко. Никита отодвинул край ткани и отпрыгнул от окна, когда увидел, как прямо за ним стоит она. Со зловещей улыбкой на ее лице.

— Я позвоню в полицию, если ты не уйдешь! Еще пять минут и звоню! — Это единственное, что смог в состоянии полного шока и дезориентации придумать парень, — уходи отсюда!

— Зачем, в какую полицию? — Ее голос оказался предательски знакомым, — ты дурачок что-ли? Это я, Джули.

— Юля? Ты?!

— Да. Я выглянула в окно. Увидела, что ты куда-то идешь. Решила узнать, куда ты собираешься пойти так поздно.

— Ты сумасшедшая!

Он вышел из домика. Ее руки моментально сомкнулись вокруг него. Это была она. Это была Джули. Без курточки и теплой обуви. Без телефона и сумки.

— Зачем ты пришла?

— Посмотреть, что ты здесь делаешь.

— Уже поздно. Ты должна быть дома, а не на…каком-то кладбище. И уж точно тебе не стоит следить за мной! Ты с ума сошла? Скажи номер своей мамы. Я ей позвоню и все расскажу. Это когда-нибудь должно закончиться.

— У меня нет мамы, — громко и четко произнесла девочка, добавив, — она давно мертва.

— А, прости…тогда другого взрослого? С кем ты живешь?

— С дядей.

— Родным?

— Да, это мой родной дядя. С нами еще живет его маленькая двухлетняя дочка.

— Назови его номер!

— Хорошо.

Девочка назвала номер. Никита набрал цифры одну за другой. Послышались гудки, но никто не брал трубку. Так было в первый и во второй раз. И в третий.

— Не берет, — с досадой покачал головой юноша, — моя бабушка тоже не сможет прийти…черт…что же делать? Зачем ты пришла?

— Я хотела узнать, куда ты идешь так поздно. Я хотела быть с тобой. Потому что я люблю тебя.

— Я знаю, — парень ударил себе ладонью по лбу, — больше так не делай. Это странно.

— Почему? Я хочу, чтобы мы были вместе. Мне холодно. Обними меня, пожалуйста, — она потянулась к нему.

— Боже, Юля, ты же ребенок. Пожалуйста, не говори таких вещей. Мы можем быть друзьями, но не больше, — он отдал ей свою куртку, а затем поднял одну бровь вверх, — подожди, а как ты сюда пробралась? Ворота же закрыты.

— Там есть пролаз. В одной из решеток. Ее просто нет.

— А откуда ты о нем узнала?

— Мне часто скучно. И я часто гуляю. В лесу особенно. И сюда уже ходила много раз. И ночью. Охранники такие пугливые, — девочка рассмеялась, а затем снова потянулась к Никите, — так ты обнимешь меня?

— Это ненормально, Юля.

— Джулия, меня зовут Джулия. Ну, пожалуйста, обними меня.

— Ладно.

Никита чуть наклонился вниз и приобнял ее за плечи. Юля, как и всегда, сомкнула вокруг него свои тонкие ручки, а потом вдруг потянулась к его губам. Юноша отпрянул от нее, как от смертельной заразы и указал на нее пальцем:

— А вот так делать нельзя.

— Почему? Я же люблю тебя. Я видела в фильмах, что так делают люди, когда любят друг друга. Я думала, что ты тоже будешь любить меня.

— Юля, я уже сказал, во-первых тебя здесь быть в такое время не должно, во-вторых — ты ребенок, а взрослые мальчики не могут встречаться с детьми. И маленькие девочки не могут делать так, как делаешь ты. Ты меня понимаешь? Ну?

— Нет! Это не так! Я уже большая! — Выкрикнула Юля, по-детски топнув ногой, — ты не прав! Не прав! Нет! Это не так.

Из ее глаз полились горькие слезы, ее щеки покраснели. Она со всей силы швырнула в Никиту его же курточкой и скрылась в ночной темноте. Он побежал за ней, но она была быстрее. Ее силуэт был виден среди могил, а затем исчез. Никита пытался окликнуть ее и еще час ходил между могил, выкрикивая ее имя, но она не отзывалась. Потом он бросил эту затею, найдя ее секретный пролаз, о котором она упоминала. Решив, что девочка просто сбежала, юноша вернулся в сторожевой домик. Он был рад, что она ушла — общаться с ней было тяжело. И все же. С ней могло случиться все, что угодно в такой поздний час, хоть она и знает местность. Это было плохо. Очень плохо. Задумавшись о ней, о ее горьких слезах, мертвой матери и темноте за окном, юноша прислонил голову к стене. И его веки медленно закрылись.

Он проснулся уже утром. Его телефон трезвонил. Это был Андрей. Никита выскочил из домика. И открыл ворота. Дядя Андрей выглядел довольным:

— Ну че, пацан, справился, а, — он похлопал его по плечу, — а я думал, что струсишь. Как тебе местные тени? Видел их?

— На самом деле…не совсем.

— Сегодня придешь еще, а потом выходной тебе дам. Идет? Вот твои деньги. — Мужчина передал юноше смятую купюру.

— Идет, — кивнул Никита, покидая территорию кладбища.

День в школе выдался легким. За исключением контрольной работы по литературе. После тяжелой бессонной ночи, могильных плит и разговора с Юлей Никита устало потирал глаза с огромными синяками под ними и с трудом мог написать что-то дельное о поэзии Лермонтова. К счастью, уроки закончились. И можно было плестись домой и поспать оставшуюся половину дня, а ночью в сторожевом домике заняться домашним заданием.