В моей прошлой жизни, которую так неосторожно оборвала машина и моя собственная глупость и рассеянность, никто из знакомых не стал бы делать ради меня ничего подобного. Рисковать собственной жизнью и спокойствием, тратить силы, даже просто отдавать одежду, потому что моя благополучно почила в недрах Эйма. Только Игорь сделал бы ради меня всё, что в его силах, а возможно, даже больше. Но его теперь нет рядом со мной. И, скорее всего, я никогда не увижусь со своим мужем.
Смотреть правде в глаза оказалось неожиданно очень больно - изнутри что-то неприятно кольнуло, и я с силой сжала кулаки, стараясь справиться с накатившими эмоциями. Встала, чтобы отвлечься, и подошла к Рыму.
Завидев меня, орк поднял глаза от карты.
- Скоро выдвигаемся, - сказал он тихо. - Поедешь со мной?
Это был, скорее, не вопрос, а утверждение, но я, тем не менее, кивнула. А потом так же тихо спросила:
- Зачем нам Тропа Оракула, Рым? Что ты хочешь у него спросить?
Глаза орка опасно вспыхнули. Он отложил карту и взял меня за руку, обронив:
- Пойдём.
Я не очень поняла, куда именно мы пойдём, но послушно потрусила за Рымом.
Мы отошли от лагеря всего на десять шагов, скрывшись за ближайшими кустами. Магический огонёк Браша каким-то чудом не отставал, и только благодаря этому я не сломала себе шею. Если вы когда-нибудь были в ночном лесу, то сможете меня понять.
Рым остановился очень резко, развернул меня лицом к себе и, положив свои руки мне на плечи, чуть сжал их.
- Ты ведь знаешь, что такое Тропа Оракула, Линн? Верно?
Я кивнула. Ещё бы мне не знать! Только Милли пошла туда в самом конце книги. А мы прёмся сейчас, и не понятно, за каким хреном Рыму это понадобилось.
Тропа Оракула - кратчайший путь в Лианор. Но им пользовались только те, кому действительно нужно было к Оракулу, чтобы что-нибудь у него спросить. Он давал ответ на один вопрос, и только раз в жизни, дважды попасть к Оракулу было невозможно.
Но дело не только в этом. Пришли - спросили - ушли, дело житейское. Тропа Оракула всегда испытывала людей, причём никто заранее не знал, какой сюрприз она приготовила именно для него. Если ты не справлялся с испытанием, то не имел права идти к Оракулу, нужно было поворачивать обратно.
И проходить эти извращённые "испытания" мне вовсе не улыбалось. Оракул имеет весьма странное чувство юмора... да, пожалуй, моё чувство юмора. Я помню, как придумывала его. Но тогда я в тёплой комнате сидела, попивая сладкий чай, а сейчас... Я не хочу! Я боюсь!!
Кажется, я сказала это вслух, потому что Рым вдруг усмехнулся, наклонился ближе к моему лицу и прошептал:
- Совсем недавно ты уверяла, что ничего не боишься, маленькая.
Я вздохнула. Да, так было... Но, наверное, в другом мире. Этот, созданный мной самой, действительно меня немного пугал. И хуже всего было именно осознавать то, что я сама всё придумала, сочинила и описала. Но фантазии фантазиями, а жизнь жизнью. И мне совсем не улыбалось проходить испытание Тропы Оракула. Тем более что я представляла, каким именно оно будет.
Я уже открыла рот, чтобы ответить Рыму, как вдруг поняла - он наклонился уже так близко, что я не вижу его лица. Зато чувствую обжигающее дыхание на своей щеке.
- Всю свою жизнь я ненавидел людей, Линн, - от хриплого голоса Рыма у меня почему-то странно, но радостно забилось сердце. - Ненавидел с того самого дня, как твои сородичи сожгли мою деревню, убив на моих глазах мать, отца и сестру. Никого не пощадили, даже детей. Меня спасло только то, что с раннего утра я ушёл в лес за ягодами для праздничного пирога - на следующий день сестре должно было исполниться пять лет - и когда вернулся, то застыл, увидев свой горящий дом, мёртвые тела соседей, родителей, которых забивали камнями, плачущую сестру. Они прирезали её, как свинью, Линн. А меня спасло только то, что от страха я даже пошевелиться не смог. И потом я тысячу раз проклинал себя за трусость, за то, что отсиживался в кустах, пока твои сородичи убивали моих родных и знакомых.
- Рым... - прошептала я, чувствуя, как в глазах закипают слёзы, как сжимается в комок сердце от осознания собственной вины - ведь это я сделала! Не они, мои "сородичи", а я! Потому что именно я написала эту жуткую историю когда-то на страницах собственной книги.
Но Рым не дал договорить, прижавшись губами к моей щеке, оглушая своим горячим шёпотом.
- Понимаешь, почему, увидев тебя, я так отреагировал? Понимаешь, почему называл человечиной? А потом я совершил свою самую большую ошибку, когда решил прощупать тебя, чтобы понять, есть ли в тебе нечто, чего нам стоит опасаться. И, заглянув в твои глаза, я провалился очень глубоко. Я видел твою душу, я коснулся её, и это было так... радостно и сладко... и в то же время - очень больно, Линн. Как будто кто-то сделал мне удивительный подарок, а потом - почти сразу - отнял, и отнял навсегда. А я не хочу... не хочу отпускать тебя, маленькая...
Мысли у меня путались. Я совершенно точно сходила с ума. От голоса Рыма внутри меня всё вздрагивало, билось, звенело и словно пускалось в пляс. От его рук, которыми он осторожно меня обнимал, по всему телу разливалось нежное, ласковое тепло, и казалось, что оно может согреть меня не хуже норковой шубы.
И почему-то хотелось заплакать. Прижаться, никогда больше не отпускать, и - плакать...
Что со мной?
- Рым... - еле смогла выдохнуть я, когда он легко прикоснулся своими губами к моим.
- Я просто хочу узнать, что мне теперь делать... с этим чувством ... Я ведь... не хочу тебя отпускать, понимаешь? Никогда... Но и быть с тобой... мне нельзя, маленькая.
"А я могу спросить у Оракула, как попасть домой..." - вяло подумала я. Но так ли уж мне хотелось туда? Теперь я не была уверена.
Я обнимала Рыма обеими руками, прижималась к нему изо всех сил, и мне почему-то казалось, что вот он - дом, в который я наконец вернулась.
Тепло, нежно, удивительно, безрассудно... Я, кажется, совсем растеряла по пути свой разум. Забыла о времени, растворилась в объятиях, слыша только стук двоих сердец.
- Нам пора, маленькая
Куда? - хотела спросить я. А потом вспомнила... И, обречённо вздохнув, поспешила вслед за Рымом, который уже возвращался к остальным.
***
Потом, когда мы, простившись с Милли, Брашем и Бугалоном, разъехались в разные стороны, у меня было достаточно времени подумать о случившемся. Откинувшись на широкую грудь Рыма, я попробовала уснуть, но почему-то не смогла. И вместо того, чтобы унестись в царство Морфея, я думала, анализировала и рассуждала.
Я никогда не была влюбчивой. И с тех пор, как встретила Игоря, на мужчин не заглядывалась. Но то, что произошло у нас с Рымом, я была не в силах объяснить.
И безрассудной я тоже никогда не была. Так почему же я так странно реагирую на близость этого орка? Почему он кажется мне таким родным? Почему не хочется отпускать его или куда-то уходить самой? Откуда все эти странные мысли?
Пожалуй, теперь я была согласна с Рымом по поводу Оракула - мне тоже есть, о чём у него спросить. Хоть и придётся пройти через это сомнительное испытание. Но ничего, я смогу, я сильная.
Мы ехали очень долго, до самого рассвета. Я никогда не думала, что у меня получится удержаться на лошади такое продолжительное время. Впрочем, наверное, ничего бы и не вышло, если бы не твёрдая рука Рыма, которой он придерживал меня за талию.
Какое-то время я не понимала, как мои спутники и их лошади умудряются разбирать дорогу в почти полной темноте. Но потом Рым, заметив моё удивление, объяснил, что это благодаря Брашу, наградившему всех, кроме меня, "ночным зрением" на несколько часов пути, чтобы хватило до рассвета. Именно в это время мы спешились, чтобы поесть и отдохнуть.
- Если повезёт, к вечеру будем на Тропе Оракула, - сказал Тор, скидывая сумку с едой и котелком на землю. - Ездоков тут немного, так что если не наткнёмся на незваных гостей, то часам к четырём уже въедем на Тропу.
