Надеюсь и тебя видеть в Мортиморе почаще. Хотя бы на праздники. Ещё лучше — и на выходные. Грибной сезон начался. Нашёл одно интересное место в лесу. Покажу как-нибудь. Если Таганрог тебя не изменит. Слышал, там всё по-другому. К хорошему люди быстро привыкают.

Завтра опять собираюсь в лес, если не сильно устану с работы. Ты всегда говорила, что там по-особенному спокойно. Соглашусь, но без тебя уже не то. Одиноко, что ли. Рассказывай о своих планах, и как проходят дни. Уверен, каждый день происходит что-то новое. Буду ждать ответное письмо.

С любовью, Герман».

Две тысячи тринадцатый год, сентябрь. Мой первый семестр в Университете. Герман всегда вместо приветствия в письмах использовал цитаты любимых классиков. Это была его особенность. Я помню это письмо и момент, когда обнаружила его в почтовом ящике. Прошла первая неделя учёбы. Я понемногу привыкала к смене обстановки, но до сих пор было страшно, сложно и одиноко. Как и ему здесь без меня. В тот день это письмо стало для меня долгожданным глотком свежего воздуха. Он обещал писать, но я сомневалась, что будет. Но всё же дождалась. Проплакала тогда весь вечер, потому что было плохо без Германа. В слезах излила и накопившийся за последнее время негатив. А потом стало легче. И следующие недели проходили намного лучше. Я знала, что мне придёт очередное письмо, и затем охотно отвечала. Первое время.

Теперь же я улавливаю совершенно другой смысл. То, что раньше не замечала: как ему плохо. Никогда не спрашивала его об этом, только изливала свои проблемы. Но нам было по семнадцать. Для него всё должно было наладиться.

В этот момент в комнату влетает Алиса и радостно подбегает ко мне.

— Мама, где моя щётка? — нетерпеливо спрашивает она. — Пойдём уже умываться!

Что ж, жизнь зовёт! Возвращаю письмо в коробку и оставляю на столе. Алиса вряд ли проявит к ним интерес, да и почерк не разберёт. Мама не имеет привычки лазить по моим вещам. Займусь письмами позже.

Алиса виснет на моей шее. Светлые волосы щекочут моё лицо.

— Ладно-ладно, идём!

Я достаю из сумки две зубные щётки. Вместе идём умываться. Затем помогаем маме на кухне. Она делает омлет с грибами и зелёным луком. Невольно вспоминаю о грибном сезоне, и как мы с Германом ходили в лес. Он рядом с городом: рукой подать. Далеко не заходили, но летом и в начале осени проводили там очень много времени.

По телу разливается тоска, но я тут же её подавляю. Пока нарезаю салат из свежих огурцов и помидор, Алиса достаёт тарелки и вилки. Папа в комнате смотрит телевизор. До нас долетают обрывки какой-то передачи. Под столом лежит Леди. Предлагаю ей кусочек огурца, но она, естественно, не проявляет к нему интерес.

— Какие планы на сегодня? — интересуется мама, пока суетится у плиты.

Вот-вот закипит старенький чайник. Ароматный пар от сковороды поднимается к вытяжке.

— Мам, пойдём сегодня в кино? — воодушевлённо спрашивает Алиса. — Ты обещала, помнишь?

Я виновато пожимаю плечами. Обещала, конечно, но планы менять не хочу.

— Прости, родная, у меня есть на сегодня дела! — с сожалением признаюсь я. — Давай подождём до завтра? Обещаю провести вместе весь день. Сходим в кино, погуляем по площади. А ещё свожу тебя в своё любимое кафе, где сможешь выбрать всё что захочешь!

Алиса, которая уже начинала дуться, вдруг светлеет и утвердительно кивает. Я радуюсь, что удалось найти компромисс.

— А что у тебя за дела такие? — удивляется мама. — Только вчера приехала.

— Да так… с подругой планирую пересечься. Давно собирались.

Об истинных планах говорить не хочу. Она не поймёт. Да и начнёт только охать, да переживать понапрасну. Как будто я собираюсь ограбить банк. Да, получать медицинские сведения о чужих людях недопустимо, но я и не планирую проникать в морг незаконным путём.

А мама будто забыла о существовании Германа. С одной стороны, это правильно. Не родственник же. Да и не стоит говорить о покойниках при Алисе. Она хоть и маленькая, но уже многое понимает. Восемь лет, а не три! Вот и я решаю оставить свои планы в тайне. Это лично моё дело, с которым я планирую разобраться уже сегодня. А завтра позволю себе отдохнуть.

За завтраком съедаю всё до последней крошки. К моему удивлению, Алиса не отстаёт: розовые щёки в постоянном движении. Ещё и пытается что-то говорить с набитым ртом. Мама и папа каждый раз предупреждают, что сперва нужно прожевать. Но ей хоть бы что: старательно прожёвывает, повторяет то, что хотела донести, а затем вновь орудует вилкой, и ситуация повторяется.

Затем помогаю маме убрать со стола. Принимаю решение помыть посуду сама, хоть и пора уже собираться. Мама выглядит немного хмурой, словно догадывается, что я немного слукавила. Но ни она, ни я не поднимаем эту тему. Так будет лучше.

Наконец, с облегчением выключаю воду и тянусь к полотенцу. Замечаю на посудомоечной машине пластиковый флакон с таблетками без этикетки. Удивлённо верчу его в руках, но не обнаруживаю никакой маркировки.

— Что это? — поворачиваюсь к маме с находкой в руке.

Она тут же выхватывает флакон и поспешно прячет на верхнюю полку гарнитура. На ходу поясняет:

— Лекарство от тревожности! Принимаю иногда, давление скачет.

— А почему нет этикетки?

— Зачем она мне? — отмахивается мама. — Получила по рецепту в больничной аптеке. Там сразу нужную дозировку отсыпали.

— А название помнишь? — с сомнением уточняю я.

— Ммм? Не думаю. Тебе-то зачем знать?

Я лишь пожимаю плечами. Наверное, и правда зря завожусь.

— Вот и правильно, оставь свои журналистские замашки хотя бы здесь!

Сказано-сделано. Принимаю бодрящий душ и привожу себя в порядок. Перерыла всю сумку прежде, чем нахожу что-нибудь подходящее. Разве есть подходящая одежда для морга? В любом случае хочу чувствовать себя максимально комфортно. В моей практике хватает разных экспериментов, но подобное происходит впервые.

Пока в привычной манере подкрашиваю глаза, волосы успевают высохнуть. Тщательно их расчёсываю и оставляю распущенными. Чаще предпочитаю завязывать хвост. Меньше лезут в глаза, и ветер не превращает в мочалку. Но сегодня другое настроение.

На прощание целую Алису в макушку, желаю всем хорошо провести время. Не забываю взять с дочери слово рассказать потом все детали в подробностях. Она довольно кивает. Я улыбаюсь. Знаю, что она это любит.

Когда выхожу во двор, в лицо ударяет непривычно морозный для сентябрьского утра ветер. С идеально уложенными блестящими волосами можно сразу попрощаться. Раздражённо достаю из кармана пальто резинку, которую по личному опыту всегда таскаю с собой, и небрежными движениями завязываю привычный хвост.

М-да, утро сразу не задалось!

Это подталкивает меня заехать в ближайшую кофейню за порцией эспрессо без сахара. Знаю, где можно взять на вынос. Нет желания пить в заведении, хоть и знаю, что в такой час посреди рабочей недели можно спокойно наслаждаться одиночеством за любым столиком. Может, в другой раз.

Уже через пол часа я выхожу из милой кофейни с огненным названием "Феникс" с горячим стаканчиком свежего кофе в руке. На ходу делаю несколько глотков и быстро согреваюсь. Жар распространяется от горла по всему телу. Даже холодным красноватым пальцам становится теплее.

Плюхаюсь на водительское кресло и ставлю свой эспрессо в подстаканник. Итак, теперь мне нужно в центр. Часто патолого-анатомические отделения находятся в подвальных помещениях районных больниц. Бывают и специально оборудованные отдельные здания. Попасть в морг через больницу сложнее: необходимо преодолеть ряд препятствий. Да и сильно повезёт, если не попадусь никому. А уж о том, чтобы попытаться договориться с персоналом, и речи быть не может: руководство в прямом смысле над головой.

В моём случае будет проще. Мортиморский морг оборудован в отдельном здании на территории центральной больницы. Всего один в городе. При необходимости там проводят и судебно-медицинские экспертизы, и устанавливают причины смерти без насильственного характера. И хранят тела до момента погребения. Там же рядом и взрослая поликлиника. Все эти здания составляют единый комплекс. Это значительно упрощает задачу.