— Король Димитар обратил на это наше внимание. Он утверждал, что мы позволяем людям расширяться на этой земле, хотя это должна быть Нейтральная территория… и, к сожалению, он прав. — Кенрик указал на горы вдалеке. — Граница вон там. И это, — он указал на пятно коричневатой дымки, сквозь которое проглядывали смутные очертания зданий, — хорошо зарекомендовавший себя человеческий город, который нелегко переместить. Очевидно, нам следовало быть более внимательными. Тем более что их загрязнение уже нанесло огромный ущерб окружающему ландшафту. Честно говоря, я не уверен, какое решение имело бы смысл на данный момент. Возможно, если мы…

— Король Димитар как-либо угрожал? — Бронте прервал его.

— Не напрямую. Но он ясно дал понять, что если людям будет позволено остаться, он сочтет это доказательством того, что Нейтральные территории можно захватывать. Он дал нам неделю, чтобы связаться с ним.

— Почему никто не связался со мной? У меня больше опыта общения с ограми!

— У тебя больше опыта во всем, Бронте. Ты не всегда можешь претендовать на старшинство. Кроме того, ты был в отъезде, работая над таинственным расследованием, о котором отказываешься нам рассказывать. Так что Эмери поручил это мне… и я более чем способен с этим справиться.

— Ты способный Член Совета, — сказал ему Бронте, что на самом деле из его уст звучало комплиментом. — Но ты здесь не в своей тарелке. Ты понятия не имеешь, с чем мы, возможно, имеем дело.

— Тогда почему бы тебе не просветить меня? — рявкнул Кенрик.

— Поверь мне… ты не захочешь знать.

Большую часть времени Софи не могла сказать, что Бронте тысячи лет… если не считать его ушей. Но когда он снова оглядел лес, его глаза наполнились древней печалью.

— Где тот гном, о котором ты говорил Элвину?

Кенрик нахмурился.

— Как ты…

— Элвин предупредил меня сразу после того, как поговорил с тобой. Я попросил всех врачей связаться со мной, если они когда-нибудь услышат какое-либо сообщение о больном гноме… и, к счастью, Элвин вспомнил.

— Почему? Ты что, своего рода эксперт по гномьим болезням?

— К сожалению, да. Но только от очень специфического недуга.

— Какого недуга?

— Он говорит о дракостомах, не так ли? — пробормотала Софи, когда Бронте проигнорировал вопрос Кенрика.

— Должно быть, так оно и есть, — согласилась Оралье.

— Но это не может быть тем, что есть на самом деле, верно? — спросил Декс. — Я думал, что гномья чума была первым случаем, когда огры использовали дракостомы… ну, за исключением того, что случилось с Деревом Четырех времен года.

— Я тоже так думала, — тихо сказала Оралье. — Но полагаю, что мы скоро узнаем.

Она указала на голограмму, где проекция Бронте требовала немедленно увидеть гнома.

— Нужно немного прогуляться, — предупредил Кенрик, жестом приглашая Бронте следовать за ним.

Воспоминания затуманились на следующие несколько минут, когда они пробирались через лес, карабкались по поваленным бревнам и пересекали пересохшую реку, прежде чем достигли поляны, где все деревья стояли голыми — кроме одного, которое было покрыто ярко-зелеными листьями и нежными белыми цветами.

Кенрик опустился на колени у ствола цветущего дерева, и Софи потребовалась секунда, чтобы заметить маленькое тельце, запутавшееся в корнях.

Она ахнула.

Так же поступили Декс и Оралье.

В воспоминаниях Бронте просто покачал головой.

— Предполагаю, что он исцелял это дерево, — сказал Кенрик, кладя руку на здоровый ствол, — и что бы ни отравило поляну, в конечном итоге отравило его. Но Элвин будет знать наверняка. Он сказал мне, что ему нужно заехать в аптеку за припасами, прежде чем отправиться туда. Вот почему я вернулся в пункт прибытия, чтобы привести его сюда, когда появился ты, ожидая.

— Я уверен, что Эдвин свяжется с тобой, если не сможет нас найти, — заверил Бронте Кенрика, изучая бледное лицо гнома. — Но боюсь, будет слишком поздно.

— У гнома все еще есть пульс, — возразил Кенрик, дотрагиваясь до запястья гнома.

Бронте схватил его за плечо, чтобы остановить.

— Не прикасайся к нему! На самом деле, ни к чему не прикасайся!

— Я уже прикасался к нему, когда проверял его пульс! И почему это должно иметь значение? Если это вирус, они редко передаются между видами… и, учитывая состояние этого леса, можно с уверенностью предположить, что здесь действует токсин, которому мы уже подверглись, просто находясь здесь.

— Поверь мне, нет никаких безопасных предположений, если в этом замешаны людоеды огры, — пробормотал Бронте, запустив руки в волосы… и хмурясь, когда почувствовал завитки.

— Что это значит? — спросил Кенрик.

— Просто… не двигайся. Перестань болтать. Мне нужно подумать секунду. — Бронте подошел к одному из засохших деревьев, понюхал кору, прежде чем присесть, чтобы изучить корни.

— Прошло около трехсот секунд, — объявил Кенрик несколько минут спустя. — Итак, пришло время рассказать мне, что происходит. Это мое задание…

— Больше нет. Я официально забираю его.

— Ты не можешь…

— Нет, могу… и, честно говоря, ты должен благодарить меня, Кенрик. Я не могу сказать тебе, сколько раз я жалел, что не стер это знание. Я просто не представлял, как все мы могли бы похоронить это, пока огры все еще знали.

— Он был прав, — сказала Оралье, когда проекция Кенрика потребовала ответов, а Бронте проигнорировал его. — Если бы Бронте стер свои воспоминания о дракостомах, мы бы никогда не узнали, что происходило, когда огры развязали чуму.

— И все же Члены Совета все еще используют тайники, — напомнила ей Софи. — А ты нет?

— Мы должны. Всегда будут какие-то знания, которые нам слишком опасно сохранять. Но… должен быть лучший способ найти то, что было стерто. Может быть, если каждый будет знать маленькие кусочки…

— Мы были бы точь-в-точь как Невидимки, — закончила за нее Софи.

— В некотором смысле, да, мы бы так и сделали. Но мы бы не стали делать это для того, чтобы ограничить власть наших членов. Просто чтобы защитить здравомыслие каждого, а также убедиться, что мы не храним слишком много важной информации в одном месте.

— Это все равно замедляет, — возразила Софи.

— Вероятно. — Оралье заправила еще один выбившийся локон за ухо и повернулась, чтобы изучить свою мысленную карту. — Нет простых ответов, Софи. И очень мало идеальных решений… но я предполагаю, тебе не нужно об этом говорить. Это ты устраиваешь пожары.

— Один пожар, — поправила Софи, готовая напомнить ей, что они говорили о двух совершенно разных вещах, но голограмма Бронте закончила изучать корни и направлялась обратно к Кенрику.

— Хорошая новость, — сказал он, — заключается в том, что, похоже, это не то, чего я боялся. Мне все равно нужно будет собрать несколько образцов, чтобы быть абсолютно уверенным, но я верю, что ты прав. Это бедное существо пало жертвой какого-то человеческого химического вещества, которое посеяло хаос в этом лесу.

— А плохие новости? — спросил Кенрик. — Поскольку я предполагаю, что у тебя есть еще парочка.

— К сожалению, да. — Бронте опустился на колени рядом с гномом и вздохнул, изучая босые ноги гнома. — Мы слишком опоздали, чтобы спасти его, хотя я не знаю, смогли бы мы когда-нибудь это сделать.

Кенрик прикрыл рот рукой.

— Как ты можешь быть так уверен?

— Очевидно, ты не знаком с анатомией гномов. Видишь эти наросты? — Бронте указала на пальцы ног гнома, которые были покрыты странными тонкими усиками. — Это корни… или, во всяком случае, их начало. И это происходит только тогда, когда…

— Гном пытается измениться, — закончил за него Кенрик.

Бронте мрачно кивнул.

— Гномы будут пытаться измениться только тогда, когда у них не будет другого выбора, поскольку это означает отказ от своей формы навсегда. Так что он, должно быть, почувствовал яд в своем организме, понял, что ущерб слишком велик, чтобы оправиться от него, и попытался закончить остаток своих дней деревом. Но его корни были слишком слабы, чтобы за них ухватиться. Или, возможно, почва была слишком испорчена. В любом случае, корни теперь высохли… и я уверен, что если ты проверишь еще раз, его последняя песня смолкает. Предполагаю, что это то, что ты почувствовал. Песня ритмична, как пульс.