Где-то около Бреста

вдруг вошла к нам в вагон

невеселая песня

военных времен.

Шла она по проходу,

и тиха, и грустна.

Сколько было народу —

всех смутила она.

Подняла с полок женщин,

растревожила сны,

вспомнив всех не пришедших

с той, последней войны.

Как беде своей давней,

мы вздыхали ей вслед.

И пылали слова в ней,

как июньский рассвет.

Песня вновь воскрешала

то, что было давно,

что ни старым, ни малым

позабыть не дано.

И прощалась поклоном,

затихала вдали…

А сердца по вагонам

всё за песнею шли.

ОЛЕГ ДМИТРИЕВ

Н. С.

Угольки еще раскалены

В костерке недогоревшем…

Мой товарищ вышел из войны

Мальчиком не постаревшим.

Вышел, костылями грохоча

Без сноровки, без лихой ухватки.

Ковылял, как будто бы в грача

Угодили камнем из рогатки.

Начал жить у матери в дому,

Как в недавнем детстве,

полусвято,

Зла не причиняя никому

Удалью бывалого солдата.

Словно бы друзей не хоронил,

Не бродил по выгоревшим хатам,

Словно бы слезу не обронил

В кровь свою на бруствере

покатом.

Словно не приполз с передовой

С перебитыми ногами,

Автомат, как пропуск в мир живой,

Больше, чем себя, оберегая…

Скромно жил. Работал. Дочь

растил.

Женщину ушедшую простил.

Но мужчину бросило назад

То, что в сердце мальчика

застыло:

Он рванулся к жизни, как десант,

Вышедший из вражеского тыла!

Только десять дней отведено

На поправку и на утешенье —

Визг гармошки. Белое вино.

Лиц разнообразных мельтешенье.

Не помогут суд и пересуд,

Не сломить ни правдою,

ни сплетней:

Пей до дна — в раю не поднесут!

Каждый поцелуй — всегда

последний!

С жестким заострившимся лицом,

Но с глазами прежнего мальчишки,

Он живет

Отчаянным бойцом

Меж двумя боями, в передышке.

Обижая яростью хмельной,

Больше добротой обогревая,

Между той и будущей войной,

Если вдруг случится таковая…

Что же вы советуете мне

Шефствовать над этою судьбою,

Если все о жизни и войне

Знают только те,

Кто — после боя?!

ВИКТОР ДРОННИКОВ

Сыновьим чувством схваченный

в кольцо,

Смотрю, как дождик трудится

над пашней.

Какое было у отца лицо

В атаке той последней рукопашной?

Накатывалась едкая слеза

От близкого, слепящего разрыва.

Какими были у отца глаза,

Когда залег весь батальон

прорыва?

Какою мыслью был он напряжен,

 Минуя поле минное вслепую,

Когда взяла убийственный разгон

Ему навстречу снайперская пуля?

Быть может, смерть заметила его

В бинокли наблюдательного верха?

Я знаю все о штурме Кенигсберга,

Я об отце не знаю ничего.

ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО

М. Бернесу

Хотят ли русские войны?

Спросите вы у тишины