Тем вечером я впервые собиралась в офис Фаррин, чтобы поработать в ее фотолаборатории.

Но прежде мне нужно было сделать еще кое-что важное.

— А теперь, — проговорила Адриенна, — перейдем к Совершенствованию?

Назвали имена нескольких девочек за то, что они совершили мелкие проступки: жевали жвачку, ругались, поменяли туфли на каблуках на сандалии после школы.

Наконец, собрав волю в кулак, я поднялась на ноги.

— Я думаю, у нас с вами все идет просто замечательно, — начала я. — Я смотрю на вас и вижу, что все вы выглядите именно так, как хотел бы Аральт.

На их лицах появились самодовольные улыбки. По комнате пробежали шепотки.

— Но… — продолжила я. — Внешний вид — это еще не все.

Я повернулась к сестре.

— Кейси, послушай. Учеба, конечно, важна, но если ты не ведешь себя как член нашего сообщества, ты не сможешь достойно его представлять.

Кейси уставилась на меня, прерывисто дыша. На первый взгляд она была стопроцентной Солнечной девочкой: милая льняная юбка, блузка нежно-голубого цвета, красивый макияж, аккуратно уложенные волосы… Я не могла понять, что в ней не так. Но определенно было что-то, отличавшее ее от нас.

Лидия рядом со мной вскочила на ноги:

— Что видят люди, когда смотрят на нас? — спросила она. — Уж точно не наш ум!

Щеки Кейси стали огненно-красными.

— Они видят наше обаяние, — продолжила Лидия. — Обаяние и внешнюю красоту. Конечно, для Аральта важна всякая красота, но кто подойдет к тебе, если ты уродина? А если тебя полюбят за это, — она сделала паузу и провела рукой вдоль своего тела, — захотят остаться рядом и тогда уже увидят, что у тебя в голове. Наоборот не бывает.

— Я знаю, — проговорила Кейси очень тихо, почти что шепотом. — Извините.

— Вообще-то, — сказала Лидия странным, срывающимся голосом, — я уже пыталась поговорить с тобой об этом. Но ты придумываешь отговорку за отговоркой. Так что скажи: ты правда знаешь? Правда хочешь извиниться? — Она сделала глубокий вдох и нанесла последний, самый мощный удар: — Ты правда предана Аральту?

— Конечно, да! — вскрикнула Кейси и бросила на меня беспомощный взгляд. Но я отвела глаза.

— Тогда тебе надо постараться, — отрезала Лидия. — Потому что кое-кому из нас кажется, что тебе все равно.

Тут все вокруг зашептались.

— Простите! — сказала Кейси, не обращаясь ни к кому конкретно. — Я… не хотела никого подвести.

Всю оставшуюся часть собрания с Кейси носились, как с раненым котенком. Пока мы ехали домой, она не поднимала головы, уставившись на сложенные на коленях руки. Даже не бросила на меня ни одного сердитого взгляда.

На секунду мне стало ее жалко, но я тут же разозлилась на себя. Она сама решила не уделять Аральту должного внимания. И теперь она должна ответить за это.

Никому не нравится, когда все его осуждают. Но иногда, чтобы создать что-то новое и крепкое, сначала приходится разрушить старое.

И если Аральт считал, что Кейси надо разрушить, как я могла с ним поспорить?

Я поужинала раньше обычного и взяла у мамы машину, чтобы оказаться в офисе Фаррин к семи. Добравшись до места, я увидела, что она оставила все двери незапертыми. Я огляделась по сторонам, но Фаррин нигде не было. Тут я заметила рядом с конференц-залом еще одну дверь, на которой висела табличка «ЛИЧНЫЙ КАБИНЕТ». Она была закрыта — но не заперта.

«Штрафы за парковку, высокие каблуки в школе, пролитый лак для ногтей», — подумала я, словно мысленно пролистав книжку под названием «Все, что сходит нам с рук». Я открыла дверь и добавила к этому списку «незаконное проникновение в чужой личный кабинет».

Кабинет в точности отражал личность своей хозяйки: элегантный, идеально чистый, украшенный по-современному и без излишеств. В нем было так мало вещей, что я смогла осмотреть всю комнату за несколько секунд. Ничего необычного, никаких жутких талисманов и оккультных предметов.

Я заметила только одну вещь, которая не вписывалась в обстановку: фотографию в рамке, стоявшую на верхней полке книжного шкафа. Это был постановочный групповой снимок, причем довольно старый — судя по тому, насколько он выцвел, его сделали где-то в семидесятых. С него смотрели двенадцать-тринадцать девочек, немного старше меня, студентки, наверное? Между ними чувствовалась глубокая связь, которая сразу же отозвалась во мне.

Девочки Аральта.

Я наклонилась поближе и нашла на снимке Фаррин — молодую и серьезную. Рядом с ней стояла девушка с квадратной челюстью и идеально прямой осанкой — по всей видимости, Барбара Дрегер.

Я не успела рассмотреть остальных, потому что услышала, как позади меня щелкнула дверь. Я обернулась, готовясь извиняться.

— Алексис! — воскликнула Фаррин. — Как я рада тебя видеть здесь. Принесла с собой что-нибудь новенькое?

Ни слова о том, что я вломилась в ее личный кабинет.

— Да, у меня есть пленка, — ответила я. — Но я могу просто ее проявить… Распечатывать фотографии сегодня необязательно. Не хочу вас задерживать допоздна.

— Работай столько, сколько надо, — улыбнулась она. — Мне не нужно много времени для сна.

Это меня не удивило.

— Пойдем, — сказала она и повела меня через мастерскую.

Мы зашли в черную цилиндрическую кабину, составлявшую примерно метр в диаметре. Фаррин нажала на рычаг, кабина повернулась, и дверца оказалась на другой стороне — теперь она вела в фотолабораторию.

— Вот тут все, что может тебе понадобиться, — сказала она, указывая на стену, уставленную полками. В тусклом красноватом свете я смогла рассмотреть бесконечные упаковки фотобумаги, фильтры и инструменты. В отдельной секции в идеальном порядке стояли аккуратно подписанные бутылочки с химическими реактивами. На другой стороне комнаты я заметила пять фотоувеличителей разных размеров.

— Светонепроницаемые мешки и емкости для обработки вон там, — продолжила она. — А таймеры стоят повсюду. — Она схватила один из них и протянула мне. Рабочие халаты и фартуки у двери, но я думаю, ты заметила, что мы обычно ничего не проливаем.

Мы.

— Можешь начинать. — В темноте ее глаза казались черными. — Если понадоблюсь, звони.

Дверца кабины закрылась за ней, и я осталась одна.

В фотолаборатории было очень свежо и чисто. У меня было ощущение, что я попала на космический корабль.

Пока проявлялась пленка, я поставила таймер и начала бродить по комнате, наслаждаясь тем, как резиновые коврики поглощают звук моих шагов. Я не знала, смогу ли когда-нибудь вернуться в грязную, тесную фотолабораторию колледжа, теперь, когда я поработала в этом безукоризненном месте.

Когда пленка высохла, я порезала ее на полоски по пять кадров и сделала обзорный лист.

В комнату бесшумно зашла Фаррин. Она взяла лист в руки и жестом пригласила меня вернуться в мастерскую.

Положив его на экран и взяв лупу, она начала изучать фотографии Меган, сделанные у бассейна.

— Какие ты хотела бы распечатать? — спросила она, передавая мне лупу.

Я начала рассматривать кадры, стараясь не думать о том, что в этот момент Фаррин МакАллистер фактически давала мне частный урок.

Вот Меган надувает губки. Вот Меган недовольно смотрит в кадр. А вот тут Меган напоминает маленькую девочку, обидевшуюся на то, что ей не достался последний кусок тортика.

— Вот эту, — я указала на фотографию, где у Меган был самый угрюмый вид.

— Почему?

— Потому что… в ней есть напряжение. — Именно такие фотографии я любила.

Фаррин сделала шаг назад.

— Что нибудь еще?

Значит, я что-то не заметила. Я наклонилась и просмотрела кадры, на этот раз внимательнее. В первый раз я пропустила все те снимки, где Меган улыбалась. Теперь я решила разглядеть их получше…

— Вот этот, — я указала пальцем на кадр почти в самом конце пленки.

— Почему?

Я снова наклонилась вперед. Темные, аккуратно накрученные локоны Меган бешено развевались на ветру. Вода в бассейне на переднем плане была покрыта рябью, которая как будто бы повторяла то же движение. Юбка струилась мягкими, изящными складками. Подол намок и прилип к стенке бассейна. На губах Меган играла легкая улыбка, ее поза была расслабленной, а глаза…