Я услышала шуршание, и мне понадобилась секунда, чтобы определить источник звука: шаги. Кто-то шел по сухим листьям.

Неужели это шла я?

Я попыталась открыть глаза, но на них давила неподъемная тяжесть. Мои легкие тоже были словно из свинца. Отказывались работать. Я услышала прерывистое дыхание — мое дыхание? — и почувствовала острую боль в груди.

Сосредоточившись, я могла ощутить ноги, почувствовать под ними лесную почву. Но концентрация давалась мне с трудом — стоило нащупать ее, как она сразу же выскальзывала из моей хватки, словно тень.

Шаги становились все быстрее и быстрее, и вдруг мне показалось, что я лечу. Потом — сильный удар, мгновение неопределенности.

Я открыла глаза.

Я лежала на земле, окруженная деревьями.

Когда я попыталась опереться на запястья, чтобы привстать, их пронзила обжигающая боль. Но через мгновение она начала спадать, так что я приподнялась с земли и села на корточки.

Иди вперед.

Мои мысли напоминали густую, темную жидкость, которую медленно выливали из бутылки. Когда в моей голове их накопилось достаточно, я осознала, что происходит что-то очень плохое.

Мне казалось, что мои руки существуют отдельно от всего тела. Я провела ими по бокам и нащупала слои фиолетового шелка.

Платье. Оно снова было на мне.

Наверное, это сон.

Я встала на ноги, и вдруг в моей левой руке появился букет желтых роз.

Я двинулась вперед, мимо стволов деревьев, каждый из которых в моих глазах превращался в многочисленные вертикальные полоски.

Куда я иду?

Мне все это ужасно не нравилось: бессмысленные скитания, ужас в сердце, чувство, что нужно кого-то искать, искать бесконечно.

Я что, убегала от кого-то?

От Лайны?

Нет, нет, все было наоборот — я кого-то искала.

Джареда.

Мне нужно его найти.

Что-то было не так, но я не могла остановиться. Я должна его искать. А чтобы искать, нужно идти вперед.

И я шла.

Ночное небо приобрело насыщенно-синий оттенок. Воздух вокруг меня остывал.

А я двигалась вперед.

Мне все больше и больше хотелось пить. Конечно же, я могла где-нибудь остановиться, отдохнуть, смочить пересохшее горло.

Нет. Не останавливайся.

И я не останавливалась.

Прошло еще какое-то время — сколько именно? Час? Два часа? Мои ноги горели. Я больше не чувствовала пальцев. Мои ступни онемели от холода и от постоянных уколов сосновых иголок.

— Пожалуйста, — проговорила я. — Я так устала. Мне нужно попить.

Но остановиться не могла.

Это не значит, что я пыталась и у меня не получалось. Нет, я даже не представляла, как это возможно сделать. Какая-то сила влекла меня вперед, все дальше в глубокую, холодную ночь.

Самый. Худший. Кошмар.

Где-то час я молила о пощаде, не получая ответа, а потом решила поберечь голос и пересохшее горло. Мои мысли улетели куда-то далеко, а тело продолжало двигаться вперед.

Тут я обо что-то споткнулась и инстинктивно выставила руки вперед, чтобы не упасть. Прежде чем снова обрести равновесие, я почувствовала, что правой рукой задела ствол дерева и содрала кожу на костяшке пальца. Я поднесла ее ко рту и ощутила вкус крови.

— Пять минут, — прохрипела я в темноту ночи. — Пожалуйста. Дай мне остановиться на пять минут.

Не останавливайся.

И тут я поняла — с такой ясностью, на какую только было способно мое затуманенное сознание.

Это был не сон.

Я действительно шла. Я искала человека, который был от меня в тридцати километрах. У меня не было шансов его найти и не было шансов остановиться — Лайна ни за что не даст мне остановиться…

Пока я не упаду и не умру.

Я не знаю, сколько прошло времени — достаточно много, чтобы у меня в боку начало колоть, а по бедру разлилась сильная, пульсирующая боль. Я не обращала на все это внимания, потому что так было нужно. У меня не было выбора.

— Алексис!

Я не обращала внимания на то, что кто-то выкрикивает мое имя, так же, как не обращала внимания на боль в боку.

— Ты меня слышишь?

Да.

— Стой! Остановись! Послушай меня!

Что-то встало между мной и туманной дымкой. Я шла вперед, потому что не могла остановиться, и в итоге прошла это что-то насквозь. Моему замерзшему телу стало еще холоднее.

— Ой! Перестань! Остановись сейчас же!

Продолжения я не слышала. Я отключилась.

Прошел еще час — или целых два? Может, даже три.

Луна медленно катилась по небу. Мои руки опухли, а кожа была такой сухой, что, казалось, сейчас начнет сдираться полосками. Мои пальцы напоминали толстые сосиски, и, стоило им прикоснуться к платью, они начинали гореть, как будто кто-то слой за слоем сдирал с них плоть.

Я бы заплакала, но мое тело было настолько иссушено, что слез не осталось.

Пожалуйста, дай мне проснуться.

Пожалуйста, дай мне проснуться.

Пожалуйста, дай мне проснуться.

Но я знала, что не сплю.

33

Что-то ужалило меня в руку. Но я не остановилась бы, даже если бы наступила на осиное гнездо.

На секунду я замедлила шаг, потому что меня скрутил рвотный позыв, но, как только он отпустил, я распрямилась и пошла дальше.

Меня снова ужалили в руку. А потом в шею. И в лицо.

И вдруг я поняла, что меня жалил…

Дождь.

Вода.

Я попыталась открыть рот и поймать языком немного влаги, но моя голова непроизвольно болталась, а язык, казалось, слишком опух и не мог пролезть сквозь губы.

— Стой! — кричал чей-то голос. Тот же самый голос, что и раньше.

Лидия.

— Стой сейчас же, Алексис! Я серьезно говорю — остановись! Ты что тут, умереть решила?

Но я не остановилась — не могла.

Я искала Джареда так же, как когда-то Дайна. Только вот ей не удалось найти его вовремя.

И мне тоже не удастся.

Но Лидия была полна решимости это предотвратить.

— Посмотри на меня! — завопила она прямо мне в лицо. — Посмотри на меня!

Мои глаза были открыты, в этом я не сомневалась. Но я не видела ее. Все вокруг застилала блекло-серая дымка.

— Хорошо, — проговорила она. — Ладно, Алексис. Ты не оставляешь мне выбора!

Нет выбора. Это мне было более чем понятно.

Что-то пронеслось сквозь меня, словно шквал ветра. Я содрогнулась от холода всем телом.

Это меня не остановило.

Ладно, — сказала она. — Сейчас попробую еще!

Очередной порыв ветра впился в мое тело и вышел из него, как будто сквозь меня прокачали воздух. Мне стало еще холоднее.

— Ну что, четвертый раз — алмаз? — Она задыхалась от напряжения.

Если бы мой рот слушался меня, я бы сказала ей: «Это бессмысленно. Лучше уходи. Ты не сможешь помочь».

Вдруг случилось нечто очень странное.

Я больше не шла. Я лежала на спине. И мои веки были легки, словно шарики с гелием.

Я открыла глаза и увидела самое ясное небо в своей жизни.

Лидия стояла надо мной и смотрела вниз. Она была гораздо бледнее, чем обычно, но не настолько, как после попытки разбудить Эллиот. Ее призрачно-серая кожа казалась особенно серой, и она выглядела усталой.

— Ты… ты умерла?

— Не знаю, — сказала я и почувствовала, как на моем горле трескается сухая кожа. — Как думаешь?

Она опустилась на землю рядом со мной.

— Нет. Думаю, нет.

— А ты?

— Я — да… но не в том смысле.

— Я так устала, — проговорила я, чувствуя, как закрываются глаза.

— Нет! — крикнула она.'— Засыпать нельзя. Даже не думай об этом.

Я перевела взгляд на нее.

Ее черные глаза прожигали меня насквозь.

— У тебя в кармане телефон. Он выключен. Сможешь достать его и включить?

— Нет, не смогу. — Слова вылетели из моего рта, словно на облачке слабого выдоха.

— Попытайся.

Я пошевелила своей почти безжизненной рукой и миллиметр за миллиметром начала двигать ее к карману.