— Срочно! Виолетта Сергеевна, помоги… — я насупилась, прислушиваясь к звукам, вырывающимся из динамика телефона. Грохочет музыка. Мужской смех, девчачий писк. Что у неё там происходит?

— Не поняла… С чем помочь? — перелистнув очередную страницу, увидела, что между абзацами выскочил огромный отступ. Безжалостно и с преогромным удовольствием пишу послание: «оформление!». — Ты что, не догадалась взять с собой кляпы? В первый рабочий день.

— А мне кто-то подсказал? Приходи, пожалуйста! Наори на них… Я знаю, ты умеешь, — шипящий шёпот донесся из телефона. Отчаянный такой, жалобный. Хм… Здесь и проверять нечего. Дальше титульника не продвинемся. — Виолет-та-а-а… Придешь?

Да что ты будешь делать!

— Ир, ты же хотела этот зверинец организовать… Вот, наслаждайся!

— Я за полтора часа не смогла и слова вставить. Они тут… — ну… Я отложила стопку курсовых и обернулась в сторону окна. Едва сугроб снега не образовался на подоконнике, пока Ирка подбирала подходящие выражения. Темно уже на улице.

Да не стесняйся, матерись.

— Ладно, блин! Сейчас спущусь, надаю по мозгам.

Я сбросила звонок и, стянув со спинки стула свитер, накинула его на плечи. В глазах была сухость и резь от острого искусственного света. Выключила настольную лампу, проверила ладонью, насколько сильно нагрелся её плафон — иногда не замечала, как часы пролетали за бумажками. Может, и к лучшему будет отвлечься, прогуляться через переход.

Иришка, конечно, меня поражала своей беспомощностью. Я начинала понимать претензии её мужа — почти что бывшего. Но что делать, сейчас одну бросать эту горемыку было нельзя. Мало ли, разревётся ещё на глазах у шакалов.

Я закрыла кафедру. Тускловатый свет чуть мерк в коридоре, а вдалеке техничка мыла аудиторию. Ведро стояло у одной из приоткрытой двери. Только до лестницы успела дойти, как у меня снова зазвенел телефон.

— Ну что? Ты скоро?

Да как же всё плохо-то. И минуты не прошло. Я вроде в армии не служила…

— Ир, мне из окна к тебе выпорхнуть? Иду я, иду! Из соседнего корпуса. Потерпи, сейчас заткну твоих демонов.

— Терплю! Быстрее, пожалуйста. Может, хоть что-то успею сегодня им объяснить.

Спускаясь по ступеням, я не удержалась от усмешки. Ох и тяжкая это миссия, всё-таки — учить людей танцам. Особенно, когда ни разу не работала «по специальности».

Я всё же ускорилась на выручку подруге. Прошла через пост охраны на цокольный этаж и направилась во второй корпус, где располагался актовый зал. Издалека уже были слышны неприличные звуки, а уж когда я открыла дверь…

Просто обомлела.

— Чшш, Вилка!

Пара сотен взглядов нацелились в мою сторону. От неожиданности я слегка проморгалась.

Не знаю, как удалось Иришке собрать столько народу на репетицию, да ещё и удерживать… Полтора часа? Зря я насмехалась что ли… Пришлось признать: этот её талант убеждать и вести за собой толпы меня впечатлял. Только в сторону чего?..

Я обернулась на растерявшихся студентиков, недоумевающих, почему их худший кошмар ворвался на репетицию. Вилка, Вилка… Моё излюбленное прозвище доносилось со всех сторон.

И не стремно ребячиться в двадцать с лишним лет! В присутствии сотрудника, какое позорище! Ну, меня-то постыдятся.

Прежде, чем я вступила с гневной речью, в зале наступила забавная пауза.

— А я не поняла… Вроде утром ехала в политехнический университет. А тут, оказывается, дошколятам зал сдают в аренду, — мой наигранно удивлённый голос раздался в каждом углу забитого до нельзя помещения. Лица повально приняли серьёзные выражения, но один бедолага попытался засмеяться. Ты попал, пупсик. — А вы почему без родителей, молодой человек? А? Где ваша… Мамочка?.. Мамочка ваша где? Вам в таком возрасте поздно вечером одному гулять нельзя.

Щекастый парниша насупился.

— Кхм, мне девятнадцать, — у стоящих вокруг него губы превратились в тонкие полоски.

Бог ты мой! И как вы с ним общаетесь? Чувства юмора похоронено вместе с интеллектом. Не мог ответить получше?

— Что? Не расслышала… Девять? Ох, мне надо было захватить сопливчики…

Ну-у-у! Чего не смеетесь-то? Смешно же!

Я не выдержала и улыбнулась. Какое удовольствие, прислушиваться к своему собственному стервозному голосу. Интонация — что надо. Я сегодня на высоте.

— Ой, смотрите! Девушки! На танцы пришли. А с кем вы планируете танцевать? Вот с этими? — я небрежно ткнула пальцем в сборище особей мужского пола. — Вы, главное, помните. У нас в стране есть закон о совращении малолетних. Советую не пропускать правоведение и носить юбки подлиннее. А то застудите своё наследство.

По залу раскатился хохот. Напуганную Иришку стало видно за кучей побледневших скромниц, пытающихся натянуть кусок ткани поближе к коленкам.

— Короче. Еще раз услышу ваши мартышкины радости на этаже… Если Ирина Максимовна мне скажет, что вы испоганили ее первый рабочий день — я прикрою ваши танцульки! Покажите мне, в каком ещё ВУЗе студентам нужно объяснять такие постыдные вещи?!

Ну, давайте. Просмейтесь. Опасно шутить с моей властью и репутацией. Для профилактики я пробежалась угрожающим взглядом по быстро стирающимся ухмылочкам и стремительно развернулась к двери.

Дело сделано.

— Виолетта Сергеевна! Можно вас на секундочку?!

Иришка… Спешно удаляясь из актового зала, я услышала, как меня преследуют её семенящие шаги.

Мы обе вышли в коридор, как бы я не пыталась улизнуть, и с грохотом закрыли за любопытствующими взглядами тяжелую металлическую дверь.

— Не уходи! Пожалуйста-а-а, они сожрут меня!

Я слегка потерялась от того, как Иришка начала тормошить меня за плечи.

— Ир! Соберись! Ты же хотела здесь работать! «Организация зимнего бала — прекрасная возможность проявить свои лидерские качества», — я ехидно передразнила её просроченные аргументы и равнодушно уставилась в глазеночки.

Сколько в них мольбы… Бедная! Узнала, наконец, что значит работа… Да ещё и с неблагодарными студентами.

— Я до сих пор хочу! Мне бы только начать! Можешь побыть здесь ещё часик?

Да что за наглость такая?

Совершено очумев от её просьбы, я попыталась вырваться из цепких ручек.

— Ира! Мы со студентами — не железные. Нам нужно отдыхать друг от друга… Тебе говорит о чём-то «тридцать с лишним курсовых на проверке и лекция с магистрантами по новой учебной программе»? — писклявым шепотом я намекнула ей на всю приоритетность моей ситуации.

— Говорит… Говорит, что тебе насрать на чувства своей подруги!

А ведь Стас в сердцах предупреждал, что она манипуляторша. Ну и настрадался же её муженёк!

— А ничего, что я пустила тебя пожить? — в её светлых прищурившихся глазках стали наворачиваться слёзы. Эй! Мы так не договаривались! — Ира, репетиция закончится, и ты в десятом часу пойдешь читать основы электротехники?

— Зачем это ещё? — девушка ну очень искренне удивилась, но её мелкие черты лица, выглядывающие из-под копны медно-рыжих волос, доверия не вызывали.

Догадайся…

— Ну а как ты иначе разберешься в курсовых? Ты же за меня их проверишь?

— Нет! Я у тебя работу отнимать не стану. Тебе же нравится измываться над студентами… Пойдём со мной, тряхнешь своей стариной на паркете, — Иришка быстро утёрла слёзы, и на грусть не осталось и намёка.

Какая импульсивная… Как обычно.

— Стариной? Мне тридцати нет… — искренне оскорбившись, я заметила, как мои руки грозно легли на бока.

Вообще-то, мы ровесницы!

— Ну это по паспорту. А ментально тебе все сто…

Вот и делай людям добро! Через сощурившиеся от гнева веки я оценила концентрацию хитрости на её улыбающихся накрашенных губках.

— О, Виолетта Сергеевна! — в наши громкие перешептывания вклинился изумленный голос декана. Я вздрогнула.

Мужчина оказался возле нашей с трудом удерживающейся от драки парочки. Вальяжно заправил шарф за борта куртки и пригладил остатки былой шевелюры, выглядывающие из-под каракулевой папахи.