Но, осмотрев свои волосы, которые еще час назад напоминали изжеванный бабл-гам, я почувствовала хоть какое-то облегчение. С них капала вода, но уже можно было сказать, что они темные и выглядят здоровыми. Много лет розовые волосы были частью моей личности, но я точно знала, что скучать по ним не буду.

— Готова подстричься? — спросила Лидия с улыбкой. На ней были белая рубашка на пуговичках и красная юбка в складку, поверх которой она надела новенький черный фартук. Она уложила кончики волос вовнутрь и теперь напоминала домохозяйку из середины прошлого века. Я бы ни за что не прикоснулась к краске для волос, если мы на мне была белая рубашка, но Лидия не пролила на себя ни капельки. Она взяла в руки ножницы. Выглядели они зловеще.

— Я думала сделать тебе удлиненный каскад. Чтобы волосы были где-то до плеч.

— Делай что хочешь, — разрешила я.

— Хорошо, — ответила она и левой рукой взлохматила мне волосы. — Я так рада, что ты передумала, Алексис.

Мне ничего не оставалось, кроме как посмотреть ей в лицо и сказать:

— Я тоже.

— Я серьезно верю в то, что сказала на собрании. Аральт столько всего дает нам. И так мало просит взамен.

Я не сомневалась, что для нее и остальных девочек все так и было. Но я пока не получила от Солнечного клуба ничего, кроме здоровой дозы паранойи.

Ее руки — и ножницы — были за пределами моего периферийного зрения.

И я вдруг поняла, что мое горло ничто не защищает. Нежная кожа моей шеи находилась прямо перед Лидией, словно яблоко на разделочной доске.

Я опустила голову.

— Алексис! — засмеялась Лидия. — Ты о чем думаешь?

— Ни о чем, — отозвалась я и стала потихонечку опускать подбородок, надеясь, что мои мысли не слишком очевидны.

— Не сомневаюсь, что так оно и есть, — сказала она. Ее улыбка была словно стих на незнакомом языке.

Она принялась за работу. Расчесывала, разделяла и отрезала. На пол падали длинные пряди. Закончив со стрижкой, она набросилась на меня с феном, баллончиками спрея, пинцетом и целой грудой косметики.

— Готова? — спросила она наконец.

Я не была в этом уверена.

— Даже если не готова! Поворачиваемся! — воскликнула Лидия, словно изобретатель, собиравшийся представить публике чудесный аппарат.

И тут я увидела свое отражение и поняла, почему она так себя вела.

— Это кто? — спросила я. Потому что в зеркале отражалась точно не я.

У меня не было волос шоколадного цвета, которые гладкими прядями ложились бы на плечи. И мои брови не были изогнутыми, как у кинозвезды 1940-х. А ресницы никогда не выглядели такими густыми и длинными и так не подчеркивали мои голубые глаза. Которые, кстати, обычно не были голубыми.

И губы тоже казались какими-то не такими.

Эта девушка не могла быть мной.

Я глубоко вздохнула. Но это была я. Новая Алексис, нравится тебе это или нет.

«Тебе нравится», — прошептал голос в моей голове.

Вдруг по моему телу, от стоп до макушки, пробежала дрожь. Мне показалось, что счастлива была не я. Я чувствовала себя, как будто подарила кому-то подарок, и теперь этот человек открывает коробку, и я знаю, как ему понравится то, что он найдет внутри.

Вот этого он заслуживает.

Мое сердце сжалось. Потому что «он», о котором я подумала, не был Картером. Это был Аральт.

Лидия наклонилась ко мне.

— Чувствуешь? — прошептала она мне на ухо. — Он доволен.

Я увидела, как великолепная незнакомка в зеркале покачала головой.

— Лидия, ты не понимаешь. Я не такая, как вы… Я кое-что сделала…

— Ты про то, что положила на книгу левую руку? Я подумала, что сейчас-то она точно взорвется.

Но она только ласково потрепала меня по волосам.

— Это неважно, Алексис. Положить руку на книгу — идея Адриенны. Она решила, что так церемония будет выглядеть круче.

У меня в голове заметались мысли. Значит, я все-таки дала клятву. Мы с Аральтом были связаны. И все чувства, которые я испытывала в последние дни, можно было объяснить: Солнечный клуб.

— Бедняжка, — проговорила Лидия сладким, как мед, голосом. — Все это время ты чувствовала себя так одиноко! Но ты была одной из нас с самого начала.

Одной из нас с самого начала.

Я должна была испугаться, так ведь? Или забеспокоиться? Разозлиться?

Но я не могла вызвать в себе ни одну из этих эмоций.

— Он хочет только одного, — прошептала Лидия. — Чтобы ты была лучшей версией себя.

Мне в голову снова пришла та же мысль:

Вот этого он заслуживает.

И вдруг внутри меня словно забил сверкающий фонтан счастья. Все мое тело как будто засветилось и стало красивым, блестящим и чистым. После того как я целую неделю ощущала себя грязной и мерзкой, этого было достаточно, чтобы у меня от облегчения подкосились ноги.

Лидия положила подбородок мне на плечо. В зеркале я видела ее довольную улыбку.

— Аральт считает, что ты очаровательна.

— Ты предложила Лидии что-нибудь попить? — спросила мама, поворачиваясь к нам.

Тут у нее отвисла челюсть, и ее рот стал напоминать букву «о». Мама положила деревянную ложку на столик.

— Привет, — сказала я.

— Ох, милая, — проговорила мама. Ее глаза то расширялись, то сужались, как будто она не могла сфокусировать зрение.

Да, мое преображение получилось более зрелищным, чем постепенные изменения, происходившие с Кейси. Но я бы не подумала, что его было достаточно, чтобы человек потерял дар речи.

Видимо, я ошибалась.

— Спасибо, миссис Уоррен, но мне надо идти, — сказала Лидия и изящно положила в рот одну-единственную виноградинку. — И я знаю, что у Алексис планы на сегодняшний вечер.

Мама кивнула, не сводя с меня глаз.

— Пойду попрощаюсь с Кейси. — Лидия повернулась и ушла. Я слушала стук ее каблуков цок-цок-цок — по полу, выложенному керамической плиткой.

Мама продолжала молчать.

Я стала беспокоиться, не стало ли ей плохо.

— Мам, тебе нравится?

— Алексис, ты выглядишь прекрасно, но…

Но? Какое еще «но»? С тех пор как я перешла в старшую школу, самым заветным маминым желанием было, чтобы я снова начала делать то, чего требуют социальные нормы. Покупать одежду в торговых центрах, следить за волосами, краситься со вкусом.

Я ожидала… не знаю чего. Что она закричит от радости. Захлопает в ладоши. Обнимет меня.

Никаких «но» я не ожидала.

— Мне очень нравится. Правда. Ты сногсшибательна, но…

Опять это «но». Я перешла в наступление.

— Я подумала, что пришло время меняться. Скоро уже надо будет начинать думать о поступлении. А еще этот конкурс фотографии…

— Просто… ты так изменилась, — сказала мама. — Сколько времени тебе понадобится, чтобы так укладывать волосы по утрам?

— Да их феном посушить, и все, — пожала плечами я.

Она внимательно осмотрела меня с головы до пят.

— Выглядишь ты совсем взрослой.

Сияние, согревавшее меня изнутри, потускнело.

— Я думала, ты обрадуешься.

— Милая моя. — Мама подошла поближе и обняла меня. — Я рада. Я просто немного в шоке, вот и все. И, знаешь, с тобой и до этого все было нормально.

Я высвободилась из ее объятий.

— Но почему бы не стать лучше? — холодно спросила я. — Если ты можешь это сделать?

На это она ничего не ответила. Просто вздохнула, но тут же попыталась исправиться и подняла руки вверх, показывая, что сдается.

— Наверное, мне просто не нравится то, что две мои малышки уже совсем взрослые.

Этикет требовал улыбнуться и притвориться, что ее слова меня утешили. Именно это я и сделала, хотя все было совсем не так. Я вышла из кухни, чувствуя, как возвращается неуверенность в себе. С облегчением завернув в коридор, я нашла Лидию и Кейси у двери в ванную. Они стояли и болтали.

Увидев меня, Кейси, похоже, совсем не удивилась.

— Разве она не чудо как хороша? — спросила Лидия.

— Она и раньше была ничего, — отозвалась Кейси. — Но… да, ты и правда выглядишь мило, Лекси.

Провожая Лидию до двери, я заметила, что она припарковала красный автомобиль своего папы прямо на дороге, у тротуара.