пошли со снопами брататься,

в объятья их по три беря.

Мы вверх их вздымали, упрямы.

И запах соломы ржаной

вдыхали, хмелея, ноздрями

на поле, бок о бок с войной.

И диву давались:

когда-то,

еще не начав воевать,

от этакой вот благодати

мы даже могли уставать…

Сейчас же все боле да боле

просила работы душа.

И мы продвигались по полю,

суслонам чубы вороша.

Мы пели б — наверное, пели б,—

работу беря на «ура»,

когда бы ребят не жалели,

схороненных нами вчера.

Им было бы так же вот любо,

как нам, наработаться всласть,

и сбросить пилотки, и чубом

к снопам золотистым припасть.

Вдохнуть неостывшего зноя

и вспомнить на миг в тишине

родимое поле ржаное,

и, может, забыть о войне.

Забыть, что фашист наседает,

забыть, что у края жнивья

винтовка тебя ожидает,

а вовсе не женка твоя.

Но было забыть невозможно:

платки приспустивши до глаз,

тоскливо, печально, тревожно

глядели солдатки на нас.

Им виделась жатва иная…

Они из-под пыльных платков

глядели на нас, вспоминая,

конечно, своих мужиков.

Глядели, участью не рады,

глядели, на речи скупы…

И мы ощущали их взгляды,

таская в охапках снопы.

Ломили упрямо работу,

носились, не чувствуя ног,

седьмым умывалися потом,

быть может, в остатний разок.

И слепли от этого пота…

И очень боялись — вот-вот

раздастся суровое:

«Рота-а!»—

и все, словно сон, оборвет…

ЕВГЕНИЙ ВИНОКУРОВ

МОСКВИЧИ

В полях за Вислой сонной

Лежат в земле сырой

Сережка с Малой Бронной

И Витька с Моховой.

А где-то в людном мире

Который год подряд

Одни в пустой квартире

Их матери не спят.

Свет лампы воспаленной

Пылает над Москвой

В окне на Малой Бронной,

В окне на Моховой.

Друзьям не встать. В округе

Без них идет кино,

Девчонки, их подруги,

Все замужем давно.

Пылает свод бездонный.

И ночь шумит листвой

Над тихой Малой Бронной,

Над тихой Моховой.

ВИКТОР ГОНЧАРОВ

Мне ворон черный смерти

не пророчил,

Но ночь была, и я упал в бою…

Свинцовых пуль трассирующий

росчерк

Окончил биографию мою.

Сквозь грудь прошли расплавленные

пули.

Последний стон зажав тисками скул,

Я чувствовал, как веки затянули

Открытую солдатскую тоску.

И как закат, отброшенный за хаты,

Швырнул в глаза кровавые круги,

И как с меня угрюмые солдаты

Неосторожно сняли сапоги…

Но я друзей не оскорбил упреком.

Мне все равно. Мне не топтать

дорог,

А им — вперед. А им в бою жестоком

Не обойтись без кирзовых сапог.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

А все случилось очень просто…

Открылась дверь, и мне навстречу

Девчурка маленького роста.

Девчурка, остренькие плечи!

И котелок упал на камни.

Четыре с лишним дома не был…