Однажды в понедельник после уроков я решила, что заслужила отдых. Что могу хоть раз в жизни немного развлечься.

Так что я отвела себе целый день на то, чтобы убраться в кухонном ящике, где лежали всякие мелочи.

Я разложила скрепки, канцелярские кнопки и аптечные резинки по жестяным коробочкам с прозрачными крышками. Проверила все ручки и текстовыделители, выбросила те, которые плохо писали. А потом занялась стопкой конвертов с меню из ресторанов, а также старых карт, которые туда положила мама.

Когда сгорел дом, в котором мы жили раньше, у нас практически не осталось никаких вещей. Только то, что лежало в машинах. Например, коллекция старых карт, которую собирала моя мама-барахольщица. У нее весь бардачок был ими забит. После пожара ее охватило сентиментальное желание сохранить хоть что-нибудь из нашей прошлой жизни, поэтому она спрятала их до того, как мы с папой успели от них избавиться.

Сегодня не ваш день, старые карты.

Зазвонил мой мобильный. Я хотела ответить, но он лежал на другом конце комнаты, а мне было так хорошо, плюс я по локоть закопалась в кучу бесплатных брелоков с логотипами компаний, механических карандашей и магнитиков. Так что я решила: пусть звонок переадресовывается на голосовую почту. Фотосессий на этот день запланировано не было, а мама или папа могли перезвонить на домашний, если я была очень им нужна.

Тут домашний действительно зазвонил. Я посмотрела на экранчик. Это был Джаред.

Я думала ответить, но тут мой взгляд упал на новый органайзер для ящичков, который мама принесла с работы, чтобы порадовать меня, когда я заболела (точнее, когда я «заболела»). Он стоял на столике и манил меня к себе, словно пение сирен. Он так и хотел, чтобы кто-нибудь поставил его в ящик и наполнил его отделы всякими крошечными вещицами. Джареду можно было перезвонить попозже. Так что я оставила телефонную трубку на базе и вернулась к уборке.

Я стояла лицом к кухонной стене и спиной к остальному миру, перебирая стопки бумаг.

Одна из карт Сюррея была особенно древней. Ее, наверное, напечатали, когда мама еще училась в старших классах. На ней даже не было ни нашего квартала, ни квартала Меган.

— Ну, вот от тебя-то я точно избавлюсь, — произнесла я, пытаясь сложить карту. Но сгибы были такими старыми и мягкими, что я не могла понять, как ее сворачивать. Так что я просто сложила ее на четыре части и понесла к корзине для мусора.

Уже бросив карту в корзину, я кое-что заметила: на обратной стороне был напечатан аэроснимок Сюррея с перепадами высот, отмеченными бледно-белыми линиями, которые окружностями расходились от холмов.

И на нем виднелось маленькое сверкающее белое пятнышко. Точно такое же, как яркий белый свет, который я видела по телевизору и на своих фотографиях, только поменьше.

Что было логично — все-таки это тоже фотография. Оставь ее, Алексис. Забудь про нее.

Но я опустила руку в корзину, чтобы достать оттуда карту.

И тут я услышала: вззззззззззз.

Я резко обернулась, схватившись руками о край столика.

Вззззззззззз. Звук не прекращался. Я бросилась в холл, надеясь, что смогу убежать от него, выбежав из комнаты. Или, если понадобится, из дома.

— Эй! — крикнула я. — Кто здесь?

Я повернула за угол, и тут…

— Это я, — сказала Лидия.

Сказать, что у меня душа ушла в пятки, было бы явным преуменьшением. Я завизжала и впечаталась спиной в стену, задев выключатель и ушибив им плечо.

— Господи, Алексис, — произнесла Лидия. — Тебя так легко напугать.

Секунд пять я прожигала ее взглядом, потому что больше ни на что не была способна. Потом обошла ее и зашагала в свою комнату, где схватила фотоаппарат, куртку, сумочку и ключи от машины.

— Ты куда? — спросила Лидия. — Можно мне с тобой?

Я обернулась и посмотрела на нее.

— Мне скучно, — проговорила она. — К тому же все наверняка закончится тем, что ты сама меня позовешь.

Моей первой реакцией было сказать: «Нет, спасибо». Пытаться выудить из Лидии полезную информацию — это одно дело. Взять ее в напарницы — совсем другое. Но что-то меня удерживало. Неужели… может быть… внутреннее чутье?

— Ладно, как хочешь, — сказала я. — Пошли.

Не сказав больше ни слова, я вышла из дома, заперла дверь и зашагала по тротуару к своей машине. Лидия уже ждала меня на пассажирском сиденье.

Я сопоставила старую карту с современной и, сверяясь с ними (без помощи Лидии, которая кошмарно ориентировалась на местности), поехала в квартал, построенный в 1950-х. Место, соответствующее тому участку карты, где виднелось белое пятно, оказалось ветхим кирпичным домом с белой отделкой. У меня по спине побежали мурашки. Я остановилась около заправки и огляделась.

По тротуару шли подростки, кто по парам, кто в одиночку.

Где-то неподалеку еще одна старшая школа? — спросила я.

— Рэдмонд, — сказала Лидия. — Когда мы переехали, я должна была перейти сюда учиться. Но мама подарила женщине из департамента кучу сертификатов на бесплатную стрижку, и я осталась в Сюррее.

— Что такого хорошего в Сюррее? спросила я.

— Там были мои друзья. — Лидия пожала плечами. — Правда, я не знала, что их сильно поубавится, как только мы переедем в обшарпанный домишко и у мамы перестанет хватать денег на продукты.

— Отстой, — проговорила я.

— Ну… я нашла Аральта. Так что это перестало иметь значение.

— И смотри, как хорошо все закончилось, — отозвалась я.

Она фыркнула.

— Уж я-то в курсе.

Я рассеянно наблюдала за девочкой, которая проходила мимо. На ней были огромные хипстерские наушники, и она выглядела совершенно расслабленной и беззаботной. Я в очередной раз почувствовала укол зависти. Когда-то я тоже была такой, но это в прошлом. Я никогда вновь не испытаю подобного счастья. Теперь я могу только стоять у заправки, вдыхая запах бензина, и смотреть, как счастлив кто-то другой.

Вдруг, проходя мимо кирпичного дома, девочка споткнулась и чуть не упала. В последний момент она восстановила равновесие и, смущенно оглядываясь, пошла дальше.

— Что именно мы ищем? — спросила Лидия.

Я думала не объяснять ей, но потом решила, что она все равно не сможет ничего никому разболтать. Так что я рассказала ей про яркий свет и про то, сколько раз я его видела — в машине, по телевизору, в поле, дома у Джареда, на своих фотографиях и, наконец, на старой карте.

— Ого, — протянула Лидия. — Сколько всего. И ты думала, что это я?

Я пожала плечами.

— Нет, могу тебя уверить, это не я, — сказала она. — Хотя бы потому, что тут слишком много работы.

— Этот свет как-то связан с исчезновениями Кендры и Эшлин, — добавила я. — Так что, если он находится тут, мне нужно знать почему.

— И что, он тут? Или нет?

— Пока не знаю. Хочу постоять минутку и понаблюдать.

Я не хотела говорить ей одну вещь: я боялась этого света. Точнее, боялась, что привлеку его внимание и он снова окружит меня своим чудовищным смехом.

Я увидела двух мальчиков. Они шли рядом и вместе смотрели на какой-то листок бумаги.

Вдруг один из них сделал шаг назад и что-то раздраженно крикнул — я не расслышала, что именно. Потом они начали ругаться, и, пока они не скрылись из виду, до меня долетали их злые голоса.

Следующая девочка, одетая в желто-зеленую форму чирлидера, была высокой, с темной кожей и длинными косичками. Она шла уверенной походкой, пока не добралась до кирпичного дома.

Тут она остановилась и с обеспокоенным видом хлопнула себя по руке. Она внимательно посмотрела на свою кисть, а потом отошла назад на несколько шагов, как будто ее что-то испугало.

Она резко повернула, перешла дорогу и направилась к заправке, прямиком к моей машине.

— Меня только что ужалила пчела, а я аллергик, — сказала она. — У меня есть инъектор с эпинефрином, но если я потеряю сознание, сможешь вызвать службу спасения?

Я кивнула — а что мне было еще делать? — и стала наблюдать, как она делает себе укол. Потом девочка присела на бордюр и начала копаться в сумочке в поисках телефона.